Выбраковка. Ночной смотрящий - Олег Дивов

– Что, салага, тяжело пришлось? – спросил майор. – Сам виноват. Это публика такая...

– Какая? – пробормотал Валюшок, присаживаясь рядом и непослушными руками запихивая игольник в кобуру.

– Шакалистая, – объяснил майор. – Сразу чует слабину.

Валюшок помотал головой, отгоняя дурные мысли. Только что его впервые в жизни чуть не убили, и он это слишком отчетливо понимал для того, чтобы как-то реагировать на милицейские подначки.

– А вы давно Гусева знаете? – спросил он. Просто для того, чтобы себя чем-то занять.

– Подонок он, твой Гусев, – небрежно бросил майор.

И снова налил себе выпить.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Те, кто сражался под командованием Влада, чувствовали себя причастными к княжеской славе и хранили неизменную верность своему полководцу.

Битком набитая «труповозка» укатила к себе домой, на «подстанцию» – в следственный изолятор Агентства. Настоящих трупов на этот раз ей везти не пришлось, был только раненый – одному из клиентов отскочившая щепка попала в угол глаза, и он чудом не окривел. Впрочем, клиент сам нарвался, это именно из-за его неосторожного движения Мышкин открыл стрельбу поверх голов и щепок настрогал препорядочно.

Валюшок сидел в машине и курил. Ему все еще было не по себе. Подошедший Гусев внимательно на своего ведомого посмотрел и, вероятно, понял, что за руль его сейчас пускать не стоит.

– И какие же мы выводы сделаем из происшедшего, господин Валюшок? – спросил он, усаживаясь на водительское место и вставляя ключ в замок.

– Какие еще выводы? – огрызнулся Валюшок.

– Не-ет, дорогуша, это я должен спросить – какие?

Валюшок раздавил окурок в пепельнице и тут же потянулся за новой сигаретой. Он никак не мог понять – то ли Гусев им недоволен и собирается читать следующую заумную нотацию, то ли инцидент в раздевалке считается за естественную ошибку новичка и серьезному осуждению не подлежит.

– Я, кажется, понял, зачем нужно огнестрельное, – сказал он, надеясь отойти подальше от животрепещущей темы. – Опытный клиент игольника не боится. Верно?

– В принципе угадал, – согласился Гусев, трогаясь с места и пристраивая машину в хвост колонне группы Мышкина. – Увидев игольник, клиент начинает метаться, искать укрытие. А когда заходит компания с большими красивыми пистолетами, тут сразу все в оцепенение впадают. Ты бы видел, какая там немая сцена образовалась, когда Мышкин очередь выпустил! Один деятель чуть в бассейне не утонул.

– Тех самых пятерых взяли?

– Угу. На редкость сплоченный коллектив попался. У них даже на всех одна девица была. Но про эту-то братию можно теперь забыть, их, считай, нет больше. А вот те субчики, на которых ты напоролся, – весьма интересный случай. Прямо руки чешутся узнать, кто такие.

Валюшок провел ладонью по виску. Голова болела, причем именно с той стороны, куда чуть не попал вражий башмак.

– Я для себя выводы сделал, – сказал он. – Больше не повторится.

– Хотелось бы. Ничего, Леха, все самое интересное еще впереди. Как тебе первый рабочий день? Мало не показалось?

– Это уж точно. Часто так?

– Да что ты! Сегодня была просто весьма урожайная смена. Обычно куда скучнее. Оборванца какого-нибудь нищенствующего сгребешь, ментам передашь – и то праздник. Иногда до того тоскливо, что сам начинаешь на свою задницу приключений искать. Мы ведь действительно очень хорошо почистили Москву.

– А кто такой Бобик? – вспомнил препирательства в мобильном штабе Валюшок.

– Наемный убийца, бывший оперативник ГРУ. При задержании двоих наших застрелил, одного ранил. Его у нас менты выпросили, вот как моего приятеля Шацкого. Хотели на заказчиков выйти. Так этот Бобик прямо по дороге в СИЗО удрал, да еще и в Америку. Одна радость – не вернется.

– Почему не вернется?

– Потому что он для начала всех своих заказчиков нам сдал. Раскололся как миленький. И заказчики эти теперь его ждут не дождутся. Распростерли теплые объятия. Понял? Только смотри не сболтни. Информация закрытая.

– Как раз ничего не понял, – обескураженно пробормотал Валюшок. – А зачем тогда он Петровке нужен был?

– Я же говорю – на заказчиков выйти.

– А... Э-э...

– У АСБ тоже есть свои интересы в этом мире, – усмехнулся Гусев. – И иногда они диаметрально расходятся с интересами МВД. Бобик работал на таких людей, которых нет смысла трогать. Их выбраковка повлекла бы за собой новый дележ власти. А народу что нужно? Покой и стабильность. Ну, мы ему этот покой и обеспечили. Сделали кое-кому внушение, получили четкие гарантии, что безобразие с заказными убийствами не повторится...

– ...и Бобика в Америку сплавили, – заключил Валюшок.

– Совершенно верно.

– Чего-о?

– Вот именно так, как ты и сказал.

– Ничего не понимаю, – в очередной раз признался Валюшок. – Слушай, Пэ, а ты-то откуда все это знаешь?

– От верблюда, – дружелюбно объяснил Гусев.

– А мне зачем рассказываешь?

– А я вообще трепло. Болтун я известный.

Валюшок обиделся и надолго замолчал. Машина катилась по бульварам. За окном Москва наслаждалась тихой летней ночью, и количество обнявшихся парочек на скамейках предвещало скорый демографический взрыв.

– Господи, до чего же я люблю этот город... – пробормотал Гусев. – Иногда, знаешь, такое зло берет – ну почему, ну за что мне в нем не удалось вволю пожить, а?

– То есть? – хмуро буркнул Валюшок.

– Старый я уже, – вздохнул Гусев. – А когда был молодой, здесь и шагу нельзя было ступить, чтобы на какую-нибудь сволочь не наткнуться. Именно тогда, когда так хотелось всем улыбаться, всех любить, просто радоваться жизни... Теперь-то кругом одни улыбки, а мне это уже вроде бы и не надо.

«Еще как надо, – подумал Валюшок. Отвернулся, попробовал отвлечься – за окном действительно было красиво, – но перед глазами так и маячил проклятый ботинок. На толстой кожаной подошве с мощным рантом. – Интересно, предыдущих своих ведомых Гусев так же по-дурацки потерял? У него ведь тройка была».

– Слушай, Пэ, – сказал Валюшок осторожно. – Заранее извини, если много на себя беру... Что случилось с твоими ведомыми? Ну, которые были до меня?

Гусев закусил губу.

– Прости. – Валюшок понял, что действительно рановато начал задавать такие вопросы. – Прости.

– Ерунда, – бросил Гусев. – Как сказал бы мой приятель Данила: «Расслабься, бывает...». Знаешь, Лешка, кажется, мне уже не больно это вспоминать. Хотя... Хотя ведь это я их угробил. Сам.

Он замолчал, и Валюшок не решился уточнить, что именно Гусев имеет в виду.