Горец - Эрик Флинт

Заковыляли к ней, правильнее будет сказать. После мгновенного всплеска страха, Хелен увидела, что приближавшаяся к ней троица ничем не походила на её похитителей. Те ступали как леопарды, эти семенили как крысы. Похитители были одеты в простые, но чистые и качественные комбинезоны. Создания, двигавшиеся к ней, были обряжены в мерзкие лохмотья, которые было практически невозможно описать. И ещё похитители-мужчины были чисто выбриты и коротко стрижены, а эти существа выглядели скорее как косматые обезьяны, чем как люди.

Низкорослые, сутулые обезьяны, но тем не менее. Один из них выкрикнул что-то на языке, который она даже не опознала. Двое других просто пялились с вожделением. По крайней мере Хелен думала , что с вожделением. Из-за бород трудно было сказать наверняка.

Как бы то ни было. Одно было точно — они приближались не с дружелюбными намерениями. И хотя туннельные крысы не леопарды, они всё равно опасны.

Хелен даже не подумала остаться на узком уступе. На ограниченном пространстве всё будет против неё. На секунду она задумалась о бегстве. Она была вполне уверена, что сможет убежать от этой троицы, даже отягощенная бутылью с водой и пакетом с едой. Те были настолько далеки от физически пристойных образцов человеческой расы, насколько только можно себе представить.

Но эту идею она отбросила практически мгновенно. Во-первых, она не хотела возвращаться назад, по направлению к похитителям. Во-вторых…

Даже четырнадцатилетнюю девочку, если её довести, может обуять ярость. Ей надоело всё это дерьмо!

Ярость, конечно же, была смертным грехом во вселенной мастера Тая. Поэтому, спрыгнув с уступа и полу-сбежав, полу-соскользнув по бетонному склону на широкое и плоское дно канала — место для боя — она призвала себе на помощь память. Первым делом дыхание .

Пока Хелен добралась до самого большого в обозримых пределах куска сухого пространства, аккуратно пристроила в стороне бутыль с водой и пакет с едой, и приняла позу стоящей лошади, ярость была обуздана и заключена в оковы воли.

В спокойствии она ждала, ровно дыша. Трое нападавших — в этом сомнений больше не было, поскольку один из них размахивал дубиной, а другой держал короткий кусок веревки — разделились и двинулись на неё.

Правильнее было бы сказать засеменили к ней. Хелен оставалась сосредоточена на пустоте внутри, но при этом впитывала особенности их движений, баланса — всего. К тому моменту, когда они начали свою атаку, она уже решила, как будет действовать. Мастер Тай бы этого не одобрил — будь проще, девочка — но при всем контроле Хелен над яростью, та всё ещё продолжала бушевать внутри.

Так что первый из них упал, запутавшись в ногах, подсеченных Падающим Листом, и сбил с ног своего компаньона с дубиной. Оставшийся — тот, что с верёвкой — пал под ударами Меча и Молота, схватившись за промежность и скуля от боли и шока разбитыми губами. Скулеж оборвался в тот момент, когда его зад коснулся бетона, поскольку пятка Хелен завершила Косу. Более крепкий человек был бы оглушен; тощая шея этого переломилась, как сухая ветка.

Владелец дубины начал подниматься, когда Сова В Ночи положила конец его существованию. Мастер Тай отругал бы Хелен за использование Совы — будь проще, девочка! — но к исполнению он придраться бы не смог. Клюв и когти ударили точно в правильные места и точно в правильном порядке.

Единственный остававшийся в живых присоединился к своим мертвым приятелям тремя секундами позже. Снова Коса; и ещё раз Коса.

Когда всё кончилось, Хелен с трудом перевела дыхание. Не потому, что запыхалась, но потому, что её разум ужаснулся произошедшему. Она исполняла эти приёмы тысячи раз — в течении многих лет и против противников в защитном снаряжении — но так до конца и не верила…

Подступила тошнота и была подавлена. Тоже с яростью и страхом. Хелен боролась за обретение равновесия.

Первым делом дыхание. Первым делом дыхание.

Когда Ушер явился в гостиничный номер, снятый в Петле Виктором на эту ночь, юный офицер ГБ спал. Увидев Каша полностью одетого и лежащего на единственной в номере кровати рядом с Джинни, Ушер широко улыбнулся. Первую ночь, когда Виктор снял номер для “разврата”, он настоял, что будет спать на полу.

Ушер взглянул на стол. Очевидно, Виктор и Джинни провели предыдущий вечер за игрой в карты. Если Кевин знал свою жену, — а он знал, — Джинни должна была приставать к Виктору с предложением сыграть в покер на раздевание. При виде последнего расклада лицо Кевина скривилось в короткой насмешке.

Джин рамми, во имя Господа.

Но подлинного сарказма в насмешке не было. И когда его взгляд вернулся к спящему молодому офицеру, в выражении лица Кевина Ушера появилось нечто, что можно было назвать отеческим отношением. По правде говоря, за последние несколько дней он изрядно привязался к Виктору Каша. Даже начал надеяться, что удастся разбудить ум, вне всякого сомнения прячущийся где-то внутри серьезной молодой души.

Но сперва ему придется научиться спать не так крепко.

Метод, которым Кевин преподал этот урок, был резким и эффективным. Виктор подскочил, задыхаясь и вытирая с лица остатки выплеснутого на него стакана холодной воды, и уставился на виновника мутным взглядом. Рядом с ним, Джинни что-то пробурчала и перевернулась на другой бок, открывая глаза гораздо медленнее.

— Подъем, юный Каша! — скомандовал Ушер. — Дичь поднята!

Как и обычно, цитата из классики прошла мимо Виктора. Кевин еще раз фыркнул.

— Ты безнадежен, — проворчал он и обвиняюще ткнул пальцем в сторону своей жены. Джинни, как и Виктор, спала в одежде.

— Я всё ещё не рогоносец? Что не так с тобой, Каша?

Виктор нахмурился.

— Это и вчера было не смешно, Кевин.

Затем, когда он увидел улыбку на лице гражданина полковника, глаза Виктора расширились.

— Что-то происходит. Что?

Кевин покачал головой.

— Точно не знаю. Но Жиронд только что позвонил мне и сказал, что штаб-квартира “Рабсилы” внезапно среди ночи пришла в движение. Суетятся как муравьи. Ставлю, черт побери, почти что угодно на то, что схема Дюркхейма только что начала расползаться по швам.

Сбытый с толку, Виктор помотал головой.

— Гражданин майор Жиронд? Он служит в ГБ, почему он позвонил тебе? И вообще, почему он следит за мезанцами? Дюркхейм назначил его…

Он захлопнул рот, практически со стуком. Кевин улыбнулся и присел на карточный стол.

— Правильно, парень, — проворчал он. — Помни: карта не есть территория. Досье не есть человек.