Деньги исчезают в полночь - Марина Серова

Но болельщиков из нас не получилось по той простой причине, что через весьма непродолжительное время мы поняли причину происхождения странных звуков. Похоже, главный герой всей этой истории, господин Сандалов, бессовестно проспавший предыдущие действия, решил-таки проснуться к развязке. Положение, в котором он пребывал, вряд ли можно было назвать удобным, к тому же моему клиенту сейчас наверняка ужасно хотелось пить. Должно быть, он попытался покинуть свое ложе, но, учитывая тот факт, что наручники крепко приковывали его к трубе, затея эта явно не удалась. Оставалось лишь пожалеть бедолагу, который по глупости и неразумению, очевидно, сполз с кровати на пол и не смог продвинуться дальше.

Однако Виктор Георгиевич Сандалов отличался завидным упрямством, которое в данном случае было подогрето значительным количеством алкоголя. Поэтому, оценив то положение, в котором оказался, он начал предпринимать некоторые действия, очевидно, надеясь, что они поспособствуют его спасению.

Сначала Сандалов стал кричать. Правильнее сказать — орать во весь голос и богатырскую удаль, которую в отличие от трезвости не потерял. Нельзя сказать, что в своем крике он пытался выразить какой-то протест или же передать информацию. Нет, это был совершенно бессмысленный по содержанию ор, который в скором времени стих, к нашему удовольствию.

Но Сандалов не остановился. Неизвестно, где он нашел ту железяку, которой стал колотить по трубе, но звуки, огласившие нашу темницу, поражали своей громкостью и немного смахивали на колокольный звон.

Сам того не понимая, Сандалов совершал действия, угрожающие собственной жизни. А заодно и моей, и Виталия. Хорошо, если Михал Палыч находился на втором этаже и не мог ничего услышать. А вдруг он поблизости? В этом случае наш мучитель поспешит к Сандалову и постарается его утихомирить, пока чье-то еще внимание не будет привлечено таким способом.

Но то ли Виктор Георгиевич выдохся, то ли наконец осознал бесполезность своих действий — через минуту-другую снова воцарилась тишина. Мы с Виталием опять погрузились в тягостное ожидание, приготовившись терпеть эту страшную пытку неведением сколько потребуется, как вдруг раздался какой-то слабый хлопок непонятного происхождения, который заставил меня подскочить на месте. За ним послышался еще один, очень похожий на первый.

— Черт! — прошептала я.

Да уж, было от чего заволноваться. Безошибочным чутьем, подкрепленным профессиональными навыками, я определила природу раздавшихся звуков. Безусловно, это были выстрелы, а они свидетельствовали о печальном факте, что «наши» проигрывают. Игорь был безоружен, Киря (при условии, что он все-таки приехал) выстрелил бы только в случае самой крайней необходимости. А вот Михал Палыч мог запросто сделать это, если вдруг почуял какую-то опасность.

Последующие полчаса мы с Виталием напоминали диких зверей, которых выловили на вольном просторе природы и посадили в тесную клетку. Я начала ходить из угла в угол, совсем как та медведица, которую я видела в зоопарке в совсем юном возрасте. Помню, мне тогда стало ее очень жалко и ужасно захотелось выпустить, но, когда я попыталась приблизиться к клетке, ко мне тотчас подлетела служащая зоопарка и оперативно оттащила к кроликам, от греха подальше.

Сандалов в смежной комнате больше не предпринимал попыток нарушить тишину, и я искренне надеялась, что он просто утомился. Если же выстрелы — а я нисколько не сомневалась, что услышанные хлопки были именно выстрелами, — предназначались ему, то… Боюсь, в этом случае мне придется признать — затея с обезвреживанием Михал Палыча была глупой и бессмысленной, и вместо нее нужно было предпринимать другие действия по спасению своих жизней.

В подвале было холодно, и если поначалу я как-то не замечала этого, то сейчас меня потихоньку стала пробирать противная мелкая дрожь. Такими темпами Михал Палычу вовсе не понадобится предпринимать каких-либо действий для моей ликвидации, я и так отдам богу душу от холода. А ведь мысль, и я подумала, такой вариант наверняка пришелся бы моему мучителю по душе.

Только я успела подумать об этом, как послышался звук открываемой двери. Той, которая относилась к смежной комнате. Волна нервного возбуждения достигла пика, а затем плавно пошла на спад, и вследствие этого меня понемногу стало охватывать странное спокойствие, похожее на равнодушие к тому, как будут разворачиваться события дальше. Нет, конечно, я не приняла поражения, а продолжала упорно думать, ища возможный выход из тупика, и даже приготовилась совершить некоторые действия. Однако все это было каким-то машинальным, словно я выполняла хорошо знакомую отлаженную работу.

Прежде всего я оглядела комнату в надежде найти тайник, где мои сокровища — мобильник и диктофон — будут в относительной безопасности. Тайник нашелся в виде углубления в стене, в которое я и засунула сумку аккурат в тот момент, когда раздался скрежет открываемого замка. На сей раз скрипела дверь в нашу комнату, и мы с Виталием ожидали ее открытия, как грешники Страшного суда.

— Ох, ну и влезла ты, мать, в историю! — с не притворным, а вполне искренним возмущением наехал на меня мой товарищ с самого порога.

«Киря!» — отчаянно запела душа, а моментально успокоившееся сознание вторило ей: «Киря, родной! Ура!»

В дверном проеме возник мой верный приятель, а за ним виднелся еще один мужик, который, судя по всему, приехал с ним вместе. Однако Игоря что-то не наблюдалось, и мне это не нравилось. Поэтому первый вопрос, который я задала нашим спасителям, был в данной ситуации вполне естественным:

— Все нормально?

Они оба сухо и скептически усмехнулись. Киря махнул рукой: мол, сейчас не время, потом. И мы с Виталием наконец, смогли покинуть ненавистную темницу. В смежной комнате Сандалов все еще был прикован к трубе, причем в том положении, в котором я его и представляла: полулежа на полу и держа пристегнутую руку параллельно уровню земли. В глазах сквозил испуг — Киря и его товарищ не были знакомы Виктору Георгиевичу, и поначалу он не знал, как ему относиться к их появлению. Они же не спешили его успокаивать, поэтому до того момента, как мы с Виталием оказались на свободе, Сандалову пришлось оставаться в мучительном неведении относительно своей грядущей судьбы.

Я и Виталий, живые и относительно невредимые, если не считать моих ушибленных коленок и его красочного фингала под глазом, символизировали для Виктора Георгиевича свободу и победу. Именно так он воспринял наше появление и, связав его воедино с появлением двух незнакомых мужиков, остался чрезвычайно доволен — почувствовал близость спасения. Хоть и смутно, но он понимал — его скоро освободят, и это согревало его в промозглой сырости подвала. Однако неведение относительно того, что же все-таки случилось за стенами нашего узилища, не позволяло Виктору Георгиевичу Сандалову успокоиться окончательно. Меня оно, кстати, тоже тревожило.

— Генка, звони нашим, пусть приезжают, забирают героя. А пока надо бы у него ключи поискать да наручники открыть.

При этих словах, произнесенных Кирей, Сандалов утвердительно закивал, подтверждая справедливость внесенного предложения. Его рука уже приобрела насыщенный синеватый цвет от неудобного положения, поэтому открыть наручники в данной ситуации было делом первой необходимости.

Генка отправился наверх, и я, раздираемая естественным любопытством, решила последовать его примеру. Но, выглянув в коридор, сразу же забыла о своем намерении, так как и здесь было много интересного. Например, на полу я, к своей вящей радости, увидела смирно сидящего Михал Палыча со связанными руками и ногами. Он злобно посмотрел на меня и отвернулся в чрезвычайной досаде. Тоже мне, герой…

Через совсем короткое время приехала милиция, а вместе с ней и «Скорая». В тот момент я еще не знала, зачем она нужна, но потихоньку начинала догадываться, что ее появление является следствием выстрелов. Когда Михал Палычу надели наручники и Генка повел приехавших врачей в комнату на первом этаже, Киря наконец поведал о том, что произошло.

— Мы с Генкой приехали через двадцать минут после того, как ты позвонила. Машину оставили неподалеку, а сами пешком осторожно подошли к воротам. Они были приоткрыты, но мы входить не стали, решили ждать у калитки, как и договаривались. Через пару минут Игорь вышел и провел нас в подвал через черный вход. Мы в самом отдаленном углу к стенке прижались и стали ждать. Долго стояли, минут сорок, наверное, пока наконец не услышали шаги. Идет мужик этот по коридору, а в руках пистолет держит. Что тут делать? Надо было, конечно, подождать, пока он дверь начнет открывать, тогда бы мы на него и напали, но Игорь рванул к нему в тот момент, когда он еще и к двери-то не подошел. Ну и пальнул он в него, может, с перепугу, а может, специально. Он же не знал, что Игорь не один здесь. В плечо угодил.