Перечитывая Мастера. Заметки лингвиста на макинтоше - Мария Барр

С другой стороны, по точности и ассоциативной нагрузке язык прозаический приближается и к поэтической речи, как уже было отмечено исследователями (Кураев, Галинская).

Казалось бы, все очень просто:

В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вошел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.

Это напоминает язык исторических хроник по монументальности создаваемой картины и вниманию к реалиям и историческим деталям, с одной стороны, и поэтическую строфу по «пригнанности» каждого слова, по монолитности фразы, - с другой. Сразу введена историческая фигура, практически без описания внешности (вспомним тщательно выписанные портреты Берлиоза и Бездомного). И вместе с тем это язык в высшей степени художественного описания, в котором присутствуют только знаковые детали – знак власти – плащ всадника с красным («кровавым») подбоем, шаркающая кавалерийская походка воина, прошедшего через грозные битвы и уже немолодого человека. Все, что автор считает нужным сообщить еще об этом человеке, - это его болезнь, страшная гемикрания (мигрень), которая мучила его, доводя до отчаяния, и ненависть к Ершалаиму. Все остальное мы узнаем от самого Пилата.

В сцене допроса сначала индивидуальные речевые характеристики Пилата сведены к минимуму. Перед нами типичный римский чиновник, ведущий дознание по делу о призывах к разрушению храма. Протокольные стандартные вопросы, демонстрирующие власть, презрение к допрашиваемому и уже осужденному на смертную казнь Синедрионом человеку, не римлянину. Кстати, слово прокуратор употребленное Михаилом Булгаковым, означает следующее: Прокуратор (лат. Procurator) – в Древнем Риме – управляющий хозяйством; чиновник по сбору налогов; поверенный в делах, осуществляющий поручение доверителя по ведению судебных дел и управлению имуществом (Современный словарь иностранных слов. – СПб., 1994).

Пилат управлял Иудеей как частью римской провинции Сирии в качестве прокуратора с 26 по 36 годы после Валерия Грата, то есть почти десять лет. Прокуратор был подчинен военному наместнику – легату. Был Пилат и префектом, что и значится на его надгробии, найденном 1961 году во время археологических раскопок в Кесарии Иудейской. В его функции входило поддержание порядка, повиновения Риму неспокойной восточной провинции и, в том числе, обеспечение сбора податей в римскую казну. Именно поэтому и Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» прилагает к имени Понтия Пилата греческие термины, которые соответствуют латинским «прокуратор» и «префект». А Тацит в сорок четвертой главе своих «Анналов», повествующих о казни Христа, называет Понтия Пилата «прокуратором».

Известный исследователь текстологических проблем Нового Завета М. М. Кубланов прямо пишет в своем исследовании «Новый Завет. Поиски и находки»: «Нет никаких оснований также утверждать, что Понтий Пилат имел только титул префекта и не носил в то или иное время титул прокуратора». (Кубланов 1968: 141).

Еще Август для управления императорскими провинциями назначал наместников, носивших звание императорских легатов. Им помогали прокураторы, ведающие, главным образом, финансовыми вопросами, но иногда управляющие небольшими по размеру провинциальными областями, такими, как Иудея.

Поэтому обвинения в неверном обозначении титула (должности) Пилата могут быть сняты с автора романа. Из двух титулов, которые в различные периоды своей жизни носил Пилат, он выбрал самый звучный, отвечающий художественным задачам. Представьте себе только, как звучала бы первая фраза, введи Булгаков, вместо «прокуратор Иудеи», «префект Иудеи»? Как верно отмечает в своей книге «Творческий путь Михаила Булгакова» Л. М. Яновская, для Булгакова важна, прежде всего, художественная правда образа. Поэтому когда приходится выбирать из вариантов, предлагаемых историческими источниками, он руководствуется только художественным чутьем.

Несомненно, что должности, которые он занимал, были очень высоки и давались в Риме за особые военные заслуги, которые подчеркивает автор. В частности, Пилата привлек к управлению Иудеей Ирод, прослышавший об умении Пилата управлять и подчинять массы людей. Власть, авторитет, подчинение, к которым привык Пилат, проявляются в его речи и манерах.

Не менее важно, что «следим за событиями» в романе мы с позиции Пилата. Несомненно, это центральный образ романа в романе. «Роман о Понтии Пилате». Концептуальный образ. Весь интерес исторических глав в изменениях, происходящих в его душе, в его сознании, представлениях о мире.

Исторические документы, в которых есть сообщения о Пилате, изображают его жестоким правителем Иудеи, коварным и осторожным в одно и то же время. Дважды подводил он народ иудейский под римские мечи. Дважды восставали жители Иудеи, чьи религиозные права, были попраны Пилатом. Первый раз это было связано с ввозом в Иерусалим скульптурных изображений римского императора, второй – с использованием на строительство водопровода священного клада Корбана. В первый раз жители Иерусалима продемонстрировали желание умереть за веру, и Пилат предпочел уступить, статуи были удалены из города. Второй раз выступление было жестоко подавлено римскими солдатами, имелись жертвы. Эти исторические факты описаны в «Иудейской войне» и «Иудейских древностях» Иосифа Флавия. Так что преданность иудеев вере, именуемая Пилатом «фанатизмом», была хорошо известна прокуратору. Жестокость, коварство, корыстолюбие, властолюбие – отличительные качества реального исторического персонажа, многие из них характеризуют и булгаковского Пилата. Тем интереснее те изменения, которые происходят с ним.

Понтий Пилат – лицо историческое и библейское одновременно. Причем, Евангелие не акцентирует вины Пилата. В евангелиях (Особенно в Евангелии от Иоанна) воля Пилата противопоставлена воле Иудеев, требующих казни Христа. Даже распоряжение избить Иисуса, отданного Пилатом на расправу римским солдатам, по версии синоптика было предпринято Пилатом, чтобы разжалобить толпу, требующую его распятия. Правитель, используя символический жест, умывает руки перед иудейским народом, он сообщает толпе, что не видит вины на «праведнике сем», то есть перекладывает ответственность за казнь на иудеев.. И в молитвах сказано, «распятого за нас (при) Понтийском Пилате». Не Пилатом, а при Пилате, то есть в его правление. Почему не интересна автору вина Кайафы, подкупившего Иуду, толкнувшего его на гнусное преступление и приговорившего вместе с синедрионом ни в чем не виновного бродячего философа к страшной и позорной казни? Почему автора так интересует вина Пилата? Почему же Булгаков выбирает именно эту, «мало чем интересную историческую фигуру», как пишут некоторые исследователи, которая и оставила след в истории только благодаря участию в истязаниях и казни Спасителя в качестве одного из действующих, принимающих решение лиц? Если в ней нет ничего привлекательного, как пишут историки и многие исследователи, то в чем интерес?