Рожденный убивать - Александр Горохов

Яров вторично продул насосом жиклеры карбюратор своей машины и мотор загудел достаточно устойчиво. Уезжать в Москву он, однако, не собирался. И на свою Щелковскую квартиру не торопился. Почему-то казалось, что события ещё будут иметь продолжение.

Когда сумерки сгустились уже достаточно приметно, Яров отогнал "жигули" на окраину года, нашел безопасное место для стоянки, запер замки, на сигнализацию ставить не стал и пешком, стороной вернулся на свою торговую точку. Внутрь киоска он зашел оглянувшись, чтоб убедиться, что никем не примечен. Потом обустроился, достал из футляра подаренный Ролом мощный бинокль и принялся считать автомобили, заправляющиеся топливом то в "Стандарте-2000", то на станции "РБ-Люкс". Для каждого обьекта завел по листу бумаги, куда и записывал данные наблюдения.

Он сам себе подивился, что азарт слежки, своеобразной охоты по невидимой ещё цели захватил его. В принципе, дела и судьба Василия Петровича Роликова, будущее Их Сиятельства Графа - не волновала его абсолютно. Даже безразлично было, останется ли жив этот бандит или падет смертью храбрых в своих разборках. Бандит и есть бандит, дорога им избранная предполагала роковые варианты. Падет он - свято место займет другой. С такой же ретивостью и решительностью будут делить сферы влияния в бензиновом бизнесен, пока наконец окончательно не "уберут" всех лишних конкурентов, а потом успокоятся, утвердятся и почувствуют, что жить в криминальном состояниии - позорно, несолидно, глупо да и не выгодно. После чего возникнет новый интерес - ВЛАСТЬ. Исторически это неизбежно. Но борьба за Большую Власть потребует легального статута. И те из бандитов, кто останется в живых, приложат все силы, чтобы отмыть кровавую грязь со своих рук, подкрасить белилами свое темное прошлое и - наверняка в этом стремлении преуспеют. Если не для себя, то уж для своих детей наверняка.

Рол - был не хуже и не лучше других. Во всяком случае, реально отдавал себе отчет в том, что из себя на данный момент представляет. И не похвалялся своим двусмысленным положением. Он даже вызывал у Ярова симпатию хотя бы тем, что не таскал на шее и запятьях толстенных золотых цепей, проявлял интерес к миру за рамками бизнеса и не был "хамом трамвайным." Этот ещё имел шансы перородиться в нормального члена общества, если и легального бизнесмена можно считать нормальным. Во всяком случае данный период своей биографии он не оценивал в качестве героического, что уже было хорошо. Конкуренты его, в массе своей, сообразно национальным традициям стремились побыстрей и жадно нахапать богатств безмерных, не очень задумывались о будущем. Они удачным вариантом считали в добром здравии удрать за рубеж, в какую-нибудь Мексику, где людей не спрашивают, на каком основании они стали миллионерами в нищей России. Рол - покидать тучные нивы Отечества не собирался. Рол делал карьеру Наполеона на родной почве. Быть может интуитивно понимал, что при его натуре он не приживется ни в Мексике, ни на Марсе. Он был русак из русаков, а потому никакие корни графьев Роллингсонов в нем не просматривались. А если и были таковые, так за их официальную регистрацию надо было заплатить, да и купить прочие доказательства. При любых верительных грамотах своей родословной граф Рол останется Васькой Роликовым.

Так что не сочувствие Ролу и не деньги, которые у него Яров зарабатывал являлись побудительной причиной, по которой бывший учитель средней шоклы в эту весеннюю ночь сидел в засаде, готовый окнуться в криминальный мир уже по уши и безвозратно.

Вот ведь, значит как получалось: было что-то в душе Ярова азартное, требующее риска, экстремальных поступков или просто - была в душе жажда борьбы. В любом её проявлении. До поры до времени эта сторона его натуры дремала, а вот теперь - сказалась. Он посмеивался над собой, но полагал, что может себе позволить и такую дурь, коль ничего другого уже не осталось.

Около полуночи на обеих бензозаправках (по разные стороны от Ярова) включили яркое освещение. Движение по трассе резко упало.

Яров присмотрелся к шашлычной - кирпичное здание стояло темным, лишь крайнее, зарешоченное окно было едва приметно освещено изнутри красноватым светом дежурной лампы. И все же Яров чувствовал, что какая-то скрытая, неприметная жизнь продолжалась и внутри шашлычной, и в темных пристройках её хозблоков. Ему казалось, что все три обьекта его наблюдения - обе станции и шашлычную - сегодняшнюю ночь связывали невидимые нити напряжения. Три точки были словно колки гитары, на которых звенели перетянутые струны. И как рыбак чувствует хорошую поклевку за секунду до того, как дрогнет поплавок, так и Яров учуял, что без каких-то событий сегодняшняя ночь не обойдется. Каких - он не знал. На память лишь пришло замечание Рола, что здесь, в его зоне, собираются "забить стрелку". Но не указал ни сроков этой "стрелки", ни её участников.

Все три обьекта были от Ярова достаточно далеко, деталей в случае чего, он не смог бы разглядеть в темноте, и уж тем более что-либо услышать. Приходилось выбирать для наблюдения с короткой дистанции один из трех. В данной ситуации наиболее удобной и нейтральной казалась шашлычная.

Яров нашел темный рабочий халат, в котором наводил чистоту в своей табачке, облачился в него и заколебался: брать ли с собой бонокль. Тяжелый оптический прибор вряд ли мог понадобиться по назначению, однако он мог сгодится в качестве дубинки, точнее - гирьки на цепочке. Ремень к биноклю был длинным и крепким.

Яров нацепил бинокль на шею, запер было за собой дверь табачки, но потом счел за благо оставить киоск, на всякий случай, открытым.

Поток машин на трассе был уже жидким, но фары машин то и дело освещали окрестность. Яров выждал пока трасса не окажется пустой, затем быстро отошел от киоска и по длинной дуге, через пустырь, с тыла, подобрался к шашлычной. Крепкие бытовые постройки хозяина заведения остались за спиной Ярова - там тесно друг к дружке лепились сараи, гараж и новенькая сауна Воробья, топил которую он крайне редко - только для себя и самых близких. В этих строениях никакой жизни сейчас не примечалось.

А внутри шашлычной кто-то был хотя бы потому, что, приглядевшись, Яров заметил очень легкий дымок над центральной трубой крыши. Он бы этого дымка не приметил, если б на миг над трубой не блеснула россыпь мелкой искры. Яров припомнил интерьер зала шашлычной и решил, что внутри растопили камин - осторожно растопили, сухими дровишками, но искорка все же блеснула. Получалось, что Воробей ждал гостей для тайной встречи, так понимать?

В поисках наилучшего наблюдательного пункта, крадучись, Яров обогнул шашлычную по дальней от трассы стенке и зашел в торец здания, где тут же обнаружил, что к дверям чердачного окна приставлена лестница. Была ли эта дверь на чердак заперта или нет, определить в темноте не было возможности. Зато возник великий соблазн забраться на чердак и с этой верхней точки вести визуальное наблюдение над всей территорией, а, может быть, можно будет подслушать и что будет происходить внутри помещения.

Ярова попросту упредили. Поначалу на трассе послышался ровный гул мотора и показалась темная легковушка конструкции "седан", которая вдруг полностью выключила все огни и на торможении миновала шашлычную. Она почти не остановилась, когда из неё выскользнула темная фигурка человека, поначалу исчезла, слилась с кустами, а потом - двинулась к шашлычной.

Человек шел быстро, чутко, но очень целенаправлено - прямо к лестнице на чердак. Через плечо у него висела сумка средней величины, голову покрывала шерстяная темная шапочка. Одет он бы во что-то серое. Он очень легко вскарабкался по лестнице, на мгновение замер перед дверью на чердак и Яров не понял - отпирал ли там лиходей замок, или просто откинул щеколду да и исчез на чердаке. Но то, что он затаился там, а доставившая его машина укатилась - сомнений не было никаких. Самая лучшая позиция оказалась занятой и Яров об этом не жалел: хорош бы он был сейчас на чердаке при обьснениях с этим мужиком в шерстяной шапочке и при сумке через плечо! Кстати, в сумке-то у него что?

Яров решил сменить позицию и отодвинулся внутрь подворья, ближе к хозблокам, прижался к дровяному сарайчику, где Воробей хранил древесный уголь.

События явно начались и Яров полагал, что развития их ждать недолго. Очевидно, Воробей ждал гостей и не знал, (а может и знал) что один из них уже залез к нему на голову, на чердак то есть.

А вот и не ждал шашлычник никаких гостей, как оказалось ровно через пять минут! Боковые двери заведения открылись, потом вновь закрылись и Воробей, не заперев за собой никаких замков, пошел , казалось прямо на Ярова. Он миновал его в пяти шагах и не приметил только потому, что набирал номер на мобильном телефоне. В десяти шагах от Ярова остановился и прокричал в мобильник.

- Рудик, это Воробей! Чирик-чирик! Все тебе готово, а я сваливаю! Ага! До встречи!