13-й карась - Валерий Квилория

– Шило меня зовут, – вновь представился старик и кривенько усмехнулся. – Что, ромалы обидели?

– Угу, – буркнул Лера. – Я им говорю: «Отдайте», а они драться. Всей кучей навалились. Но я этой толстой тоже врезал.

– Долото! – одобрил старик. – Как звать-то?

– Капитан Чародей, – сам не зная почему, соврал Лера.

– Опер, что ли? – недоверчиво покосился Шило.

– Моряк.

– Ты часом не из наших? – внимательно оглядел его Шило.

– Нет, – и Лера рассказал, откуда приехал.

– Знаю, – кивнул старик. – Бывал у вас на гастролях.

– Так вы артист? – обрадовался Лера.

– Бери выше, – гордо задрал голову Шило, – виртуоз.

Он достал из карманов пиджака трясущиеся руки и поднёс их к Лериному лицу.

– Вишь, беда, – вздохнул он. – А было время, бока срезал, только трамваи успевай менять.

– Какие бока? – растерялся Лера и вдруг вспомнил словарь воровского жаргона, в котором «срезать бока» означало украсть часы.

– Так вы вор? – расстроился он.

– Ещё какой, – кивнул старик. – Щипач.

– Это как?

– Другие сумки и карманы режут, а я двумя пальчиками. Щип-щип, никто даже ухом не ведёт.

Лера пощупал уцелевший карман куртки и успокоился, оставшиеся деньги были на месте.

– А сейчас?

– Во, – снова поднял к его глазам дрожащие пальцы Шило.

– Это от водки, – поставил диагноз Лера.

Старик закашлялся.

– Не вино меня сгубило, а «будь здоров» да «будь здоров», – пошутил он и харкнул под ноги кровью.

– Я бы и сейчас не отказался, – прищурился он на подростка, который с удивлением смотрел на его ярко-красный плевок. – есть у тебя что? Не всё же гадалки выгребли.

Лера, не задумываясь, достал последнюю тысячу и отдал её бывшему карманнику.

– Наше вам с кисточкой, – подскочил тот и, помолодев лет на тридцать, рванул наверх к магазину.

Не прошло и полминуты, как он вернулся.

– Я вот всё думаю, – сказал Шило, задыхаясь. – Будь у меня кто, когда я тут соплёнышем бегал, я бы никогда таким не стал. Чтобы хоть кто-то любил. Ведь никогда, ни разу. А ты возвращайся домой. Плюнь на гонор и возвращайся. Не то засосёт улица.

Тут он закашлялся, махнул безнадёжно рукой и ушёл навсегда.

23

Прикрывая ладонью расцарапанную щёку, Лера поднялся из подземного перехода в здание вокзала. «Заберу десять тысяч, – успокаивал он себя, – и вернусь домой. А не то я тут точно каким-нибудь карманником стану, или попрошайкой, или алкоголиком. И бабушке надо всё рассказать, чтобы не думала про меня плохо».

Увы, планам его не суждено было сбыться. За окошком знакомой кассы сидела совершенно незнакомая кассирша. Лера отошёл к прозрачной стене, уставился на привокзальную площадь и совсем приуныл. «Что делать? – лихорадочно думал он. – Как быть? Может, автостопом поехать на попутках или «зайцем» на электричке?». Решив посмотреть расписание пригородных поездов, он двинулся к выходу и едва не подпрыгнул от неожиданности. Навстречу ему шла кассирша, у которой он оставил свои десять тысяч.

– Вот он, голубчик, – объявила женщина, идущим за ней двум милиционерам.

И показала издалека вдвое сложенную купюру.

– Что же ты, мальчик, за деньгами не зашёл?

Лера не знал – радоваться ему или огорчаться.

Понурив голову, стоял, как побитая собака. И будь у него хвост, он бы поджал его под самое брюхо.

– Э, парень, – присел перед ним пожилой милиционер. – Да ты никак с гадалками поцапался?

– Угу, – кивнул Лера.

– Сам откуда?

– Из Кладочек, – прошептал чуть слышно Лера.

– Потерялся или из дому сбежал?

Лера не ответил.

– Всё ясно, – констатировал пожилой. – Пойдёшь с нами.

И они направились в детскую комнату милиции, что находилась через улицу от железнодорожного вокзала. Там на Леру составили протокол о задержании.

– Давай знакомиться, – предложил молодой милиционер, положил перед собой чистый лист бумаги и показал на своего пожилого напарника. – Это вот сержант Свистун, я – лейтенант Сидоров.

– Капитан Чародей, – не моргнув, поднял на него ясный взор Лера.

– Ты Ваньку-то не валяй, а говори фамилию, имя и отчество, – рассердился сержант.

– Вы первые начали, – огрызнулся Лера. – Что за фамилия такая – Свистун? А товарищ лейтенант вообще, как в анекдоте, Вовочка Сидоров.

– Я имени своего не называл, – пристально посмотрел на него лейтенант. – И зовут меня не Вовочка, а Владимир Сергеевич.

– А меня Потап Иванович, – откликнулся сержант.

– Ой, извините, – поняв, что милиционеры не шутят, смутился Лера и поспешил назваться.

– Стопочкин, – вывел на листе бумаги лейтенант Сидоров, – Валерий. Дальше как?

– Анатольевич, – подумав, сказал Лера.

Когда все формальности были соблюдены, сержант Свистун посадил его на заднее сиденье милицейского «уазика», сам сел рядом, и они поехали в специальный детский приёмник. едва машина свернула на привокзальную площадь, водитель засмеялся.

– Смотри, Иваныч, – показал он. – Шило напился.

На противоположной стороне площади о чём-то ругался и размахивал руками небритый старик в затрапезном пиджаке. В стороне от него хохотали цыганки.

– А правда, что он вор? – спросил Лера.

– Было дело, – кивнул сержант. – Теперь двумя ногами в гробу стоит.

– Открытая форма туберкулёза, – пояснил водитель.

– Мы его три раза на лечение возили, и он все три раза убегал. Пропащий человек. Осенью где-нибудь и помрёт.

За окном проносились элегантные автомобили, сверкающие в лучах заходящего солнца лаком и никелем. По тротуарам шли девчонки и мальчишки, ели мороженое, смеялись весело. Мелькнула роскошная витрина.

– Сейчас про бандитов фильмы крутят, – глянул на Леру сержант Свистун. – Они там чуть ли не герои. А я бы для таких, как ты, кино про Шило снял, с самого начала. Как он беспризорником был. Потом, как к карманникам пристал. Деньжата у него краденые водились. Рестораны, девки гулящие, вино, тюрьма, братва. А в итоге – человек-ноль. Без дома, без семьи, больной, грязный, вшивый и сдохнет под забором.

24

Милицейская машина долго петляла по городу. Наконец, проехала мимо частных домиков и остановилась у синих ворот. К ним примыкало круглое, похожее на крепостную башенку, здание, в котором располагалась массивная дверь со смотровым глазком и кнопкой звонка. Влево и вправо тянулся высоченный кирпичный забор.

– Это что, тюрьма? – испугался Лера.

– Да нет, – успокоил его сержант, нажимая кнопку.

– Приёмник-распределитель для несовершеннолетних.

Посидишь здесь, подождёшь, пока тебя домой заберут.

Детский приёмник встретил Леру подозрительной тишиной. В длинном коридоре сержант завёл его в первый же открытый кабинет. Там за письменным столом сидел мужчина в чёрной одежде.

– Вот, товарищ инспектор, – легонько подтолкнул Леру вперёд Свистун. – Задержан на железнодорожном вокзале. ехал без сопровождения взрослых в неизвестном направлении.

Чёрный инспектор просмотрел поданные ему сопроводительные документы и поднял на сержанта строгие глаза.

– А где определение суда? – спросил он.

– В течение трёх дней сделаем, товарищ старший лейтенант, – браво заверил Свистун, понемногу отступая к выходу.

Только теперь Лера рассмотрел на плечах чёрного инспектора такие же чёрные погоны.

– Зачем ты, Валерий, из дому ушёл? – спросил офицер, когда сержант, потрепав Леру по голове, удалился.

Лера только плечами пожал. Не рассказывать же, что у них с Шуркой есть настоящая военная тайна, о которой ни сказать, ни написать никому нельзя. О том, что из-за этого он шифровал письма, а его за бандита приняли. Даже бабушка не поверила, обидела. Вот и бежит он к единственному другу. Только Шурка знает, что он не врёт, и что он не бандит, а наоборот, честный человек. Не говорить же об этом первому попавшемуся инспектору. Пусть он даже и старший лейтенант. Но инспектор, которого звали Сергей Иванович, так ловко повёл беседу, что Лера вскоре, сам того не замечая, всё о себе рассказал.

– Что за секрет такой? – добрался Сергей Иванович до самого главного. – Пустяк какой-нибудь, вроде фантиков?

Лера потряс головой.

– Не могу, это не моя тайна, а военная.

– Ладно, – вздохнул печально инспектор и поднялся. – Пойдём со мной.

И он завёл его в соседнее помещение, над дверями которого висела скромная табличка «Санпропускник». Там его уже ждали. Это была ласково улыбающаяся крепенькая старушка в больничном халате.

– Вот, Антоновна, – подвёл инспектор к ней Леру. – Принимай героя.

– Садись, голубчик, – показала Антоновна на стул.

Лера глянул и обомлел. Над сиротливо стоящим табуретом нависал железный ящик с тумблерами, шкалами и двумя ярко горящими лампами. «Электрический стул, – испугался Лера, видевший нечто подобное в одном американском фильме. – Неужели пытать будут?». Словно в подтверждение, старушка Антоновна закатала рукава. Лера глянул на выход. Там стоял, преграждая путь, инспектор. А окно закрывала узорчатая решётка. Не удрать. И тут над головой кто-то завыл истошным нечеловеческим голосом.