Смерть внезапна и страшна - Энн Перри

– Да, инспектор? – вежливо осведомился он.

Дживиса переполняла уверенность. Быть может, сказывалось одобрение, высказанное ему Ранкорном.

– Вы работали с сестрой Бэрримор, не так ли, доктор? – Это было скорее утверждение, чем вопрос. Полицейский заранее знал ответ, и самоуверенность сковывала его плотной броней.

– Насколько я помню, она работала здесь почти со всеми врачами, – ответил Бек. – Хотя в последнее время чаще всего ассистировала сэру Герберту. Покойная была крайне способной женщиной, намного более способной, чем обычная сестра милосердия. – Раздражение на его лице сменилось легкой улыбкой.

– Итак, вы утверждаете, что убитая отличалась от других сестер, сэр? – торопливо спросил Дживис.

– Конечно же! – Медик явно был удивлен тупостью полисмена. – Ведь она работала с мисс Найтингейл в Крыму! Почти всех остальных можно считать просто наемными уборщицами, наводящими порядок в госпитальных палатах вместо приличных домов. И нередко они работают у нас лишь потому, что в дом их возьмут только при наличии характеристик, подтверждающих хорошее поведение, трезвость и честность… а этими качествами многие из них не обладают. Но мисс Бэрримор была леди, сознательно выбравшая служение сестры милосердия. Ей, конечно, не требовалось зарабатывать себе на жизнь.

Дживис был выведен из равновесия.

– Возможно, вы и правы, – ответил он с сомнением в голосе. – Однако один из свидетелей утверждает, что вы с Бэрримор поссорились за пару дней перед убийством. Что скажете на это, доктор?

Бек казался изумленным, и лицо его на мгновение напряглось.

– Боюсь, что ваш свидетель ошибается, инспектор, – произнес он ровным тоном. – Я не ссорился с мисс Бэрримор. Я всегда испытывал к ней глубокое уважение как к личности и как к специалисту.

– Но кто же теперь скажет о покойной иначе?

– Тогда почему вы спрашиваете об этом меня, инспектор? – улыбка вновь пробежала по лицу врача и исчезла, оставив его еще более серьезным, чем прежде. – Ваш свидетель либо боится за себя и проявляет злой умысел, либо подслушал часть нашего разговора и не понял его. Я не знаю, о чем речь.

Дживис задумчиво закусил губу:

– Да, такое возможно, но показания дала весьма достойная персона, и я хочу от вас более подробных объяснений, сэр. Увы, из разговора, о котором мне рассказали, следовало, что мисс Бэрримор шантажировала вас и угрожала обратиться к здешнему начальству в больнице, чтобы рассказать им о чем-то. Вы же просили ее не делать этого. Можете ли вы объяснить подобный случай, сэр?

Кристиан побледнел.

– Я ничего не могу объяснить, – признал он. – Это полная чушь.

Дживис буркнул:

– Сомневаюсь, сэр… это вовсе не так. Но пока мы ограничимся и этим ответом. – Он резко взглянул на Бека. – Только прошу вас не предпринимать никаких неожиданных путешествий во Францию… или в то место, откуда вы родом. Иначе мне придется последовать за вами.

– У меня нет никакого желания отправляться во Францию, инспектор, – сухо проговорил медик. – Я буду в Лондоне, заверяю вас. А теперь, если вы закончили, я должен вернуться к своим пациентам. – И, не дожидаясь реакции Дживиса, он прошел мимо полицейских и покинул комнату.

– Подозрительно, – мрачно бросил инспектор. – Запомните мои слова, Ивэн: это тот самый, кого мы ищем.

– Может быть, он, а может, и нет. – Джон возражал не потому, что имел основания подозревать другого, а просто из духа противоречия.

Дживис стал все чаще и чаще попадаться на глаза Калландре в госпитале, и она с болезненным страхом осознала, что полицейский подозревает Кристиана Бека. Леди Дэвьет даже на миг не верила в то, что врач может оказаться виновным, однако ей довелось повидать достаточное количество судебных ошибок. Калландра понимала, что невиновность не всегда может спасти человека от каторги, не говоря уже об ущербе, которым грозят репутации одни только подозрения в подобном преступлении… вплоть до потери друзей и состояния.

Обогнув угол широкого больничного коридора, она едва не налетела на Беренику Росс-Гилберт и шумно вздохнула от неожиданности.

– О! Добрый день! – вскрикнула она, не слишком изящно пошатываясь и с трудом выпрямляясь: у нее внезапно закружилась голова.

– Добрый день, Калландра, – ответила Береника, приподняв тонкие брови. – Вы кажетесь расстроенной, моя дорогая. У вас какие-нибудь неприятности?

– Конечно же, у нас неприятности! – негодующе проговорила Дэвьет. – Убита сестра Бэрримор. Каких еще бед нам нужно?!

– Конечно же, это ужасно, – согласилась леди Росс-Гилберт, поправляя кружевную шаль на плечах. – Но, поглядев на вас, я было решила, что случилось что-то еще. Рада слышать, что ошиблась. – Она была в темно-коричневом платье, отделанном старинными кружевами. – Все вокруг в полном смятении. Миссис Флаэрти ничего толком не может добиться от сиделок. Глупые гусыни решили, что по госпиталю бродит лунатик и все они теперь подвергаются опасности. – На длинноносом лице Береники застыло ироническое пренебрежение. Она поглядела на Калландру. – Просто смешно! Безусловно, преступление имеет личный характер… какой-нибудь отвергнутый любовник или что-нибудь в этом роде.

– Отвергнутый жених, – поправила ее миссис Дэвьет. – Но не любовник. Пруденс была не из таких.

– О, конечно же, моя дорогая! – Ее собеседница открыто расхохоталась, теперь уже не скрывая пренебрежения. – Это и вправду была унылая особа, но вы, безусловно, правы. Только неужели вы думаете, что все это время в Крыму, окруженная мужчинами, она руководствовалась одними только религиозными побуждениями и состраданием?

– Нет. На мой взгляд, ее отправило туда разочарование в домашней жизни, – отрезала Калландра. – У нее было желание повидать другие края и их жителей, а также сделать нечто полезное, но главным образом она намеревалась поглубже изучить медицину. К этому Пруденс стремилась буквально с детских лет.

Береника откинула назад голову и снова залилась заразительным смехом.

– Вы наивны, моя дорогая! Но ради бога, думайте о ней все что хотите! – Она придвинулась чуть ближе к Калландре, словно бы в порыве откровенности, и та уловила густой мускусный аромат духов. – А вы еще не видели этого отвратительного маленького полисмена? Такой маслянистый, прямо жучок… почти никаких бровей, и глаза как две косточки. – Леди поежилась. – Как те сливовые косточки, на которых я гадаю о будущем. Вы знаете эту считалку: медник, портной и так далее…[9] Не сомневаюсь, он считает, что преступление совершил доктор Бек.

Дэвьет попыталась заговорить, но прежде ей пришлось сглотнуть, чтобы устранить застрявший в горле комок.

– Как это доктор Бек? – Она могла бы и не удивляться, услышав из чужих уст собственные опасения. – Почему? Зачем, скажите мне, понадобилось доктору Беку это убийство?

Береника пожала плечами:

– Не знаю. Быть может, он ухаживал за ней, а получив отказ, забылся и в гневе удушил ее?

– Ухаживал за ней? – Калландра уставилась на собеседницу, ощущая боль в голове и густой жаркий ужас, сотрясающий все ее тело.

– Ради бога, дорогая, перестаньте повторять все, что я говорю, как какой-нибудь недоумок! – резко бросила Росс-Гилберт. – Почему бы и нет? Он мужчина в самом расцвете сил, а жена его в лучшем случае безразлична к нему, а в худшем же, боюсь, отказывается исполнять супружеские обязанности…

Калландра внутренне съежилась, настолько ей было неприятно слышать голос Береники, в таких тонах расписывающей Кристиана и его личную жизнь. Это оказалось больнее, чем она предполагала.

А леди Росс-Гилберт продолжила, явно не замечая ужаса, который производили ее слова:

– Пруденс Бэрримор была достаточно привлекательной женщиной – конечно, на свой лад, но это следует признавать. Не то чтобы прелестная или хорошенькая, но некоторые мужчины сочли бы ее интересной, а бедный доктор Бек мог находиться в отчаянном состоянии духа! Когда мужчина работает бок о бок с женщиной, этого нетрудно ожидать. – Она повела элегантными плечами. – Но тут мы ничего не можем поделать, и у меня слишком много дел, чтобы тратить время на разговоры об этом. Мне надо отыскать капеллана, а потом меня пригласила на чай леди Уошберн. Вы знаете ее?

– Нет, – резко ответила Калландра. – Однако мне предстоит более интересная встреча. До свидания. – И она немедленно отправилась прочь, чтобы Береника не смогла отойти от нее первой.

Она имела в виду Монка, но вместо него внезапно наткнулась на Кристиана, вышедшего из палаты в коридоре. Выглядел Бек занятым и встревоженным, но, увидев попечительницу, улыбнулся, и его открытая улыбка согрела Калландру, хотя и, увы, обострила ее страх. Леди Дэвьет была вынуждена признать: этот человек значит для нее больше, чем кто-либо еще. Она любила своего мужа, их объединяла дружба, долгая приязнь и общие идеалы, разделенные в течение многих лет… Но с ним она не ощущала той острой и странной ранимости, которая присутствовала в ее отношении к Кристиану Беку. Этот бурный восторг, болезненное волнение и сладость в сердце… Врач улыбнулся, но Калландра не расслышала его слов, а потом разрумянилась, покраснев от собственной глупости.