Бездушные. Моя топь - Дарья Данина

- Я устал, Иви. – обхватил её лицо руками, притягивая к себе. Склоняясь и кусая распахнутые губы. Хотелось съесть их. Сладкие. Солёные. Безумно вкусные. – Я устал.

- Я не прощу тебе этого… - ломаясь от грубых касаний. Она закрыла глаза, понимая, что на смену страху приходит смирение. Оно кипятком расплывалось по телу. Медленно и мучительно.

- Мне не нужно твоё прощение, – провёл языком горячую дорожку от ключицы до мочки уха. Зацепил зубами, всасывая ту в себя.

Тонна терпения огромной волной вышла за берег, погружая его в состояние аффекта. Накопившаяся злость и новости последних дней сорвали чеку. Он и сам не был готов к подобному развороту событий. А растерянность злила его ещё больше.

Марк спускает вторую чашечку и припадает губами к острым соскам. Поочерёдно обводя языком твёрдые бусины, кусая и втягивая их в рот. Разводит её ножки шире, вклиниваясь между ними. Руки отпускают девичьи бархатистые бёдра и развязывают шнурок на лёгких брюках. Спускают их вместе с бельём.

Вот оно. Он рычит вслух от ощущения… когда напряжённый член касается нежных лепестков. Без вечной преграды в виде ткани. Потёрся слегка и, опуская руку, провёл пальцами по чуть влажным лепесткам. Недостаточно…

- Открой рот, – шепнул ей в губы, и девушка послушно сделала то, что он велел. Его пальцы скользнули между её губ, углубляясь. – оближи…

Не открывая глаз, девушка снова подчинилась. Втянула его средний и указательный пальцы, слегка посасывая те, успокаивая себя мыслью о том, что она всё делает правильно. Иначе… иначе будет больно. Он сделает это специально.

Она чувствовала, как гладкая головка упирается ей в промежность. Легко толкается и пульсирует возле входа. Выпустила его пальцы и открыла глаза, встречая чёрную бурю во взгляде напротив.

- Умница, девочка, – прошелестел, спускаясь рукой обратно. Ива попробовала отодвинуться назад, но крепкая хватка не позволила это сделать. Опустила взгляд, задыхаясь. Марк размазал влагу по её половым губам, а затем по своему члену. Нажал на головку, и на кончике показалась жемчужная капелька.

Ива задрожала в сильных руках, не в силах оторвать затуманенный взгляд и уставиться в дверь за его спиной. Открыла рот, глядя на то, как он его член упирается в неё. Давит, сильнее... ещё…

- Ааах! – запрокинула голову, и нехотя выгнулась ему навстречу. Подставляя грудь под его настойчивые твёрдые губы.

Вошёл полностью. Заполняя до предела, растягивая узкие стенки, и со свистом вдыхая духоту. Склонился к груди, обхватывая маленький сосок зубами. Прикусывая тот до боли. Иванка вздрогнула и дёрнулась от стреляющей боли на кончике груди. Горячий металл впивался в тонкую кожу на запястьях. Она даже пошевелиться не могла.

Марк отпустил набухшую горошину. Его живот мгновенно напрягся.

- Даже не думай о том, чтобы сбежать, Иви. – холодные пальцы вцепились в её скулы, поднимая лицо. Вжираясь потемневшим взглядом в бездну карих глаз, едва слышно прошептал: – Я тебя из-под земли достану.

Вышел и снова толкнулся в неё. Слишком резко. С хрипом выбивая воздух из лёгких. Заставляя брюнетку воскликнуть. Её дыхание опаляло кожу. Мужчина опустил руки на бёдра, притягивая девушку на самый край.

Хотя, она уже давно оступилась с него. Срываясь в чёрную и густую бездну.

Он почувствовал, как она расслабляется. Во всяком случае, она пыталась это сделать. Хоть и через силу, но всё же.

Рывок за рывком, со стоном погружаясь в желанное тело. Каждым позвонком ощущая, как она мысленно сдирает с него шкуру. Как он это делал когда-то. Давно.

Снова рычит, прогоняя лишние воспоминания. Сбавляет темп. Оглаживает бёдра, пробираясь ладонями вверх. Пересчитывал тонкие рёбра под шелковистой кожей. Ну же, девочка, подайся в ответ. Толкнись, чтобы я заревел вслух от твоей взаимности. Давай!

И она, будто услышав его мысли, неловко подалась вперёд. Повела бёдрами, и распахнула глаза, прожигая его насквозь. Будто не он, а она ставила на нём клеймо.

На миг Маркус даже пожалел о том, что оставил её в наручниках. Обхватил ягодицы и подтолкнул её к себе. Ещё ближе. Большим пальцем левой руки нашёл чувствительный клитор и обвёл его. Снова и снова. Ещё… до тех пор, пока её губы не задрожали. Давай. Его толчки становились грубее. Быстрее.

Чувствуя её разряду, на грани, убрал руку и потянул девушку на себя. Посмотрел ей в глаза, до сих пор замечая в них боль. Поставил на ноги…

- Отвернись, – невидящий взгляд, в котором не было ничего, кроме похоти. – Отвернись, Иви.

- Клянусь тебе… - пробормотала, в попытке унять дрожь. Дёрнула плечом, когда Марк сам попытался её развернуть. Ублюдок. – Виктор не оставит от тебя живого места. Я всё ему расскажу. Каждую деталь, – скривила губы, сдерживая слёзы.

Он как-то странно на неё посмотрел. Будто, одумываясь. Приходя в себя… но лишь на одно мгновение. Резким и грубым движением рванул девушку, разворачивая к себе спиной. Надавил на её лопатки, заставляя склониться над раковиной. Прогнуться. Она почувствовала боль, когда рука Марка намотала её волосы на кулак. Он поднял её голову, заставляя смотреть на их отражение.

- Не хотел тебя расстраивать, птичка, – снова вошёл на всю длину. Осторожно, не спеша. Словно не он минуту назад вбивался в неё не жалея сил. Толчок. Напряжённый взгляд,  – но рассказывать больше некому…

...

Это было грязно и больно. Ей даже не позволили принять душ, после того, как она провалилась в канаву. А теперь ещё и он. Своими словами выбил остатки сил. Продолжал вколачиваться в ослабевшее тело, собирая пальцами кожу на её спине. А у неё даже слёз уже не было. Пустота. Огромная дыра зияла в груди.  Лучше бы она умерла. Лучше бы Мануэль прострелил ей ногу и она истекла кровью.

Девушка опустила голову, как только почувствовала, что он ослабил хватку на волосах. Только сейчас осознала, что у неё действительно нет выбора. Он ей его не дал. И, скорее всего, уже не даст. Виктор... что же ты наделал?

Иванка понятия не имеет, сколько длилась эта пытка. Казалось, что целую жизнь... длиною в вечность. Она уже не чувствовала ни его рук, ни касания губ к своей коже. Только толчки. То слишком грубые, то неправдоподобно нежные и мягкие.

А когда Марк отпустил её... ничего. Она не чувствовала ничего, кроме ядовитой горечи во рту. Словно проглотила собственный яд, которым теперь приходилось давиться. Дохнуть.

Сползла на колени, даже не имея возможности зацепиться за что-то руками. Упала. Ударилась плечом и... дамбу, наконец, прорвало.