Армия древних роботов - Александр Шакилов

Рептилус отстранился и, прищурившись, взглянул в кошачьи глаза майора. Наконец, сунув нож в ножны, – тайгер тут же подобрался, изготовившись к атаке, – ренегат Хэби заговорил:

– Только не говори мне, что ни у кого из моих друзей не было с собой штуковины, за которой ты охотишься. Впрочем, ты уже это и так сказал. – Запрокинув голубое лицо к беспощадно жарящему солнцу, он зажмурился, на лбу его разгладились морщинки, а на щеках появились ямочки. И вот тут Хэби расхохотался, и смех его был искренним, это был звонкий смех самого счастливого наследника на свете.

От этой радости майору стало не по себе, все мышцы его задрожали, и эта дрожь передалась в суставы, ослабив его настолько, что он едва не упал. Хэби не знал, где намеревались скрываться от неминуемой кары его предатели-друзья, но в одном он точно был уверен: своим поступком все ренегаты обрекли себя – в лучшем для них случае – на вечное изгнание, а в худшем, когда их неминуемо изловят и доставят в Минаполис, – на лютые пытки и жестокую казнь. Но не это главное – главное, что майор поверил жабе: это не Хэби вынес из столицы Главный Активатор, не ему доверили спрятать столь важный прибор от народа наследников.

Мазарид открыл рот – и захлопнул. Вместо него заговорил рептилус.

– Ты, тайгер, не поймешь… Да я и не надеюсь на понимание. Просто послушай меня… Мы сделали это во имя самого существования наших рас, нашего народа. Это тяжело осознать. Это противоречит всему, чем тебе забивали мозг с момента зачатия, еще в утробе матери и потом, с первого твоего самостоятельного вздоха. Это противоречит всем втиснутым в тебя пакетам архивированных знаний. Но я уверен! Все мы были уверены, что выбрали единственно верный путь для нашего народа! Мы наконец-то должны были сбросить груз, возложенный на нас спасителями. Пора уже начать жить своей жизнью, своей судьбой. Но ты уже не будешь так жить. Прощай. – С этим словами рептилус вновь выхватил нож и воткнул его в грудь майору. Оставив заточенную сталь в ране между ребер, он развернулся и поплыл к упирающейся в небеса пограничной стене.

В горле у Мазарида забулькало, изо рта потекла кровь.

Он опустился на черную слизь Фронтира и закрыл глаза.

Глава 7

Зараженные

Отбеленные краской волосы князя Мора, доставшиеся Сычу по наследству вместе с княжеским телом, в пути пропитались соленым липким потом, затем их притрусило пылью, окончательно превратив в спутанные колтуны. И так от рождения смуглая кожа стала темно-коричневой там, где одежда не защищала ее от солнца и ветра.

– Потерпи, Кара, скоро мы воссоединимся. Прости, что позволил чужим рукам прикоснуться к тебе. Прости!.. – по привычке не забывая путать следы, шептал Сыч, когда преодолевал границу между землями полукровок и истинных людей. Глаза его, скрытые солнцеочками, при этом постоянно высматривали – а вдруг где-то рядом лежит, под кустом? – примечательную глиняную бутылочку, желанней которой ничего для него не существовало.

Но бутылки нигде не было, и потому из ноздрей его капало алым сначала изредка, а потом все чаще, из-за чего приходилось останавливаться, чтобы скрыть эти намеки на его присутствие в пределах Разведанных Территорий. После того как Родд, эмиссар Создателя, спустил на него Мстителя, не следовало пренебрегать ни единой мерой предосторожности.

– Кара, я иду за тобой! Мы отрубим руки, осквернившие тебя! Нет, я отгрызу их!.. – углубившись в лесовник, постоянно шептал Сыч, чтобы перебить настойчивое желание Мора добыть где-нибудь хоть каплю «настойки пыльцы Древа Жизни», отсутствие которой не только сводило сущность князя с ума, но и разрушало его тело, ведь его плоть – теперь плоть Сыча – была пропитана от пяток до макушки тонжерром, разведенным в спирте. Родд забавно придумал извести князя, присылая ему отраву вместе с одним из своих детишек-цветочков, с юмором у эмиссара было все в порядке.

Сыч все никак не мог привыкнуть к своему новому набору мяса с костями – его шатало, ноги заплетались, стоило хоть на самую малость ослабить контроль и довериться рефлексам. Сыч уже сомневался в правильности решения пересадить уцелевшие остатки мозга в череп князя, но что сделано, то сделано. Его рот то и дело непроизвольно перекашивало гримасой, очень отдаленно похожей на улыбку, когда невидимый никому вообще в пределах Разведанных Территорий след присутствия Кары становился настолько ощутимым, что хотелось запрокинуть голову и расхохотаться от счастья. Когда же след улетучивался под напором ветра и других связей мира, Сычу хотелось выть волчаркой в полнолуние. Однако он уже понял, куда несут Кару, – в Мос! – и потому приготовился к скорой встрече.

Он почти уже добрался до столицы княжества, когда, обогнув болото, вышел к поляне, на которой было полно народу – тут собралось несколько сотен вооруженных чистяков, и даже такой тупица, как князь Мор, догадался бы, что это – остатки его воинства, отправленного на погибель в земли наследников-полукровок. Что ж, мужчины вернулись домой и готовятся с почестями, как настоящие герои, войти в столицу княжества, а в этом деле спешка не нужна, требуется время, чтобы привести себя в порядок, досыта наесться, сполна напиться, почистить и постирать одежду, отодрать с оружия коросту запекшейся крови, вырезать из волос на голове и на лице колючки и прочий мусор, хоть как-то отремонтировать стоптавшуюся в пути обувь… В общем, забот у воинов хватало. Потому что не могут герои быть грязными и вонючими, с выпученными безумными глазами и бурчащими животами, прилипшими к хребту. Только вот зачем им понадобилось украшать деревья, растущие вдоль поляны, точно новогоднюю елку? Как это могло помочь им произвести впечатление на городских девчонок?..

На деревьях висели трупы полукровок.

Одни за шею, другие за ноги, они были подвешены на собственных кишках, привязанных к крепким веткам на высоте около десятка мер. Прямо под трупами, у корней деревьев, был вырыт длинный ров, глубиной меры две, на дне которого на сухие ветки и листья были аккуратно, заботливо даже, уложены тела чистяков. Кое-кто из чистяков, судя по состоянию трупа, погиб еще на Поле Отцов, но был товарищами по оружию доставлен на родину. Другие – таких было немало – завершили свой жизненный путь совсем недавно, кожа их еще не приобрела синюшно-зеленого оттенка, и они бы выглядели как живые, если бы не рваные раны и не оторванные конечности да головы. На всех подвешенных над рвом телах имелись одинаковые надрезы, сделанные так, чтобы вся кровь из тел вылилась на погибших чистяков. Вдоль рва стояли в ряд связки сухого хвороста. Неподалеку от рва сидел на черном панцире птера вожак воинства – мужчина возрастом давно уже не мальчик, но еще не старик, и хоть на черепе его не осталось ни единого волоса, их в избытке было в густой бороде.

– Начинайте, – отдал он приказ.

Тотчас в ров столкнули вязанки хвороста и швырнули следом подожженные факелы. Хворост мгновенно занялся, и приятно запахло паленой человечиной – Сыч жадно втянул воздух через нос.

– Мы рядом, братья! – вскочив на панцирь птера, возвысившись над воинством, с надрывом в голосе выкрикнул вожак. Татуировки на его мускулистой груди почти полностью скрылись под волдырями ожогов. Лицо его было одновременно печальным и злым. Глаза горели жаждой убийства. Сорвав с перевязи на бедре метательный топорик, вожак потряс им над головой.

– Мы вместе! – толпа вскинула алебарды и мечи, кнуты и древнее автоматическое оружие, к которому наверняка больше не было боеприпасов, но бросить которое чистякам не позволяло глупое чувство привязанности к прошлому, к тем временам, когда все было иначе и точно лучше. – Мы вместе, братья! Скоро мы будем вместе! Да-а-а!!!

Сыч нахмурился. Все, что он увидел и услышал на поляне, ему не понравилось. Уж больно вопли и пляски возле горящих и подвешенных трупов напоминали религиозный обряд, за который во всех землях чистяков положены лютые пытки и смертная казнь. Надо незаметно обойти скопление людей, убраться отсюда быстрее и подальше. Скрипнули сапоги из черненой кожи рептилуса – и Сыч замер, не смея вздохнуть. А все потому, что в затылок ему, между лопаток и в левый бок одновременно уткнулись острия алебард – ратники князя умеют быть тихими не только в беседе, но и подкрадываясь. Значит, сброд на поляне вполне себе организованное подразделение, раз вожак – командир! – догадался выставить посты.

Сыча подвели к командиру-бородачу, который, похоже, утомился уже плясать на панцире птера. Раздувая мясистые ноздри, из которых торчали буйные заросли, бородач направил на него топорик:

– Ты кто такой?

– Мы кто? – Отвлекшись на то, чтобы оценить степень опасности и просчитать атаку, Сыч ослабил контроль над сущностью Мора, и та сразу же проявила себя в беседе с предводителем воинства. – А разве не видно, кто мы?!