Письма с Соломоновых островов - Камил Гижицкий

Лодку гости втаскивают на песок, а затем подбрасывают несколько раз в зоздух, демонстрируя этим свою силу и ловкость. После такого спектакля все вместе, направляются в дома для холостых мужчин, где заранее приготовлены помещения для гостей.

Нас, европейцев, поражает эта необычайно колоритная и полная какой-то дикой выразительности сцена встречи. Конечно, здесь играют свою роль старые традиции, когда к побережью Улавы прибывали лодки с воинами с далеких островов архипелага с целью грабежа или попросту за… невестами. И вот теперь, как и в прежние времена, жители селения встречают чужие лодки, вооружившись, как подобает воинам, тяжелыми резными палицами из пальмового дерева. Их лица и торсы исчерчены белыми известковыми полосками, причем рисунок на лице начинается на висках, охватывает глаза и кончается на подбородке. Такая раскраска носит название «трясогузка», видимо, в честь одноименной птички, которая подпрыгивает и отклоняет голову подобно тому, как это делают воины, уклоняясь от ударов копий. Орнамент на торсе выведен пальцами вертикальными полосками (впрочем, большинство воинов пользуются для этой цели стеатитом). Плечи они украшают широкими тяжелыми браслетами из раковин тридакны, грудь — дисками из отшлифованного перламутра, а голени — манжетами из разноцветных ракушек. На голову надевают венки из вертикально сложенных листьев пандануса, а бедра украшают повязками из таких же листьев. Подобным же образом наряжены и гости, только украшения из раковин у них значительно богаче и красочнее.

Разместив приезжих в отведенных им помещениях, гостей потчуют горячей свининой, испеченной на раскаленных камнях, а также пудингом из ямса, смешанного с миндалем. После этого пиршества им предлагают отдохнуть в приятном обществе нескольких девушек, специально приглашенных для этого с Сан-Кристобаля или других островов.

Отец и Анджей, проводившие много времени с малаоху, собирая всевозможные легенды, заклинания, обычаи и описывая наряды островитян, рассказывали мне вечерами, что дома ритуальных лодок и помост будут вскоре восстановлены во всей красе и начнется празднество, посвященное ловле бониты. Пока что, однако, косяков рыбы в близлежащих водах не обнаружено, несмотря на то что океан успокоился. Старые, опытные рыбаки утверждают, что ураган нарушил обычные маршруты рыб, но, поскольку уже появилось много летучих рыб, можно ожидать и появления бониты.

Мой тайник полностью разрушила буря. Ветер свалил подмостки, унес куда-то сверток, имитирующий могилу, а яма оказалась занятой одичавшей собакой, которая родила в ней щенят. Когда я заглянула в это логово, щенята, толстые, как пышки, спали сладким сном, но едва я дотронулась до них, подняли такой писк, словно с них живьем сдирали кожу. Как раз в этот момент появилась сука. Она держала в зубах загрызенного мегапода и таращила сверкающие глаза. Потом выпустила птицу и опрометью бросилась на меня. Я держала в руке тяжелую палку из твердого дерева хата и чуть ли не в самый последний момент сумела отразить нападение. Удар был, видимо, ощутимым, так как сука, скуля, убежала в кусты, а я постаралась убраться восвояси. Ты подумаешь, верно, что я струсила. Да, это так. Я боялась, что визг суки привлечет кобеля, а с двумя одичавшими собаками я бы не справилась.

На следующий день я пошла к тайнику в сопровождении нескольких вооруженных мужчин, но логово уже опустело. Сука унесла и так хорошо укрыла свое потомство, что даже весьма тщательное прочесывание окрестности не дало никаких результатов.

Поскольку как женщина я не имела доступа к дому ритуальных лодок, помосту или к мужским причалам, а мне не хотелось искать новый тайник для фотографирования, то, поручив это дело Анджею, я целыми часами просиживала у старика Халу Харере, отличного резчика по дереву и мастера по изготовлению крючков для ловли бониты. Хотя у местных жителей есть прекрасные английские крючки разной толщины и размеров, тем не менее бониту они ловят исключительно крючками собственного изготовления, без бородок.

Хижина Халу Харере находится приблизительно в двадцати шагах от нашего жилища, но познакомила меня с ним его внучка Даниху. Старик живет в хижине один. Он овдовел уже несколько лет назад и, несмотря на попытки многих женщин женить его на себе, останется, по-видимому, вдовцом до смерти. В пристроенном к хижине сарае резчик устроил мастерскую, где вырезает столбы, поддерживающие кровли домов ритуальных лодок, шкатулки для предметов культа в виде акул или меченосов, большие и маленькие тазы, обильно инкрустированные перламутром, и всякие другие предметы, услаждающие взор жителей острова Улава. Резные украшения столбов изображают обычно далеких, ставших уже легендарными предков, порой добрых духов моря и даже людей, слившихся в любовном объятии. Для работы старик (пользуется топориком с изогнутым острием и несколькими долотами, с помощью которых весьма искусно вырезает на дереве характерные черты того или иного лица.

От него я узнала, что для ловли бониты рыбаки пользуются двоякого рода крючками, так называемыми те’и и паса. Лервые закидываются на тонкой леске с форштевня лодки, и, если рыба клюет не сразу, рыбак делает круговое движение и снова закидывает крючок с левого борта. Паса — крючок, привязанный с помощью лески к толстой бамбуковой жерди, его тянут за кормой. Удилище делается из ау пунгу — особой разновидности бамбука, в течение ряда лет окуриваемого дымом от огня, который разводят в доме ритуальных лодок. Жердь со временем становится гибкой и столь крепкой, что даже самая большая рыба не в состоянии ее переломить.

Крючок те’и целиком вырезается из роговой пластинки щита черепахи, черной или золотистой раковины. Теперь это делается с помощью ножовки или напильника, в прежние же времена пользовались острой коралловой веткой. Роговые щиты черепах выгибают сперва по шаблону, а затем обрабатывают начисто. Крючки те’и коротки, они лишены бородок, а утолщение, с помощью которого их привязывают к леске, расположено сзади.

Крючки паса изготовлялись почти исключительно из толстой раковины съедобного моллюска и из зубов крупных черных окуней или клыков австралийских дюгоней. Это были простые, крепкие, широкие крючки, отделанные порой роговой черепашьей пластинкой, прикрывающей слой тунгового клея, соединяющего отдельные части крючка. Хороший крючок паса и по сей день считается очень ценным предметом, и вместе с те’и его бережно хранят в специальном кожаном мешочке, который носят у пояса. Обе разновидности крючков, изготовляемых на Улаве, всегда охотно покупались и до сих пор приобретаются жителями других островов архипелага.