Вера Дулова. Воспоминания. Статьи. Документы - Наталия Хамидовна Шамеева

P. S. Сегодня мы, завтра наши ученики, потом ученики учеников с полной отдачей, любовью и ответственностью будут служить процветанию арфового искусства в России. И пусть этот путь всегда освещает яркая звезда Веры Георгиевны Дуловой!

Елена Ильинская

Светлана Парамонова, заслуженная артистка РФ, доцент МГК, преподаватель Академического музыкального училища при Московской консерватории, Музыкального училища имени Гнесиных, Московского государственного колледжа музыкального исполнительства имени Ф. Шопена и ДШИ при нём, солистка РАСО под управлением М. Плетнёва.

Имя В. Г. Дуловой вошло в мою жизнь, когда мне было 11 лет. Это произошло совершенно случайно, как, впрочем, многое, что происходит с нами в жизни.

Я училась играть на фортепиано, как бы «для себя». Моя замечательная мама с большим трудом достала билеты в Большой театр на балет «Спящая красавица». Этот поход в театр стал огромным событием в моей жизни, там я впервые услышала и увидела В. Г. Дулову. Меня сразу поразили эти божественные арфовые переливы, я сидела и слушала совершенно заворожённая. В перерыве я подошла к оркестровой яме и увидела необыкновенно красивую женщину за арфой, с королевской, горделивой осанкой.

Это и была основная «точка отсчёта», которая определила мою будущую профессию. С тех пор моя жизнь стала неразрывно связана с Её Величеством Музыкой и с прекрасным инструментом — арфой.

Вся дальнейшая череда событий — это достаточно длинная, очень интересная дорога, от поступления в музыкальную школу, а после окончания школы поступление в Училище при МГК им. П. И. Чайковского в класс доцента М. П. Мчеделова, после училища работа солисткой оркестра Ярославской филармонии, которая так или иначе вела меня к поступлению в МГК им. П. И. Чайковского, в класс Народной артистки СССР, профессора В. Г. Дуловой. Кто же из арфистов не мечтал об этом? Это была и моя мечта, и она сбылась! В 1976 году я стала студенткой Московской консерватории.

Надо сказать, что первое время я ужасно волновалась, приходя на уроки к Вере Георгиевне. Старалась показать всё, что на тот момент умела, всячески приятно удивить В. Г. Максимально выполняла все замечания, очень усердно и много занималась на арфе. Помню, очень быстро выучила первую программу: два этюда К. Черни и Фантазию «Влтава» Б. Сметаны — Г. Трнечека. Учёба в Консерватории — это, на мой взгляд, как бы завершающий этап в освоении основных профессиональных навыков, формировании личности музыканта, его основного стержня в понимании того, что ты хочешь, и что ты делаешь в своей профессии. Благодаря общению с В. Г., обучению в течение 5 лет в её классе, я получила максимум профессиональных знаний. Огромнейшую роль в том, как сложилась моя жизнь в дальнейшем, сыграла постановка в 1979 году в Большом театре оперы Р. Вагнера «Золото Рейна».

Я была на 3-м курсе, когда В. Г. на уроке говорит мне: «В опере „Золото Рейна“ нужна 6-я русалка!». У Вагнера есть изумительный, очень красивый эпизод, где 6 арф играют вместе, каждая исполняет свою партию. В то время студентам дневного отделения не разрешали работать, но В. Г. объяснила, что это будет оркестровая практика, и Т. А. Гайдамович, декан оркестрового факультета, разрешила, предварительно сказав: «Парамонова, чтобы никаких „хвостов“!». Так, с лёгкой руки В. Г., я прошла невероятную профессиональную школу и в практическом, и в психологическом смысле.

Особой честью для меня были приглашения В. Г. на день 30 сентября (день Веры, Надежды и Любови). Свой день рождения Вера Георгиевна отмечала именно в этот день, а не 27 января. Накрывался огромный длинный стол. Во главе стола сидел Александр Иосифович Батурин, рядом Вера Георгиевна, Александр Балтин, Борис Брунов, Ирина Советова, Наталия Шамеева и другие известнейшие люди. Надо было побывать у Веры Георгиевны и Александра Иосифовича дома, чтобы понять, в какой обстановке всё это происходило. На стенах картины великих мастеров, музейные шедевры, уникальная мебель и посуда. А самое главное, царила удивительная атмосфера. В. Г. обладала необыкновенным чувством юмора, она шутила, веселилась от души. Все рассказывали какие-то потрясающие истории — одним словом, для меня, тогда ещё студентки, это было абсолютное чудо! Я сидела, слушала, буквально открыв рот. Конечно, эти незабываемые впечатления остались со мной на всю жизнь.

Мне посчастливилось общаться с В. Г. и после окончания Консерватории. Вот несколько моментов.

В Санкт-Петербурге проходил Фестиваль «Белые ночи». Надо было к одному из концертов подготовить современную японскую музыку. Мы, с моим пианистом Александром Полежаевым, выбрали дуэт арфы и фортепиано Тоси Итиянаги «Летние цветы». А В. Г. не очень любила сочетание арфы и фортепиано. Считала, что тембр и звук рояля закрывают красоту звучания арфы. Несмотря на это я всё-таки позвонила В. Г. и попросила нас послушать. Я очень волновалась, ведь прошло 5 лет, как я закончила Консерваторию. После исполнения нами «Летних цветов», выдержав паузу, В. Г. сказала: «Ты, знаешь, пожалуй, я изменю своё мнение, арфа и рояль — это может быть очень красиво!». Похвалила пианиста Александра за чуткость, за «желание соединиться», «влиться» в тембр арфы.

Какие же мы вышли счастливые от Веры Георгиевны!

Как-то раз вызывает меня Г. Н. Рождественский (это был 1988 год, я была солисткой симфонического оркестра под его руководством). Вручает мне ноты (Балакирев — Шостакович, Полька для двух арф) и говорит: «Светлана, запишите, пожалуйста». Я пригласила И. Пашинскую, и мы записали «Польку». Когда вышла пластинка фирмы «Мелодия» (называлась она «Шостакович разных лет»), я пошла к В. Г. — подарить. Надо сказать, что В. Г. очень ревностно относилась к тому, что происходило помимо неё: появление каких-либо нот или какие-то выступления, особенно как здесь — первое исполнение. Её первая реакция: «Ну вот, я договариваюсь, агитирую, нахожу…, а они, видите ли, пишут.». Но буквально спустя минуту: «Ладно, молодцы!». Похвалила!

Все знают, что В. Г. дружила с Д. Д. Шостаковичем и просила написать что-нибудь для арфы соло, но, к сожалению, он сделал только одну эту обработку.

В. Г. всегда выглядела безупречно. Как истинная женщина, она любила красиво одеваться и делала это с необыкновенным вкусом. А от её украшений глаз нельзя было оторвать. И вот однажды, где-то ближе к середине 90-х — я уже тогда работала солисткой Российского национального оркестра под управлением М. Плетнёва — раздался телефонный звонок. Голос В. Г.: «Света, ты можешь сейчас приехать ко мне?». — «Да! Конечно!!». Бросив какие-то свои дела, я помчалась к В. Г. домой. Оказывается, надо было помочь в выборе наряда