История новоевропейской философии - Вадим Васильев

— А вот взял бы кто‑нибудь труд., также как геометрический мы проверяем и можем найти ошибки. Вот покопаться в нем, можно ли у него найти ошибки?

Да, интересная мысль.

Ну, уже многие это делали, конечно, пытались. На счет того, находили ли они ошибки, я бы не осмелился так, может быть сильно высказываться, но найти там можно много чего интересного, Вы правы… И думаю, что и ошибки там можно найти. Ошибки в его работах, с формальной стороны, найти довольно сложно: всё выверено. Ну, они могут быть, но это случайные описки, скорее. Но по сути дела к Спинозе очень много претензий как к философу. И я, конечно, расскажу об этих претензиях.

Вообще, первое, что хочу отметить, (уж коль скоро мы заговорили о картезианских корнях Спинозы), поговорим вот о том вначале, что его не устраивало в Декарте. А потом продолжим характеристику его системы.

Итак, в Декарте Спинозу не устраивало: а) учение о трансцендентном Боге. Сразу не понравился этот аспект. Бог не может быть трансцендентен миру, поскольку. Логика здесь проста, просто Спиноза полагает, что Декарт непоследователен в этом вопросе. По Декарту, любая вещь поддерживает ежесекундно в своём существовании Бога. Значит, Бог присутствуют в любой вещи, поддерживая её. Как же он может быть трансцендентен миру вещей? Конечно же, раз он в вещах, то он имманентен миру. Тут Декарт не прав.

Не устраивало Спинозу, также: б) учение о дуализме души и тела. Он думал, что Декарт неудовлетворительно просто решил этот вопрос. Никак не решая, оставляет читателя в недоумении, как могут взаимодействовать душа и тело. К тому же объявил душу субстанцией, что неверно совершенно. Мы знаем, что это относительная субстанция. Но тогда и не надо было говорить, что это субстанция — что значит относительная субстанция? Относительные субстанции — это никакие не субстанции. Надо было тогда чётко Декарту сказать, что есть только одна субстанция — Бог. Что и сделал Спиноза. Чётко определил.

И не устраивало его в) учение о воле. То, что Вы спрашивали как раз: о воле и разуме. О свободе воли… Опять же Спиноза видел здесь некую недодуманность, непродуманность этого вопроса у Декарта. Тут он говорит, что вот воля у человека свободна абсолютно. Что в этом плане, человек похож на Бога. Что разум — это другая способность. Ничего подобного, думал Спиноза. Воля и разум неразделимы и связаны между собой. Нет вообще такого особого качества человеческой души, как воля. Нет. Здесь присутствует в поступках человека определённый автоматизм. Автоматизм, основанный на усмотрении идей. Вот человек рассматривает какую‑то ситуацию, конструирует её в уме, видит, что такое‑то решение приводит к таким результатам, такое‑то — к таким, и происходит выбор наилучшего варианта. И всё, дальше действия автоматически осуществляются. Выбор разумом производится. Он говорит: вот этот вот вариант наилучший. Как только разум это произнес, само собой действие происходит. Всё. Не нужна никакая воля.

— Ну, это очень сомнительно.

Спиноза пытался это доказывать. Конечно, его резко критиковали за эту концепцию. В частности, Лейбниц, уже упоминавшийся. Но Спиноза понимал, что его теория не столь уж очевидна, и не столь уж тривиальна, чтобы с ней все сразу соглашались. Он предпринимал усилия, чтобы её доказать.

Ну, а всё остальное, спросите вы, устраивало? Ну, в общем‑то, да. Во всём остальном, Спиноза согласен с Декартом. Ну, а вы можете спросить: а, что «остальное»? Много ли там осталось, после того, как вот эти пункты отвергаются? Не отвергает ли Спиноза самое главное, как раз, в декартовских положениях? Как можно говорить о картезианстве, когда он выступает против теории субстанциальности души? Ну, о картезианстве, в чистом виде, конечно, трудно. Вот, правда, в теологическом. Вот этот аспект философии Декарта, как раз Спиноза не только не отверг, но, в каком то плане, усилил. Хотя, модификации, тоже были существенными.

Теперь, несколько слов о самой сути его системы, и на этом мы наверно сегодня закончим.

Несмотря на то, что философия Спинозы кажется такой «непробиваемой», такой «ощетинившейся», такой какой‑то «бетонной» конструкцией, — основа, реальное содержание мысли Спинозы совершенно другое. Его философия очень эмоционально окрашена. Как будто за всеми этими бетонными ограждениями, так можно изобразить его философию, находится какое‑то слабое, слабое маленькое существо. Дрожащее, может быть, боящееся, переживающее, но и любящее.

Апофеоз философской системы Спинозы это понятие любви. Поэтому его философию можно назвать философией любви. И, несмотря на то, что он внешне отрицает свободу воли и забивает все подходы к сердцу его идей, в самой такой сокровенной, эзотерической, части. Но, может быть, эзотерична она только по своему содержанию. По понятности — это одна из самых ясных частей.

Вообще этика состоит из пяти частей. В первой части речь идёт о Боге, во второй — о душе, так они называются «О Боге» и «О душе». В третьей, об аффектах — состояниях тела и души. В четвёртой, о рабстве воли… со стороны аффектов как раз. И в пятой части — о свободе и интеллектуальной любви.

Так вот надо совершить немалое усилие, чтоб пройти весь этот путь этики. Но в конце мы, те, кто дошёл, получают щедрое вознаграждение. И если. И как только Спиноза отказывался от своих геометризмов и начинал рассуждать с иллюстрациями, просто, чтобы пояснять, мы сразу же, как только это происходит, мы сразу же чувствуем, какой мощный интеллектуальный заряд у этого философа. Насколько гибкая и глубокая его философия. Но почему он скрывал её, трудно сказать. Зачем он заковывал её в броню? Не ясно. До конца не ясно. Но о принципах его философии мы поговорим на следующем занятии.

— Он был женат?

Нет. Он относится к числу холостых мыслителей. Все на сегодня.

Мы говорили о философии Спинозы на прошлом занятии. Теперь надо более предметно обсудить эту философию.

В основе его рассуждений, если теперь уже отвлечься от внешней геометрической формы его трактата, и всмотреться в его суть, то мы увидим, что в основе его рассуждений лежит понятие «субстанции». Вот поэтому всю философию Спинозы в целом можно назвать «метафизикой субстанциональности» или «метафизикой субстанции». Опять‑таки здесь Спиноза следует за Декартом, безусловно, но акценты, разумеется, переставлены весьма существенно.

Начнем с технических определений, без которых трудно будет говорить о Спинозе. Прежде всего, нам надо договориться об основных понятиях. Таковыми являются «субстанция», «атрибут», «модус» — надо четко знать и понимать что это такое.

Субстанцией, Спиноза называет то, что существует само по себе и не нуждается ни в чем другом для своего существования и представления, т. е. независимая вещь. Поскольку она независима, то является причиной самой себя. И Спиноза так и говорит, что субстанция causa sui — причина себя.

Атрибут — это то, в чем выражается сущность субстанции. Не может существовать субстанция без атрибута и атрибут без субстанции. Атрибут — это такое вечное свойство субстанции. Не может быть так, что сегодня есть атрибут этот, а завтра его нет — если он есть, то он есть всегда. Необходимо присущ. Иначе если бы он не был необходимо присущ, он и не был бы сущностным свойством. А все, что сущностно, именно по определению необходимо присуще вещи.

Модус — это состояние субстанции. Вот состояния могут меняться, могут возникать и исчезать. Модусы в отличие от атрибутов — конечны, подчеркивает Спиноза (хотя есть и бесконечные модификации, этот вопрос весьма запутан).

Так или иначе, но атрибут, доказывает он, бесконечен. Он доказывает это следующим образом: если бы атрибут был конечен (любой не важно какой), то тогда он имел бы границу какую‑то, и вне этой границы находилось бы что‑то еще. И атрибут предполагал бы то, что находится за границей, включал бы в свою сущность представление о чем‑то другом, задающее границу этого атрибута. Но поскольку через атрибут выражается сущность, существо субстанции, то тогда и субстанция предполагала бы представление о чем‑то другом, т. е. мысля субстанцию, мы одновременно мыслили бы и чем- то, что находится вне ее, а это противоречит определению субстанции — субстанция, ведь это то, что существует само по себе, и мысль о чем не нуждается ни в какой другой мысли. Поэтому атрибут соответственно не имеет границы как следует из этого достаточно такого «затасканного» доказательства. Правда в таком виде оно не встречалось, но оно представляет из себя определенную модификацию доказательств, которые можно найти и у Николая Кузанского и у Дунса Скотта — эти логические ходы, — с бесконечностью, с ограничением и т. д. — уже были проработаны. У Декарта, кстати, подобных рассуждений нет — это к слову о том, что философию Спинозы при всей зависимости его от Декарта, нельзя, все‑таки, сводить исключительно к этому источнику. Во — первых, он самостоятелен, во — вторых, много других влияний.