Неоспоримая любовь (ЛП) - Мэдэлин Шиэн

- Всадник, - прохрипел Проповедник в трубку, - где блять моя девочка?

- Со мной. Шестеро моих парней рядом. Она в безопасности.

- Хорошо, - буркнул он, - дай мне поговорить с ней.

Дьюс взглянул на Еву. Она все еще была в отключке.

- Она спит. И мне совсем не хочется ее будить. Она не испытывала ебаного восторга по поводу происходящего.

Мик фыркнул.

- Ее можно понять, - добавил Кокс.

- Да, готов поспорить, - пробормотал Проповедник.

- Проповедник, мы отменим заказ на Еву, но если в течение недели после этого Фрэнки все еще будет жив, я прикончу его.

- Мы поговорим об этом позже. Прямо сейчас Фрэнки за решеткой, и мне надо включиться в поиски исполнителя. Прямо сейчас просто позаботься о моей девочке.

- Проповедник, - прорычал он, - Фрэнки должен отправиться в могилу.

- Этой мой ебаный зять! Это семейное дело, и я буду рассматривать его только в рамках семьи! Теперь заткнись блять и доставь мою девочку домой, или я нахуй снесу тебе голову!

Проповедник отключился.

Иисусе. Чокнутые. Все вокруг.

☼☼☼

Застонав, я перевернулась и схватилась за голову. Где, черт возьми, я была? Почему голова болит так, будто Великолепный Халк отплясывал на моей макушке ирландские танцы?

Я выпила… три пива? Этого недостаточно, чтобы заработать такое сильное похмелье.

Прижав одну руку ко лбу, я огляделась в темноте. Так, ладно… Я лежала на кровати, заправленной дешевыми простынями в затяжках, с синтетическим одеялом.

Мы с Фрэнки сняли номер в мотеле? Зачем нам останавливаться в мотеле на пробеге, если мы могли остаться ночевать в каком-нибудь клубе?

- Фрэнки? - прохрипела я, морщась от боли, с которой мой голос отдавался в голове.

Ответа не последовало.

Я ощупала кровать, пока не дошла до края. Осторожничая, чтобы не сотрясать свою голову лишний раз, я спустила ноги с кровати и встала. Продрала глаза.

Слева были маленькие часы, показывавшие 2:43. Протянув руку, я нашла светильник.

Включила его.

Точно. Мотель. Дерьмовейшей категории. Оранжевые стены и цветочки на одеялах. Ковер, который называли новым в семидесятые, и мебель, знававшая лучшие времена.

Потерев глаза, я направилась к двери. Дверная цепочка болталась, поэтому я просто повернула разваливавшуюся ручку и открыла дверь.

Дьюс и Кокс обернулись ко мне.

Я вытаращилась на них. Дьюс сделал шаг ко мне.

Я захлопнула дверь обратно и закрылась на цепочку.

Дерьмо.

Вот дерьмо.

Этот козел отправил Фрэнки в тюрьму и похитил меня. Нет, он вырубил меня сначала, а потом уже похитил!

Дверь приоткрылась дюймов на пять, дальше мешала цепочка.

- ЕВА!

- Пошел нахуй! – крикнула я ему и повалилась на пол, хватаясь за голову.

Я услышала, как оборвалась цепочка, и дверь, открываясь, долбанула о стену. Последовали тяжелые шаги, затем меня подняли, я была прижата к огромному, теплому телу и бережно усажена обратно на неудобную кровать.

- Мне надо в больницу, - захныкала я.

- Серьезно? – спросил Дьюс. – Или ты просто хочешь съебаться от меня подальше?

- Да и снова да! – огрызнулась я. – Я обычно не общаюсь с долбоебами, которые похищают моего мужа, а потом вырубают меня ударом пистолета по голове!

- Ева, - сказал он спокойно, - я понимаю, что ты охуенно зла. Но выбор у меня был небольшой.

Я фыркнула. Боль отдавалась в голове, но я все равно фыркнула.

- Мы показались на этой вечеринке, собираясь разобраться с ним из-за того, что он сделал с Рипером, увидели тебя там. Я понятия блять не имел, что теперь делать. Фрэнки выманил меня наружу, приставив ебаный пистолет к моей голове, без пяти секунд собираясь грохнуть меня. Был только один способ заставить его отвлечься от намерения стрелять, и я сказал ему о той единственной, мать ее, вещи во всем мире, что притормозит его. Ты понимаешь, о чем я рассказал, не так ли?

О Господи.

- Нет, - прошептала я.

- Да, - отрезал он. – Вот тогда он и решил рассказать, что заказал тебя. Я блять понятия не имел, как теперь поступить. Подумал, что если отпущу его, он устроит тебе пиздец за то, что ты трахалась со мной, если убью его – ты будешь следующей. Оба варианта меня не устроили, так что теперь мы блять здесь.

- Уходи, - прошипела я.

- Извини, дорогая. Оплатил эту комнату, не пропадать же деньгам.

- Уебись об стену, - огрызнулась я.

- Попозже, - ответил он. – Сначала я собираюсь вытащить одну девочку из ее грязной и порванной одежды.

Он снял мои чаксы, потом стянул с меня штаны, и в последнюю очередь снял с меня футболку через мою голову, оставляя меня в одном нижнем белье. Его глаза остановились на моей груди. Я наблюдала, как он потянулся вперед и взял медальон его отца. Он смотрел на него, его ноздри раздувались.

- Это все его ебаная вина, - рявкнул он. Затем он резко дернул цепочку, и та порвалась.

Я вскочила быстрее, чем следовало, и схватилась за голову.

- Что ты делаешь? – вскрикнула я.

Дьюс промчался через комнату, рывком открыл дверь и выкинул в коридор цепочку с медальоном.

- Избавься от этого, - рявкнул он кому-то, кого я не могла видеть, и захлопнул дверь.

- Не следовало вообще давать это тебе, - сказал он грубо.

Мой рот открылся.

- Что? – прошептала я.

- Ты слышала меня. Восемнадцать лет ты носила жетон этого говнюка. Восемнадцать лет этот ебаный ублюдок болтался на твоей шее, и меня тошнит от этого.

Слезы защипали в моих глазах.

- Но он был моим, ты мне его отдал, и я любила этот жетон, и я…

- Заткнись, - прорычал он. – Потрошитель был грязным ебаным ублюдком, которому было плевать, кого трахать, кого избивать или кого убить, чтобы все было так, как он хотел. Не было ни одной чертовой причины, отдавать тебе то, что принадлежало ему.

Мой подбородок затрясся. Что он хочет сказать? Все, случившееся между нами, было ошибкой? Я не могла понять и справиться с этим прямо сейчас. Не после вчерашнего дня.

Фрэнки всегда нес одни неприятности, но чтобы сделать такое… Заключить контракт на меня. На меня. Я отдала ему все. Себя, мою любовь, мое тело, мою жизнь.

Я не могла осознать, объять это. Или не хотела осознавать. Или не могла. Не знаю.

Я понимала, что чувства Фрэнки ко мне давно переплюнули любовь, если это вообще когда-то было любовью. В очень юном возрасте Фрэнки уверил себя самого, будто я нужна ему, чтобы дышать. Это было ненормально, нездорово для него, для меня, для наших отношений, но я надеялась, что так более-менее смогу держать его под контролем. Я чертовски ошиблась.

И адская боль полыхала во мне.