Женщины-воины: от амазонок до куноити - Олег Ивик

Позднее, уже в восьмом веке, японцы, которым, видимо, показалась обидной такая трактовка и которые захотели иметь у истоков своей государственности кого-нибудь повоинственней, написали в историческом своде «Нихон сёки» о женщине с именем Окинага-тараси-пимэ-но микото, что в переводе означает Госпожа Дыхание Долгое — Изобильная Дева. Впрочем, это имя оказалось слишком длинным даже для японцев, и знаменитая государыня вошла в историю под своим китаизированным посмертным именем Дзингу.

Дзингу, если верить «Нихон сёки», правила на сто лет позже, чем Химико. Однако авторы древнего текста объединили оба персонажа, приписав новой правительнице то, что китайцы сообщали о ее предшественнице, но наделив ее немалой долей воинственности. Так, Дзингу, по их сообщению, совершила успешный завоевательный поход против южнокорейского государства Силла. Однако сами корейцы имели другую точку зрения на этот счет. Корейская хроника «Самгук саги» («Исторические записи трех государств»), созданная в XII веке, сообщает о японской правительнице Бимиху, которая всего лишь прислала в Корею посла с визитом. Правда, корейская хроника помещает эту дипломатическую акцию во вторую половину второго века н. э.

Позднее некоторые японские историки тоже стали охотно сдвигать время правления полумифической правительницы Дзингу назад с тем, чтобы утвердить древность японской государственной традиции. В результате всех этих пертурбаций в народном сознании (как, впрочем, и в сознании ряда историков) возник образ грозной женщины, стоявшей у истоков японской государственности, — предводительницы воинов и завоевательницы Кореи.

Наиболее подробно (и наиболее воинственно) Химико-Дзингу предстает в японском тексте «Нихон сёки». Несмотря на свои последующие воинские подвиги и на то, что в походах государыня носила мужскую прическу и, как она сама выразилась, принимала «мужской облик», японская «амазонка» была по натуре весьма женственна. Хронист пишет: «С малых лет она отличалась дарованиями и мудростью и по красоте превосходила обычных людей». Поначалу воинские дарования юной красавицы никак не проявлялись, но ее красота и мудрость, видимо, прельстили государя Ямато, и она, став его третьей по счету женой, была провозглашена «государыней-супругой».

Царственная чета жила в мире и согласии, но однажды кумасо — жители местности на юге острова Кюсю — «перестали доставлять дань ко двору». Тогда «государь повелел сановникам составить план, как поразить кумасо», и вознамерился лично подавить бунт. Но супруга его воспротивилась. Хронист, впрочем, сообщает, что не сама Дзингу посмела спорить со своим венценосным супругом по поводу предстоящей военной операции (что было бы неприлично для юной женщины, еще неопытной в ратном деле), но некое божество, которое говорило ее устами.

«А было тогда одно божество, оно вселилось в государыню и такое наставление рекло: „Зачем, государь, ты печалишься о неповиновении кумасо? Земля их бесплодна. Стоит ли ради нее собирать войско и нападать? По ту сторону моря есть страна, сокровища которой далеко превосходят страну кумасо, сравнить ее можно с бровями прекрасной девы. В той стране есть ослепляющее глаза своим блеском золото, серебро, несметные многоцветные сокровища. Зовется она страна Силла, что как белоснежная ткань из бумажного дерева. Если ты прилежно исполнишь обряды в мою честь, то подчинишь себе эту страну, не обагряя меча кровью. И кумасо тебе подчинятся…“»

Выслушав жену (или божество), «государь засомневался в сердце». Он не поленился вскарабкаться на высокий холм и удостоверился, что никакой обещанной земли по ту сторону моря не видно. Плыть за горизонт он не осмелился и после очередных пререканий с женой (или с божеством) «отправился воевать с кумасо и вернулся без победы». После чего «внезапно занемог и на следующий день скончался… Государыня же и великий министр Такэути-но сукунэ скрыли траур по государю и правили Поднебесной».

После смерти супруга Дзингу приняла жреческий сан и прежде всего решила выяснить, что за божество ее устами давало государю стратегические советы. Запросив оракул и получив исчерпывающий ответ, она заодно спросила, какие еще боги имеются в мире. Выяснилось, что достоверно есть еще двое, что же касается остальных, то «имеются ли, нет ли — неведомо».

Успокоившись таким образом насчет богов и совершив в их честь положенные обряды, молодая государыня переключилась на дела земные. Во-первых, она, несмотря на ею же изреченные предостережения, все-таки решила довершить дело покойного мужа и разгромить злополучных кумасо. Это она поручила одному из своих приближенных. Впрочем, кумасо уже поняли, что бразды правления перешли в суровые, хотя и женские руки, и «сами подчинились». Но не все подданные молодой государыни явили столь достойный пример законопослушания.

«… В деревне Ноторита жил человек по имени Пасиро-кумаваси. Этот человек был силен и храбр, к тому же у него на теле были крылья, и он часто взмывал в воздух и летал высоко над землей. Он не подчинился велению государыни и часто нападал на людей и грабил их». Тогда молодая правительница «прибыла в Сосоки-но, собрала войско, напала на Пасиро-кумаваси и убила его». Победа, несмотря на то, что противник умел летать, а она, судя по всему, нет, далась ей легко; единственной серьезной потерей в этой битве хронист называет шляпу государыни, которую унесло порывом ветра. Местные жители в память о битве «наименовали то место Микаса» — шляпа. А молодая правительница, вдохновленная легкой победой, «перебралась в угодья Ямато и убила там Табура-ту-пимэ из племени тутикумо». На этот раз ее жертвой пала женщина. Чем провинилась она перед Дзингу, хронист умалчивает. Но ее имя, которое переводится как «обманщица», говорит само за себя. Старший брат «обманщицы» «собрал войско и вышел навстречу государыне. Но услышав, что его младшая сестра убита, бежал».

Получив первые навыки в ратном деле, Дзингу решает отправиться на завоевание страны Силла, от которого так бесславно отказался ее покойный муж. Но сначала надо было выяснить волю богов.

«Изогнув иглу, государыня сделала крючок, взяла зерна вареного риса, из юбки нить выдернула и сделала лесу, встала на камень посреди реки, забросила крючок и обет-клятву укэпи рекла: „Ныне собираюсь я искать западную страну сокровищ. Если задуманное мне удастся, то речная рыба проглотит мой крючок“. Вот подняла она удилище, а на крючок и вправду попалась форель».

Вообще говоря, реки Японии изобилуют форелью, поэтому считать поимку форели знаком свыше было рискованно. Видимо, поэтому Дзингу совершила еще и другие обряды и получила дополнительные благоприятные знамения от богов. В конце концов она вышла к морю, «распустила волосы и стала море молить: „Следуя наставлению богов Неба, богов Земли и обретая опору в душах государей-предков, я собираюсь переплыть синее море и сама завоевывать Запад. И вот, сейчас я опущу голову в воду морскую. Если дано мне получить знак о благоприятном исходе, то — волосы мои! сами собой разделитесь надвое!“. Вот, вошла она в море, опустила в него голову, и волосы ее сами собой надвое разделились».

Волосы, разделенные на два пучка, носили мужчины. Таким образом, море само предложило воинственной государыне вступить на мужской путь воина.

«Завязала она тогда волосы в два пучка, сделала мужскую прическу мидура и рекла приближенным вельможам: „Это очень важное событие для страны — собрать войско и повести всех воинов в другое место. От этого будет зависеть — покой ли воцарится, или опасные треволнения, суждена нам победа или поражение. Сейчас нам предстоит битва. В этом я всегда полагалась на своих министров. Но если дело не удастся — вина будет на вас. И очень из-за этого болит душа моя. Я всего лишь женщина, и ум мой незрел. Однако хочу я на время принять мужской облик и сама пойти на ратное дело. Вверху будут мне опорой души богов Неба, богов Земли, внизу — помощь моих министров, я подниму войско, поведу его через крутые волны, ладью снаряжу и отправлюсь искать землю сокровищ. Если задуманное удастся, заслуги я поделю с министрами, если же нет, то одна я буду нести вину. Таково мое намерение. Давайте теперь вместе об этом подумаем“.

Услышав такое заявление, министры обрадовались, что государыня не собирается возлагать на них вину за возможное поражение, и „с благоговейным трепетом“ приняли появление новоявленного военачальника.

Скоро „во все провинции был разослан приказ — снаряжать ладьи и обучаться обращению с оружием“. Хронист признает, что „в те времена собрать солдат было нелегко“. Однако у молодого полководца имелся прекрасный резерв: Дзингу воздвигла храм и поднесла божеству в дар меч и копье, после чего „войско собралось само собой“.

„Вот, гаданием определили день, когда государыне можно выступить в поход. И государыня самолично, схватившись за боевой топорик, повелела трем своим воинствам: „Если золотые барабаны бьют не в такт и стяги стоят не по порядку, воины тоже не будут в готовности. Если стремиться лишь к тому, чтобы овладеть сокровищами, если алчность чрезмерна, если жалеть себя и думать лишь о себе самом, то непременно попадешь в руки врага. Не надо презирать и недооценивать врагов, даже если они малочисленны. И не надо склоняться перед ними, даже если они сильны. Не прощайте тех, кто насильничает над женщинами. Не убивайте того, кто сдастся сам. Если мы одержим победу, всех ждет награда. Если же кто отступит, то сам и будет виноват““».