Viva la Doppelgänger, или Слава Доппельгангеру (СИ) - Давыдов Игорь

Воздух тотчас же наполнился запахами жжённой хвои и разворошенного палкой потухшего костра.

— Бегите… — прошипела спасённым Лешая. — Бегите, будто бы от этого зависят ваша жизнь и ваше посмертие.

Броня отпустила спасённых и двинулась спиной вперёд к Перловке, смещая стремительно дряхлеющие крылья так, чтобы принять на них как можно больше той бурды, что растворяла даже асфальт под ногами.

Ход боя менялся. Менялся тем больше, чем дольше продолжалась битва. И если в самом начале ни Перловка, ни Лешая толком не представляли, чем им друг друга бить, то сейчас они обе пришли примерно к одному и тому же решению.

Если каждой из них было дано пожрать другую, так отчего бы не воспользоваться внешним пищеварением? Понятное дело, что использовали они при этом отнюдь не желудочный сок, а ядрёную алхимическую смесь, что с кусками плоти смывала огромный пласт информации, позволяя той уйти в почву или раствориться в воздухе.

С каждой минутой сражение становилось всё более и более разрушительно. Радовало только, что Невкусная Каша позже додумалась до столь очевидного приёма, а потому, по дороге сюда использовала формулу куда как менее эффективную, порой даже не способную разъесть не тронутый коррозией автомобильный корпус. Впрочем, ныне ещё стоило задаться вопросом, чья кислота более едкая.

Броня решила, что будет лучше, пока смертные не свалят куда подальше, отвлечь противницу разговором:

— Тебе не кажется, Перлуш, что наши отношения стали чересчур токсичными?

Та не повелась. Напротив, она резко рванула на Лешую, активно шевеля руками и неестественно выгнутыми ногами, да ударила колющим ударом хвоста в центр торса Брони. В место, что едва-едва поросло сеткой корешков.

Девушка уж было дёрнулась, чтобы уйти от атаки, но посмотрела грустным взглядом в сторону беглецов и передумала: те всё ещё не успели уйти из зоны поражения кислотой, несмотря на то, что делали всё необходимое, чтобы сбежать.

Сбежать вместе, пусть даже в ущерб своим шансам на спасение.

Ровнёхонько в этот момент молодой и крепкий ученик неловко взмахнул руками, остановился, да вернулся назад, чтобы помочь подняться инструктору, запнувшемуся о бордюр.

Броня не могла позволить им обоим попасть под потоки дряни, способно плавить даже плоть богов, а потому приняла удар.

Её снова пронзило насквозь. Но если в прошлый раз повреждение было исключительно механическим, то ныне атака угрожала ещё и магической, информационной целостности Лешей.

— Это решение оказалось математически ошибочным, — говорила одна голова Перловки, пока другая вцепилась зубами в шею слечне Глашек. — Ты могла бы пожертвовать ими, зато спасла многих других.

— В других я не уверена, а вот эти — точно достойны жить. Как минимум один из них, — голоса Брони звучали спокойно.

Ничто, за исключением, пожалуй, того факта, что тело богини оставалось недвижимо и ныне бессильно висело в “руках” противницы, не выдавало, сколь тяжело ей даётся битва за сохранение наиболее ценной информации в условиях, когда каждую секунду что-то сгорает практически в пустоту.

Конечно, у слечны Глашек имелся какой-никакой опыт в данном вопросе. Достался от предыдущей личности, вынужденной бороться с одержимостью. А чем, в принципе, одержимость отличается от забвения? Разницу увидит только сторонний наблюдатель, но какое для защищаемого сознания имеет значение, что ему придёт на смену: сознание иное или же пустота?

Перловку красивые слова Лешей ничуть не впечатлили.

— Чу! Я слышу колёс стук! — оживилась та и бодро потащила в сторону железной дороги. — Сейчас организуем отличный Броне-поезд. И-ти. Будет шикарная отсылка к “Неуязвимому”. Догадываешься, какая?

— Сгораю от нетерпения, — фыркнула слечна Глашек. — А ничего своего ты придумать не можешь?

— Открой глаза! — шикнула одна голова Невкусной Кашки, покуда вторая начала активней истекать кислотной слюной. — Моё нынешнее тело…

— Отстой! — закатила второй глаз Броня. — Просто какой-то собранный из костылей велосипед на квадратный колёсах.

— И тем не менее он тебя победил, — не сдавалась Перловка.

— Слушай, может ты меня сожрёшь уже: это милосердней, чем смерть от кринжа.

— И-ти! Тебе бы этого хотелось, верно? Чтобы я убила только тебя и не тронула никого более. Но, нет. Я тебя не убью. Не сейчас, по крайней мере. Я не успею тебя переварить до свадьбы. Зато я могу треснуть твою защиту. Размягчить твою душу, как брошенный в бульон сухарик. Сделать её более легкоусвояемой.

Чудовище спрыгнуло на рельсы и выставило перед собой безвольно болтающееся тело Брони, лицом прямиком в сторону приближающегося, истошно гудящего пассажирского поезда.

5.

Даркен двинул ногой, передавая Пьеро команду на сближение. Тот послушно двинул прямиком к Ганнибалу, не прекращая, впрочем, причитать.

Ожидаемо в сторону молодого человека полетело множество щупалец. Часть из них отразили электроплети, а оставшиеся молодой человек самым наглым образом намотал на левое предплечье.

Было больно. Очень больно.

Что, в целом, хорошо, когда ты практикуешь корсиканку.

Даркену было откровенно плевать, сколь много и каких именно проклятий на него сейчас пытался наслать карфагенянин. Всё это молодой человек преобразовывал в яркий, казалось бы способный закрыть собой само Солнце, энергоклинок. Этим самым клинком “номер один” отсёк разом три враженских тентакли. В один удар.

Три отсёк. Четыре — намотал.

А остальные?

А остальные на себя взял Гало.

Даркен достаточно долго отвлекал на себя внимание, чтобы Вик смог “отпетлять” меж контейнеров, сбросить или уничтожить хвост, а затем вернуться к месту гибели громилы и наскоряк присобачить тому оторванные части тела на место.

Да, в эту игру с вовремя подоспевшим подкреплением можно было играть вдвоём.

— Ха-ха-ха-ха! А-ха-ха-ха-ха! А-ха-ха-ха-ха!

Смех Дарка звучал безумно. Но как иначе можно смеяться, когда ты буквально погружаешь в плоть врага буквально самый мощный резак из возможных.

Буквально. буквальней некуда.

Мощнее этого был бы только плазменный удар с использованием высоконасыщенного праха, но то именно удар, а не полноценный клинок, существующий в пространстве сколь-нибудь заметно долгое время. Да и энергии эта штука в секунду потребляла не то, чтобы несколько меньше, чем плазменный удар, а эффект выходил аналогичный, за счёт того, что не требовалось тратить сил на создание контура, а лишь на поддержание и насыщение: а всё благодаря возможности “выпивать” доспех противника.

Сила Ганнибала сейчас обращалась против него самого. Чересчур мощное оружие стало батарейкой для подпитки вражеских заклинаний. Любовно сплетённый контур интеллекта щупалец распадался на малейшие биты информации, что тотчас же сгорали в том, что жарче огня.

— Аха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха! Ха! Ха!

Даркен ликовал. Бой, совсем недавно выглядящий совершенно безнадёжно, вдруг обратился величайшим триумфом. Воздух наполнился приятно-мерзким ароматом победы: с душком подгоревшей говядины.

Глаза молодого некромага слезились, но он не мог себе позволить отвернуться. Он не хотел отворачиваться. Словно завороженный он смотрел, как лопается плоть, расходясь в стороны, повреждались мышцы, удерживающие её в “закрытом” состоянии. Зрелище того, как резак входит в тело “пилота” этой живой брони отпечатывалось в памяти “номера один” повреждённой свечным пламенем плёнкой.

Вот она! Победа!

И тут правую руку обожгло болью.

Правую. Не левую.

Дающую, а не забирающую.

— Ай, эка досада! — ругнулся Дарк, отчаянно махая вялой кистью, будто бы мог стряхнуть это ощущение.

Лишь спустя где-то секунду до молодого человека дошло, что именно случилось.

Он просто сломал кольцо. Оно банально не выдержало такого мощного тока силы и перегорело. Случилось то, о чём столько времени ворчала Броня: технологичная “яплеть” оказалась недостаточно надёжной. Дескать, оно нужно для выпендрёжа, а не для боя.