Герцогиня поневоле, или Проклятье Зверя - Евгения Александрова

пробирался в это подземелье, когда был совсем маленький, ему было лет восемь и до дрожи хотелось взглянуть на настоящую тьму. Ужасы, которые рассказывала нянюшка по его просьбе, только щекотали нервы и дразнили, и однажды он спустился вниз, где сидели по приказу отца убийцы и преступники.

Он даже прошел тогда мимо клеток с заключенными и рискнул смотреть в их злые, ненавидящие лица. Ктото крикнул ему, что однажды за ним придет Зверь и что герцог, его папаша, заплатит за свои грехи. Но Рейнард знал, что отец никогда не был жесток. Ошибок не прощал, но несправедливо жесток – нет. И именно при нем эти земли процветали как никогда. Пока демон не поднял свою голову и снова не потребовал плату…

На следующий день еду принес один рослый стражник, склонился вдруг к узкому окну и проговорил тихо:

– Я помню вас, ваша cветлость, лорд Рейнард Тэмхас. Вы живы, это чудо!

Рейнард подошел ближе и разглядел в тусклом свете стражника лет пятидесяти. Волосы у него были забраны назад, черты лица крупные, и Рейнард с трудом угадывал чтото знакомое. Всетаки тринадцать лет немалый срок.

– Меня зовут Роберт, я служил здесь в темнице тоже, может, вы уже и не помните, но я вас узнал. – Он протянул сквозь решетку сверток с чемто вкусно пахнущим. – Простите, что так вышло. Мы вынуждены подчиниться герцогине, ее муж присягнул королю.

– Спасибо, Роберт. – Он кивнул, поймав взгляд стражника. – Это важно. Я восстановлю справедливость.

– Мы любили вашего отца, ваша cветлость. Здесь мало кто остался с тех пор… До сих пор не верится, как всё повернулось.

Судя по всему, прямого приказа сторожить пленников Роберт не ослушается, но полезным быть может – если слухи о его воскрешении разойдутся за пределами замка.

Прошел еще день, наступила глубокая ночь, и Рейнард чувствовал, что Зверь снова придет по его душу. Но и не только по его…

Из забытья и бреда вырвал тихий шум шагов. Рейнард повернулся, привстал и подошел к решетке. Он чувствовал теперь эту странную связь между ними и знал, что герцогиня не выдержит первая. Тень упала на решетку, и он увидел её лицо в полумраке: бледный овал, темные, почти черные глаза.

Удивительно, похоже, что одна, без своего верного пса Эльденгерда. Измучилась настолько, что сбежала тайком прямо к опасному бандиту?

– Говори, – шепотом приказала она, боясь, видимо, разбудить остальных пленников.

– Что угодно говорить? Тебе просто нрравится мой голос? – таким же шепотом отозвался он.

Она легко оскалилась, рассматривая его в темноте пристально и настороженно, словно он мог укусить ее через решетку и утащить за собой в бездну.

– Ты сказал, что знаешь, как снять проклятие.

– Знаю.

– Как ты можешь быть с этим связан?

– Слишком ммного вопросов от той, кто посадил меня за решетку.

– Ты пришел сюда убивать! – воскликнула она тем же шепотом и покачнулась, схватилась за решетку.

Рейнард хмыкнул.

– Так мы не договоримся.

– Что ты от меня хочешь? – Ее глаза гневно сузились, но преимущество на его стороне.

– Не знаю. Проще было тебя убить, но я почемуто не убил. – Рейнард вздохнул. – А теперь увижу, как Зверь мучает тебя. Не знаю, почему проклятие пришло только сейчас, но это начало. Скоро ты узнаешь, что такое настоящий Зов и сила демона. Сначала он наводил жуть и забирал чужие невинные жизни, верно? Ждал, когда вы придете сами. Потом добрался до проклятого герцога, раз тот не сумел с ним расплатиться. Еще немного, и уйдешь вслед за мужем. Как когдато погибли его жены. Я могу дождаться, пока ты сойдешь с ума или умрешь.

– Ты издеваешься, – выдохнула она разочарованно.

– Зачем мне тебе помогать?

– Я могу приказать тебя пытать… – сказала она растерянно, будто эта мысль, пришедшая ей только сейчас в голову, была чуждой.

– Понимаешь ли, герцогиня, – Рейнард подался вперед и усмехнулся, – Зверь дал и мне силу. Ты ничего не сможешь мне сделать.

Герцогиня помолчала, попрежнему стоя перед решеткой. На мгновение в груди шевельнулось чтото человеческое. На ней и правда всего лишь малая часть вины ее мужа, но изза этого он не собирается отказываться от своей жизни.

– Я могу рассказать об избавлении. Но ты должна будешь меня освободить. Зато останешься жива.

– Как я могу тебе поверить? Ты обманешь…

Теперь в ее взгляде осталось только отчаяние. Странно всё повернулось. У нее не было проклятия при первой встрече, но, похоже, гибель герцога это изменила, и теперь только он с ней вдвоем связаны. Зверь крутит и манит, охваченный жаждой своей платы. Но он терпеливый демон и умеет ждать.

Если бы Рейнард знал другой способ, он бы дав но завершил сделку. Но есть ли вообще другой способ?

– Решай сама.

Она ушла после небольшого колебания, и время снова потянулось медленно, минута за минутой. Лиса успела в очередной раз пересказать свои похождения, тесно прижавшись к решетке, порой стучала через стену и ждала Бреннана.

Рейнард откинулся на тюфяк, заложил руки за голову и принялся думать, хоть перед внутренним взором раз за разом вставало бледное в темноте лицо герцогини и ее яркие покусанные губы. Губы твердили, что он убийца, а потом, в сонном полубреду… он закрывал глаза и видел, как они молили о пощаде и с них срывались совсем другие крики.

Она ведь наверняка умеет бросать не только колкости… и дышать совсем иначе. Хотелось сбить с нее спесь, увидеть растерянность и то, как она сдается. Давно он не помнил в себе таких диких мыслей, это сводило с ума. Она враг. И это еще хлеще заставляло кровь кипеть.

Но спустя два дня, когда снова пришла ночная темнота, герцогиня вернулась. Не одна, с ней было двое стражников.

– Расскажи мне, – произнесла она измученно.

Рейнард поднялся и подошел к двери. Ему нужно выбраться отсюда, а она зависит от него и будет делать то, что он скажет. И лучшим выходом будет отвести её прямо туда, где всё и закончится.

– Придется показать. Если ты выдержишь.

Герцогиня после долгого колебания всё же кивнула, оглянувшись, впрочем, назад. Будто искала чьейто поддержки, но пришла одна и не знает, как быть.

Дверь отперли, но стражники были настороже, готовые при малейшей опасности схватиться за оружие. Рейнард только пожал плечами – он не собирался с ними биться.

Побледневшая герцогиня стояла с маленькой лампой в руке, ярким горели только ее алые губы и светлела в темноте кожа. Простоволосая, одетая в черное, она отступила спиной к стене и сверлила Рейнарда отчаянным взглядом, но кажется, и