Машенька и опер Медведев (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

- Медведев, вообще, святой опер! У него в паху не жмёт! Не по воде сюда шёл, нет?

Снова прокашливаюсь. Еще как жмёт, после Машенькиных поцелуев. Встречаемся с ней глазами. Маша, поджимая губы, опускает взгляд.

- Ну что ты заладил? Дай лучше операм по звезде, Иван!.. И благодарность! Или как там у вас?!

- По звезде им и так прикрутили, полгода не прошло. Досрочно!

- Ты лучше, Иван, у Никиты поинтересуйся, как девочка одна на улице осталась? - становится претенциозным голос его жены.

- Ему позвонили... и он уехал... а я осталась, - поясняет Маша. - А когда заходила...

Тихонов недовольно скрипит зубами.

- Обязательно спрошу. Короче, капитаны - свободны. И - да... Медведев - спасибо. С меня премия.

- Не надо, товарищ полковник, - морщусь я.

- Почему это?

- Ну знакомы же мы с Машей... - развожу руками. - Да и нападавшего не задержали. За что премия-то?

- Нда... Свободны. Вернее - работайте дальше.

- Есть... - в разнобой бормочет мы.

Забирая женщин, закрывает дверь.

Молча садимся с Айдаровым в тачку.

- Что это было? - хлопает глазами Лев.

- Знакомство с тестем. Третья итерация.

Глава 32 - Батюшка

Прикладываю лоб к холодному стеклу окна. На улице монтируют камеру наружного наблюдения.

Как завороженна я смотрю на место, где мы целовались с Мишей. Веду пальцами по лицу....

Сердце трепыхается, щеки горят. Медведь такой огромный... Ах, мамочка!... Страшно-то как.

Когда Миша смешит, конечно, уже не так страшно. Но все таки...

Но я уже решилась. И всё ему заранее позволила. Оттягивать некуда.

Завтра помолвка, и в ночь мы улетаем с Никитой.

Как Мише сказать?

Он ведь не поймёт. Всё с отцом поговорить порывается. Бесстрашный! Но я уже сотню раз пробовала. Это ничего не даст, кроме того, что поездка моя сорвётся, отец опять сляжет с сердцем, а самого Мишу и уволить могут. Папа в гневе так лес рубит, что никакие щепки не считает.

Да и не любит он Медведева.

Да и Никита грозился замучить его своей долбанной прокуратурой.

Нельзя мне Мишу так подставлять. А значит, и про отъезд говорить ему нельзя.

Не простит меня потом Медведь за такое. Поэтому это будет наш первый и последний раз.

Сжав в руках одну из множества мягких игрушек - папа до сих пор исправно дарит их мне на праздники упорно считая ребенком - опять тихо реву.

Слышу, как дверь приоткрывается.

Папа хмуро смотрит на меня, ложась плечом на косяк и скрестив руки.

- Маша...

- М?

- Так напугалась? Эвелина сказала, ты всю ночь проплакала.

- С каких пор Вас батюшка тревожит что со мной? - язвительно бубню я, шмыгая носом.

Хлопает дверью.

Умывшись, быстро собираюсь. Надо как-то умудриться сбежать. А завтра будь что будет.

Показательно кладу в сумку самые большие тетради, чтобы торчали. Длинную юбку, белую рубашку, очки. На лицо никакой косметики. Волосы собираю в пучок.

Ну вот... ботаник и ботаник. Мышка-норушка. Всё, как любит папа!

Корчу себе в зеркало мордочку. И на что только Медведев тогда позарился?

Закрываю глаза. И плыву в горячем, немного пугающим ощущении от его эмоций. С ним я чувствую себя особенной! Даже без вечерних нарядов.

Тихо спускаюсь с лестницы.

- Нет, ты скажи, Эвелина, - слышу голос отца, - я ведь ради неё всё делаю!

- Ты хороший отец, Иван... - поддакивает она.

- Неблагодарная... не интересуюсь я ей, видите ли! А чем я тогда с её точки зрения интересуюсь?! Я отец, а не нянька-подружка. Я решаю вопросы безопасности, обеспеченности и перспектив! Разве это не ясно?

- Ты очень внимательный, да. И ты хорошо заботишься о дочери.

- Бестолковая... сессию валит. Это она назло мне, я знаю. Ей плевать, что я с людьми договаривался, чтобы её на это место взяли!

- Ей не плевать, Иван. Не говори так. Она просто...

- Глупая, вздорная девчонка. Если сейчас я не вправлю ей мозги и не устаканю, то через год она превратиться в свою мать. И понесется каким-нибудь автостопом на край света в компании хиппи!

- Нужно немного помягче, Иван. Маша обижена на Никиту, а ты их торопишь.

- Обижена? Это все женская придурь. Мне что теперь из-за ее обид банкет для серьёзных людей отменять? Обиды сегодня есть, а завтра нет. А эти люди поддержат ее карьеру, если вдруг со мной что-то...

- Иван, хватит! - рассерженно.

- Ладно!

- Никита не всегда ведет себя... подобающе. Ты не хочешь этого замечать.

- Это ты насчет того случая? Никита мужчина. Она что думала, если засунуть ему в рот язык, он не отреагирует? Меньше шампанского пить надо, вот и всё! И самой вести себя достойно.

С возмущением замираю на лестнице.

Зайцев! Скотина. Ты что обсуждал с моим отцом подробности?! Даже я не стала углубляться в детали. Вот гад...

- А вчера? Зачем он оставил её вчера одну? Если бы не Медведев...

- Всё! - рявкает отец. - Медведев  к моей дочери не прикоснётся.  Герой, тоже мне, спасатель! Знаю я мотив его геройств - юбка её и то, что под ней.   Что мне этот Медведев? Сегодня он есть, завтра нет.   А Никита... Никита молод. Да, он косячит. Но мне важен не столь Никита, сколько то, что она войдёт в семью Зайцева. Он всегда о моей дочери позаботится и выведет её в люди. И о моих будущих внуках позаботится. И Никите навешает, если он собьется с пути истинного. Ясна моя мысль?

Да. Всё понятно. Отдают меня не за Никиту. Но так как официально второй женой дяди Лёши меня сделать не могут, даже платонической, то Никита - это компромисс.

- Ты прав, конечно... - опять соглашается Эвелина. - Просто все так поспешно. Вот Маша и нервничает.

- Ничего. Дай ей успокоительного. Все невесты нервничают, разве нет?

- Не нужно мне успокоительного, - заглядываю в столовую. - Я успокоилась.

- Куда? - смотрит на часы отец.

- У меня пересдача.

- Твоя рубаха помята.

- Это кэжуал. Она сжата, а не помята.

- Кэжуал! - с сарказмом. - Погладить лень, так и скажи.

Закатываю глаза.

- Эвелина, погладь этой белоручке рубаху! Привыкла в своём интернате, что все за тебя делают!

- Это такой стиль, Иван, если ее погладить, она будет испорчена, - аккуратно пытается заступиться Эвелина.

- Значит, это плохой стиль для дочки полковника!

Мне хочется побиться своей ботанической милой головкой о стену.

- Папа! - прерываю я его очередную лекцию. - Вызови мне, пожалуйста, такси. Я телефон вчера разбила.

Отец достаёт свой.

- Адрес.

- Сначала к Никите, - хитрю я. - Мы договорились... Он отвезёт меня и дождётся.

- Пусть привезёт лично. И сдаст с рук на руки.

- Хорошо.

Мне конец! Понятия не имею, как это организовать. Да и...

Отец вызывает такси. Кладёт на стол купюру.

Не хочу брать его деньги. Раз уж я собираюсь взбунтоваться, то брать у него деньги нечестно. Задумчиво смотрю на эту купюру.

Мама отправила мне немного, но на ту карту, что забрал отец.

- Верни мне мою карту, пожалуйста.

- Зачем?

- Мама отправила мне на подарок на карту. А ты забрал. Свои деньги можешь оттуда снять. Но карта моя, и там есть мои деньги. Верни.

Сверлит взглядом. После паузы достаёт портмоне, достаёт оттуда карту. Показательно шлёпает ей по столу. Вытягиваю из под его пальцев.

- Что ты собираешься купить?

Внутри меня растекается ядовитое облако. И хочется заранее попросить Эвелину плеснуть отцу успокоительного.

- Прокладки, трусики, станок... - смотрю ему в глаза. - Стакан кофе, пирожное, новые варежки.

Про покупку камасутры перед навязанной свадьбой так и быть - проглатываю.

- То есть, я тебя не обеспечиваю, ты хочешь сказать?! - взрывается отец. - На это намекаешь своим "списком"?

Папа очень тяжёлый человек. Но я не могу не провоцировать! Эра моего послушания подошла к концу. И меня уже подбрасывает... Боюсь, в ход сейчас пойдет что-то помощнее камасуты.  Единственное, что заставляет прикусить язык, таблетки нитроглицерина в его нагрудном кармане.