Возвращенец - Майкл Панке

Жёлтая Лошадь спешился и знаком показал Глассу сделать то же самое. Гласс неловко спустился, от тряски при езде его раны вновь разболелись. Жёлтая Лошадь рассказал шаману о странном человеке, которого они нашли на руинах деревни арикара. О том, как тот отправил на небеса душу старой скво. Он поведал, что белый человек при встрече не выказал страха, хотя не имел при себе никакого оружия, кроме заостренного кола. Не обошел он вниманием и ожерелье с когтем медведя и ужасные раны на горле и спине.

Лекарь не произнес ни слова во время длинного рассказа Жёлтой Лошади, но его глаза пристально смотрели на Гласса сквозь полосатую маску на лице. Спешившиеся индейцы сгрудились поближе, чтобы услышать рассказ, и при упоминании о червях на спине раздался приглушенный ропот.

Когда Жёлтая Лошадь закончил, шаман подошел к Глассу. Макушка иссохшего старика едва доходила Глассу до щеки, и старый сиу смог прекрасно рассмотреть коготь медведя. Он потрогал кончик пальцем, словно хотел убедиться в его подлинности. Руки его слегка дрожали, когда он дотронулся до розоватых шрамов, протянувшихся от правого плеча Гласса к горлу.

Затем он повернул Гласса, чтобы осмотреть спину. Он потянулся к воротнику поношенной рубашки и разорвал её. Одежда поддалась без каких-либо усилий. Индейцы подвинулись ближе, чтобы самим убедиться в словах Желтой Лошади. Они принялись взволнованно переговариваться на странном языке. У Гласса засосало под ложечкой при мысли о зрелище, которое вызвало такое возбуждение.

Шаман что-то произнес, и индейцы мгновенно смолкли. Он повернулся и исчез за пологом своего вигвама. Спустя несколько минут шаман появился, держа в руках множество тыквенных бутылей и обшитых бисером сумок. Он подошел к Глассу и заставил того лечь лицом на землю. Рядом с Глассом он растянул красивую белую шкуру. На шкуре шаман разложил свои приспособления. Гласс понятия не имел, что находится в бутылях. Да и знать не хотел. Лишь одно было важно. Избавь меня от них.

Шаман обратился к одному из молодых индейцев, который умчался, вернувшись через несколько минут с горшком воды. Тем временем, шаман понюхал самую большую из бутылей и добавил в нее ингредиенты из различных сумок. Во время работы он тихо напевал, то был единственный звук, нарушающий почтительное молчание жителей деревни.

Главным ингредиентом большой бутыли оказалась моча бизона, собранная из мочевого пузыря большого быка на прошлогодней охоте. К моче он добавил корень ольхи и порох. Получившаяся вязкая смесь имела такие же целительные свойства, что и живица.

Шаман дал Глассу короткую палку длиной в шесть дюймов. Глассу понадобилось некоторое время, чтобы понять её назначение. Глубоко вздохнув, он зажал палку зубами.

Гласс весь подобрался, и лекарь нанес мазь.

Терпкая смесь вызвала самую мучительную боль, которую когда-либо испытывал Гласс. Ощущение было таким, словно расплавленное железо влили в форму из человеческой плоти. Сперва боль была острой, пока жидкость дюйм за дюймом мучительно втекала в каждый из пяти порезов. Но вскоре точечная боль разлилась широкой волной, пульсируя в унисон с учащённым биением сердца. Гласс стиснул зубами мягкое дерево палки. Он пытался думать об исцеляющем действии мази, но не мог отвлечься от боли.

Смесь произвела желаемый эффект на червей. Дюжины извивающихся белых тварей скатились на землю. Спустя несколько минут лекарь большим ковшом воды смыл червей и обжигающую мазь со спины Гласса. Тот облегченно застонал, когда боль потихоньку унялась.

Он едва перевел дух, когда знахарь вновь облил его из большой бутыли.

Смесь шаман нанес в четыре приема. Когда он смыл последние остатки мази, то наложил теплую припарку из сосны и лиственницы. Жёлтая Лошадь помог Глассу войти в вигвам шамана. Скво принесла свежую оленину. Он не обращал внимания на горящую спину, пока ел, а затем растянулся на бизоньей шкуре и провалился в глубокий сон.

Целых два он просыпался и вновь засыпал. Проснувшись, он обнаруживал возле себя свежую еду и воду. Лекарь ухаживал за его спиной, дважды поменяв припарку. После жалящей мази, припарка казалась нежным прикосновением материнской руки.

Когда Гласс проснулся на утро третьего дня, вигвам тускло освещали первые лучи рассвета. Тишину нарушало лишь редкое ржание лошадей и воркование голубей. Шаман спал, натянув на костлявую грудь плащ из шкуры бизона. Рядом с Глассом лежала аккуратно сложенная одежда из шкуры оленя - штаны, обшитые бисером мокасины и простая рубашка из оленьей кожи. Он медленно поднялся и переоделся.

Пауни считали сиу своими кровными врагами. Во время, проведенное им на равнинах Канзаса, Глассу даже довелось поучаствовать в небольшой схватке с охотничьей партией сиу. Теперь ему открылся новый смысл. Разве мог он испытывать другое чувство, кроме благодарности к добрым самаритянам, Жёлтой Лошади и шаману? Шаман, потянувшись, присел и заметил Гласса. Он что-то сказал, но Гласс ничего не понял.

Спустя несколько минут показался Жёлтая Лошадь. Его обрадовало, что Гласс поднялся на ноги и здоров. Индейцы осмотрели его спину и одобрительно зацокали от увиденного. Когда они закончили, Гласс указал на спину и вопросительно подняв брови, спросил: "Выглядит нормально?" Жёлтая Лошадь сжал губы и утвердительно кивнул.

Позже в тот же день они встретились в вигваме Жёлтой Лошади. Жестами и рисунками на песке Гласс пытался объяснить, откуда он пришел и куда направляется. Жёлтая Лошадь разобрал слово "Форт Бразо", в чем Гласс убедился, когда индеец достал карту, показывавшую точное местоположение форта у места слияния Миссури с Уайт-Ривер. Гласс энергично закивал головой. Желтая Лошадь обратился к молодым индейцам, собравшимся у него в вигваме. Гласс не разобрал ни слова, и той ночью отправился спать, размышляя, не стоит ли ему просто сбежать.

На следующее утро его разбудило конское ржание у вигвама шамана. Когда он вышел наружу, то обнаружил там Жёлтую Лошадь и давешних молодых индейцев. Они были верхом, и один из индейцев держал в поводу оседланную пегую лошадь.

Жёлтая Лошадь что-то произнес и указал на пегую. Когда они выехали на юг, в сторону Форта Бразо, над горизонтом показалось солнце.

Глава четырнадцатая

Умение ориентироваться на местности не подвело Джима. Он оказался прав, когда убедил Фицджеральда срезать путь, отдалившись от реки Литтл-Миссури, там, где она поворачивала на восток. На восточном горизонте растаяли последние лучи солнца, когда парочка дала выстрел из винтовки, оповестив Форт-Юнион о своём появлении. Навстречу им капитан Генри выслал всадника.