Московский лабиринт - Олег Кулагин

— Иван, — тихонько простонала я. — Иван, не бросай меня. Пожалуйста…

Пульса не было. Дыхания тоже. Взгляд из-под полуприкрытых, немигающих век — спокойный, почти равнодушный.

Вот и всё. Никого не осталось.

Сорвала «ночники», погружаясь во тьму. Так было легче. Ничего не видеть, не думать. Исчезнуть. Темнота меня не пугает. Она уже во мне. Чёрная пустота и холод…

Эти твари всех угробили. Всех, кроме меня.

Я поёжилась. Белозубая улыбка Алана вдруг проступила как наяву: «Не захотела дружить со мной, Таня? Попробуй подружиться с имплантатами…»

Тьма… Какая густая тьма…

Я опять надвинула «ночники»… Вот она, рукоятка ГШ, удобная рукоятка из термопластика. Даже в самый сильный мороз её можно держать голыми руками. Сейчас лето, но почему мне так холодно?

Приставить ствол к виску. Нажать спусковой крючок из того же термопластика… И всё закончится… Пройдёт глухая боль, которая не отпускает меня уже три года, от которой не исцелят самые искусные доктора…

Что будет там, впереди?

Николай, несчастный блаженный, в камере «охранки» не успел об этом рассказать.

Папа, мама, братишка, я так хотела бы опять вас увидеть…

Чёрный зрачок ствола пытливо на меня смотрит. Я медленно опускаю оружие. Нельзя. Тогда уж точно Алан умрёт от смеха в аду. Такого подарка я ему не сделаю.

Я ещё не превратилась в чужую куклу.

Во-первых, выйти на связь. Сигнал наших микрорадиостанций глохнет в пределах десяти километров. Значит, надо воспользоваться обычной городской сетью.

Полезла во внутренний карман куртки Ивана и достала «мыльницу». На плоском корпусе — изрядная вмятина. Пулей сквозь бронежилет? Или всё-таки след от моего пальца?

Открыла экранчик. Поперёк него пролегло несколько трещин. Хвалёная японская техника. В рекламном ролике по мини-компу били молотком — и ничего.

Нажала клавишу «power». Экран оставался тёмным.

Ладно, попробуем связаться хотя бы в режиме обычного телефона. Насчёт прослушивания можно не беспокоиться — при наборе номера Чингиза «мыльница» автоматически переходит в режим кодировки. Для постороннего уха весь разговор покажется хаотическим шумом.

Мой палец лёг на кнопку с первой цифрой, когда внезапно что-то неприятное зашевелилось на периферии сознания. Полуосознанное чувство тревоги.

Они явно ждали, что сегодня мы придем в «Матрикс». Даже коды на дверях не сменили, заботливо готовя для нас ловушку. Может, догадались. А может, знали наверняка…

Я торопливо выключила «пальм», захлопнула погнувшийся экранчик. Сейчас глубокая ночь. Не так много людей пользуется в это время мобильной связью. Не так уж и сложно отследить… Особенно, если они знают резервный сетевой номер Ивана.

И звонить с другого телефона тоже не стоит. Если они держат Чингиза «под колпаком» — это всё равно, что орать на всю Москву: «Вот я где! Придите и возьмите».

Связи нет. Остаётся надеяться только на себя.

Я вытащила батарейку из мини-компа, схватила кирпич и несколько раз, изо всех сил, ударила по корпусу. Перевела дыхание. Так… Разбитая клавиатура, неровная, глубокая вмятина — в том месте, где внутри должен быть «хард диск». Теперь вряд ли с него что-то прочтут…

На всякий случай зарыла изуродованную «мыльницу» в кирпичное крошево.

Снова посмотрела на тело майора. Нет, Иван, я тебя не брошу. Даже мёртвого. Четверо наших уже осталось лежать в «Матриксе». Хватит. Хватит того, что тело Ярослава с биркой на ноге заморожено, словно кусок мяса, в полицейском морге…

Завалить всё кирпичами и обломками бетона, а потом вернуться?

Не выйдет. Я не так хорошо ориентируюсь в Москве, просто не смогу отыскать это место в хаосе кварталов.

И я не могу возвращаться одна. После всего, что случилось — это подло, это невозможно… Какими взглядами меня встретят. Или не только взглядами… Если они в самом деле решат, что вместо мозгов у меня «программа на два гигабайта». Для доброго «зомби» и пули не жалко…

Мне так надо, чтобы они поверили…

Но мне не дотащить Ивана. Я и сама-то едва двигаюсь. О сверспособностях мечтать не приходится… Я не представляю, где нахожусь, в какую сторону идти.

Нужен кто-то из местных. Желательно не один, чтобы донести тело… Пускай даже под дулом пистолета. Не может быть, чтобы здесь никого не осталось!

В придачу к моему ГШ забрала «стечкин» из кобуры майора, поменяла обоймы в пистолетах, привинтила глушители и опять выбралась в воронку.

Меня шатало от слабости.

Пустые глазницы домов равнодушно таращились чернотой.

Втянула воздух через нос. Никакого намека на дым или другие свежие признаки человеческого присутствия. Ей-богу, сейчас меня бы устроили даже не самые приятные ароматы и звуки.

Откуда-то, очень издалека, доносятся едва различимые автомобильные гудки, слабые отголоски ревущей из чьих-то колонок музыки. Но вокруг, на много кварталов, — тишина…

Когда три года назад я жила в общаге универа, собачьи стаи иногда устраивали под моим окном шумные ночные разборки. В нынешней Москве — это почти редкость. В первую голодную зиму на псов устраивали настоящие облавы. Я тоже ела собачье мясо. Слепень был прав — лучше крысиного.

Бездомные кошки вообще отсутствуют как биологический вид. Только где-то на чердаках, в подвалах, вероятно, ещё есть особо осторожные, недоверчивые к «двуногим» экземпляры…

Закружилась голова. Я покачнулась, присела на обломок бетона.

Странно. Подумала о собаках и кошках. И что-то вроде жалости шевельнулось. К совершенно чужим и незнакомым животным. О незнакомых людях я почти разучилась так думать.

В половине домов наверняка есть остатки человеческих скелетов. И воспринимается это как деталь пейзажа.

Если кошмар длится долго, к нему привыкаешь.

Но иногда так хочется проснуться… Я сдвинула «ночники» на лоб и запрокинула голову. Только небо и звёзды над городом были правильными, неизменными. Хорошо, что люди пока не дотянулись до звезд…

Я сидела минуты две. Потом потрогала колено. Нога болит всё меньше. Доковылять до жилых кварталов и тормознуть машину? Ночью без стрельбы это вряд ли получится. Угнать? В Москве даже днём редко встретишь оставленную без присмотра машину. Все автостоянки надёжно охраняются.

Есть ещё и такая гадость, как ПСНы — пункты скрытого наблюдения. Обычно полиция выставляет их на границе Развалин. Раньше всю уцелевшую часть Москвы пытались обнести «колючкой». Но каждую ночь в этом ограждении появлялись новые дыры. В МВД махнули рукой и ограничились ПСНами в важных местах. Местные хорошо знают, где они располагаются, и обходят те места десятой дорогой.

А вот я могу нарваться.

Всё-таки надо искать местных.

Многие знают Чингиза — каждую зиму он организует для «нелегалов» поставку продуктов и тёплых вещей. Кто-нибудь мне поможет.

Сперва проверю подвалы. Самые обжитые места в Развалинах. И начну с «моего» подземелья.

Опять согнулась и залезла в отверстие. У тела Ивана остановилась. Он так же невидяще смотрел в потолок. Я вздохнула и опустила его веки… Стащила с себя куртку, накрыла тело.

Зябко. Под бронежилетом у меня только рубашка из гардероба Чингиза. Ничего, вытерплю.

Дальше по коридору можно было идти не пригибаясь. Осложнения начались чуть спустя. Я подошла к распахнутой, криво свисавшей двери и замерла в нерешительности.

Картина впереди — жутковатая. Длинное помещение. Перекосившийся, словно вот-вот готовый рухнуть низкий потолок и искореженные, похожие на закоченевших змей, трубы. Кажется, всё это только и ждёт, чтобы меня здесь похоронить.

Я сделала ещё один глоток из фляжки. Всего лишь вода, но подействовало не хуже горячительного. Я бодро заковыляла к противоположной двери, видневшейся в дальнем конце подвала. Что-то мелькнуло в углу. Засмотрелась и едва не упала, споткнувшись о трубы. Шепотом выругалась. Наверное, крыса. Это хорошо. Значит, люди живут где-то поблизости. Или жили совсем недавно.

Но рисковала я зря. Коридор, начинавшийся за дверью, спустя десяток метров упирался в завал.

Решила вернуться. И вдруг что-то остановило. Вынудило замереть. Галлюцинации? Несколько секунд едва дышала, напряжённо вслушиваясь. Нет, не померещилось. Чуть различимая мелодия. И доносится она именно со стороны завала.

«Аборигены» впервые подавали признаки жизни.

Только мне всё равно до них не добраться.

Я вздохнула и попробовала заняться расчисткой. Если рухнули подвальные перекрытия, смысла в моих усилиях мало.

Убрала пару не особо крупных обломков. Повезло.

Отверстие. Совсем узкое. Ещё через минуту стало ясно, что протиснуться можно, хотя и с трудом. Я взяла кусок арматуры и осторожно попробовала расшатать нависавшие над дырой, будто двускатная крыша, куски бетонной плиты.