Русские эсэсовцы - Дмитрий Жуков

Постепенно значительный авторитет в «Дружине» приобрел Андрей Эдуардович Блажевич, который был назначен начальником штаба. По свидетельствам очевидцев, он проявлял особую ретивость в уничтожении еврейского населения. После войны во власовских кругах бытовала версия, что Блажевич — законспирированный агент НКВД Капустин[352] (по данным С.Г. Чуева, Блажевич — бывший капитан РККА[353]). Так, Сергей Фрелих (сотрудник пропагандистских структур вермахта, прикомандированный к штабу Власова) вспоминал: «Я ему не доверял, выяснив, что в Советском Союзе он служил в частях НКВД… то есть формированиях… преимущественно предназначавшихся для террористических действий против собственного народа. Сотрудничество с НКВД отпечаталось на характере Блашевича [так в тексте. — Примеч. авт.]: он был бессовестным, твердым, неискренним и умел заслужить доверие своих немецких начальников своим жестоким поведением по отношению к русскому населению и взятым в плен партизанам»[354]. Нелицеприятна и оценка Блажевича, данная К. Кромиади: «Гиль умел располагать к себе людей. Однако при нем состояло два отвратительных субъекта — его адъютант и командир второго батальона, майор Блазевич [так в тексте. — Примеч. авт.]. Они были разными людьми, но от обоих веяло чекистским изуверством, и оба ходили за своим командиром, как тени; по-моему, они и его держали в руках»[355]. Г. Клименко называет Блажевича «офицером войск НКВД, старым большевиком и членом партии»[356]. Имеющиеся доступные данные не позволяют однозначно ответить на вопрос об истинной роли Блажевича в истории «Дружины». Известно лишь то, что он в 1944 году перешел вместе с Родионовым на сторону партизан[357].

Надо сказать, что в иностранной литературе, посвященной «Дружине», встречаются альтернативные мнения о начале ее боевого пути. В частности, утверждается, что «боевое крещение» формирование Гиль-Родионова получило вовсе не на территории Генерал- губернаторства, а в оккупированных районах Ленинградской и Калининской областей (ныне — Псковская область).

Версия о том, что «Дружина» поначалу дислоцировалась под Псковом, встречается в работе С. Стеенберга[358]. Однако следует учитывать, что работа этого автора «Власов» изобилует фактическими ошибками (к примеру, он утверждает, что настоящее имя командира «Дружины» — «И.Г. Радионов», а Гиль — псевдоним). К сожалению, многие исследователи склонны принимать все утверждения Стеенберга на веру.

В работе А. Даллина и Р. Маврогордато отмечается, что в начале 1942 года «Дружина» («численностью до батальона») была переброшена в Невель — там разместился ее штаб, а часть дислоцировалась под Полоцком, где она занималась охраной железнодорожных магистралей[359]. Это утверждение было «позаимствовано» такими исследователями, как А. Муньос (правда, он одновременно озвучивает и версию Стеенберга насчет Пскова)[360] и Э. Молло[361]. Последний далее пишет, что в мае 1942 года «Дружина» использовалась в составе антипартизанских сил, подчиненных высшему фюреру СС и полиции в Белоруссии, а затем наряду с батальоном Зиглинга была придана боевой группе командира айнзатцгруппы «В» полиции безопасности и СД оберфюрера СС Э. Наумана (подчиненной высшему фюреру СС и полиции в Центральной России группенфюреру СС Э. фон дем Бах-Зелевскому)[362]. Эти «изыскания» Молло с некоторыми вариациями озвучены в книге Р. Михаэлиса[363]. В работе Д. Литтлджона «Иностранные легионы Третьего рейха» указывается, что «Дружина» была сформирована в апреле 1942 года под Псковом, и уже в марте — стала бригадой[364].

Столь разные факты, не подтвержденные надежными источниками, позволяют усомниться в их достоверности. Они входят в явное противоречие с известными документами и мемуарами непосредственных участников событий. Вместе с тем нельзя исключить, что какие-то русские коллаборационисты могли действовать в Невеле и Пскове в апреле — мае 1942 года, но не в составе формирования Гиль-Родионова, а в составе каких-либо других подразделений (в т. ч. диверсионных и подрывных групп СД, подготовленных для переброски в советский тыл).

Примерно в июле 1942 года «Дружина» значительно пополнилась и численно соответствовала уже батальону. Появилось много новых командиров в старших званиях — подполковников и полковников. Поскольку число последних превышало штатные потребности, была сформирована отдельная офицерская рота под командованием полковника Петрова. Существенным отличием «Дружины» от существовавших на тот момент подразделений и частей Восточных войск была не только подчиненность СД, но и высокая степень технической оснащенности. Знаки различия личного состава «Дружины» были аналогичны принятым в войсках СС, однако погоны были собственного образца, на обшлагах мундиров офицерского состава имелась нарукавная лента с надписью «За Русь!».

В самом конце лета «Дружина» была направлена на Восток. 1 сентября русские эсэсовцы прибыли в Смоленск и были размещены в бывшей городской тюрьме, уже использовавшейся немцами под казарменные помещения. «Дружинников» к этому моменту насчитывалось уже свыше четырех сотен (четыре роты). Несколько раз Гиль выводил свое «войско» помаршировать по городским улицам.

Появление «Дружины» в этом городе, который во время войны стал своеобразной «столицей» русского коллаборационизма, не было случайным. 10 сентября 1942 года на территории Смоленской области началась крупномасштабная операция «Желтый слон» (Der gelbe Elefant) против народных мстителей северо-западного партизанского края (Руднянский, Демидовский и Духовщинский районы) — в первую очередь, против объединения «Бати» (командир Н.З. Коляда). Бригады и отряды объединения «Бати» и другие боевые формирования упорно обороняли каждый населенный пункт, но под давлением многократно превосходящего их по численности противника вынуждены были оставлять населенные пункты и отходить в леса. К 29 сентября 1942 года северо-западный партизанский край был ликвидирован[365].

Исходя из вышеизложенного, пребывание «Дружины» в Смоленске было связано с участием русского батальона СД в антипартизанских операциях. Из состава части также отбирались кандидаты для заброски в советский тыл.

В октябре 1942 года «Дружина» была переброшена в Могилевскую область Белоруссии, под Старый Быхов. Именно в этот момент, по свидетельству Л. Самутина, личному составу в приказе была наконец доведена главная цель «Дружины»: борьба с партизанами[366]. Некоторые подразделения (например, рота старшего лейтенанта Точилова) получили также задачу охранять железнодорожное полотно Могилев — Рогачев на участке южнее 15-го разъезда, в глухом лесу между Быховым и Рогачевым.

Спустя некоторое время упомянутый Точилов был назначен начальником Отдела пропаганды штаба «Дружины», одной из основных задач которого было составление и распространение печатной продукции (листовок, брошюр) «Боевого союза русских националистов» среди местного населения. В подготовленном Главным разведывательным управлением РККА для партийно-государственного руководства «Обзоре мероприятий германских властей на временно оккупированной территории» (с июня 1941 по март 1943 года) сообщалось: «Известно о существовании на оккупированной территории отрядов, причисляющих себя к „русской народной армии“. Некоторые из них скрывают свою связь с германским командованием, но открыто говорят о своей враждебности к советскому строю и партизанам. Эти отряды объявляют своей целью „борьбу за новую Россию“. Следует отметить, что в районе Могилева, где появлялись отряды „русской народной армии“, распространялись также антисоветские брошюры от имени организации „русских фашистов“»[367].

Воззваниями и листовками БСРН щедро снабжались и диверсанты, прошедшие подготовку в школах «Цепеллина» и забрасываемые в советский тыл. В спецсообщении Управления НКВД по Саратовской области № 2069 от 12 октября 1942 года сообщалось: «В ночь на 6 октября 1942 года в районе г. Хвалынска Саратовской области с самолета противника была сброшена на парашютах группа германских разведчиков-диверсантов в составе 4 человек. Принятыми мерами розыска группа германских агентов была задержана… Все вооружены двумя пистолетами, тремя гранатами и финскими ножами. Кроме того, группа была снабжена взрывчатыми веществами, термитным порошком, радиостанцией, воззваниями и листовками контрреволюционного характера, 50 000 рублей советских денег (на каждого), шапирографом. Все задержанные окончили школу разведчиков м. Яблонь близ г. Люблин… Все задержанные, прежде чем быть направленными в школу разведчиков, были завербованы в контрреволюционный „Боевой союз русских националистов“»[368].