Родовой кинжал - Александра Руда

— Не надо! — испугалась я, пробираясь к Чистомиру.

Его лицо было бледным, осунувшимся, высокие, такие характерные для благородных скулы украшали багровые кровоподтеки. Но дышал он ровно. Я осторожно, едва касаясь, провела рукой по его щеке, едва удержавшись, чтобы не потрепать его за кончик носа — обычное приветствие Мирика с детских лет. «Бу!» — говорил он вместо приветствия, хватая меня за нос. Так как даже в детстве он был значительно выше меня, то ответить ему той же монетой я не могла, а только гнусаво верещала, размахивая руками: «Отпусти меня! Если мой отец нас увидит, он меня убьет! Так нельзя!» «Плевал я на все нельзя, — ухмылялся он и целовал меня в кончик носа, — мне все можно». «Почему тебе все можно, а мне нельзя?!» — возмущалась я. «Потому что все „можно“ и „нельзя“ живут только в голове. У меня выживают только „можно“, все запреты дохнут, не выдерживают условий проживания в моих мозгах», — самодовольно говорил Мирик.

— Ты перестаралась, — прервал эльф мои воспоминания, рассматривая на свет свое веревочное творение: пока мы спали, он в темноте умудрился сплести что-то из шнурков и сейчас явно гордился своей работой. — Наш фургон до сих пор выглядит, как здоровенная охапка дров. Зато всякие нежелательные элементы пролетают мимо и не оглядываются.

— Нежелательные элементы? — Двигаться было тяжело, ломило все косточки, но выйти из фургона мне было необходимо.

— Да, как подобрали этого страдальца, так на дороге прямо аншлаг. И летят, и по кустам пробираются. Так что, если бы не ты, мы бы далеко не уехали. Ну или уехали, но далеко не все. — Судя по голосу, второй вариант устраивал целителя куда больше. — Но мы внимания нечисти не привлекали, они так, порыкивали на нас потихоньку, все на ту поляну стремились. По крови, видно, искать будут. Ничего, скоро там объявится кто-то умный, и нас быстро раскусят.

Даезаэль с интересом посмотрел, как я пробираюсь к выходу, и, когда я споткнулась и упала, сказал:

— Я думал, ты раньше навернешься. Нос не разбила? Руку не вывихнула? Что ж ты так! Попроси тролля, пусть он тебя в кусты отнесет, они как раз там сейчас у костра ужин готовят. Точнее, спорят, кому этим заниматься, ведь капитан тебе сегодня выходной дал, чтобы ты отсыпалась. А меня тут оставили, за вами двумя присматривать. Мало ли что. Драниш весь от ревности извелся. Да, а откуда купеческая дочка знает Сиятельного?

Если эльф внезапностью вопроса хотел добиться от меня признаний в каких-то тайнах, то просчитался.

— Я не просто купеческая дочка, — буркнула я. — Я богатая купеческая дочка. Или ты думаешь, что у благородных еда на столе сама собой появляется? Ее кто-то поставляет. Мы этим занимались. Вот и все.

— Ты говорила, что он тебе жизнь спас. Благородный. Простолюдинке. Ага…

— Волк, скорее всего, жизни бы мне не спас. Но это Чистомир, он совершенно другой. Ты же видел, как к нему Ярослав относится. Так что не ищи тайн там, где их нет, — посоветовала я, выходя на задник.

На улице было очень холодно, особенно после теплого нутра фургона. В кронах пронзительно выл ветер, на темном небе ни звездочки, лишь тенями угадывался бег тяжелых, неповоротливых туч. Я поежилась, непроизвольно обхватывая себя руками.

Когда я возвращалась назад — двигаться уже было намного легче, — то около фургона обнаружила поджидающего меня тролля.

— Если бы ты вернулась несколькими минутами позже, я бы пошел искать, — проворчал он, легко поднимая меня и усаживая на задник фургона. — Вам с Чистомиром Тиса сварила кашки, укрепляющей организм. А я ее принес. Покормить тебя с ложечки?

— Нет! Я сама, спасибо.

Уж не знаю, чего укрепляющего добавила Тиса в кашу, но что на вид, что на запах липкая субстанция в миске была отвратительной.

— Я это есть не буду, — категорически заявила я. — Лучше голодной остаться.

Тролль невозмутимо пожал плечами и проглотил жидкую кашу в несколько больших глотков.

— Мне и не такую гадость приходилось есть. Нельзя, чтобы еда пропадала, какой бы она ни была. Но она правда укрепляющая, Тиса туда корешков всяких натолкала.

Ага, вот откуда такой запах! Воительница что, решила меня уморить? И Чистомира за компанию, чтобы не мозолили глаза?

— Нет, нет и еще раз нет! — заявил эльф, когда тролль с кашей для Мирика появился в поле его зрения. — Какая каша? Только отвары пить, и то с моего разрешения.

Тролль молча съел вторую порцию каши. Потом потер живот и скривился.

— Мила, — простонал Дуб.

— Что? — кинулась я к нему.

— Я еще жив? Да, точно, жив… какое счастье! Поцелуй меня на радостях!

— Что? — взревел за моей спиной Драниш.

— Сексуальное возбуждение противопоказано, — голосом оскорбленного праведника сообщил эльф.

— Так всегда, — скривился Чистомир.

Внезапно резкий рывок откинул полог, в фургон ворвался поток холодного воздуха — и появился капитан. Лицо его было мрачным и не предвещало ничего хорошего.

— Выйдите все, — сказал он.

Вид его был настолько устрашающим, что даже Даезаэль повиновался без комментариев. Я собиралась подняться, но Чистомир достаточно сильно для недавнего умирающего схватил меня за руку:

— Не уходи.

— Я сказал, выйдите все! — Капитан не повышал голоса, но вся кожа у меня покрылась мурашками.

— У меня нет секретов от Милы, Ярослав, — тихо сказал Мирик. — Ты можешь при ней сказать все, что хотел.

Волк закатил глаза, но не стал больше возражать против моего присутствия.

— Но… прежде чем ты начнешь свой допрос с пристрастием, я хочу тебя попросить. Сними с меня «кляксу», — умоляюще проговорил Чистомир и даже слегка приподнялся, ловя взгляд Ярослава.

Капитан скрестил руки на груди и непреклонно покачал головой.

— Ярослав, прошу тебя! Ведь только ты сможешь это сделать! Прошу тебя как Сиятельный Сиятельного.

— Да как ты можешь просить меня об этом? — прошипел Волк. Его лицо исказилось от ярости, казалось, он с трудом удерживает себя в руках. — Ты… После того, что ты натворил, ты еще и просишь меня об этом!

— Клянусь… я клянусь честью Дома, что все, что я делал, было продиктовано нуждами короны.

— Честью Дома? Ты?! — Ярослав, тяжело дыша, прошелся по фургону туда-сюда. Чистомир нервно перебирал пальцами по моей руке; я знала, что это означало у него крайнюю степень волнения, поэтому с тревогой посмотрела на капитана. Что он решит?

— Как бы там ни было, меня еще не отлучили и даже не выносили предупреждение, — напомнил мой друг, он выглядел полностью уверенным в своей правоте.

Волк немного успокоился — если уж целый Дом не осуждает действия своего отпрыска, то какое право имеет он это делать? — и сказал, пристально глядя на Дуба:

— Что за глупость! В таком состоянии это не выдержать.

— Я должен. — Мирик упрямо сжал губы. — У меня нет времени тут разлеживаться.

— А если сдохнешь? — Я впервые слышала от Ярослава такое слово и даже затаила дыхание.

— Я не могу. Сдохну как-нибудь потом, но не сейчас.

— Подожди еще немного, через день будем у Сыча, и там будут все условия… — Неужели гордый Волк просит? Уговаривает?

Мирик упрямо и решительно покачал головой.

Ярослав несколько раз ударил в стену фургона кулаком. На костяшках заалели капельки крови. Он задумчиво их слизнул, ощерив рот в почти волчьем оскале; потом успокоился, несколько раз резко выдохнув, подошел к Дубу и, ни слова не говоря, грубо перевернул его на живот.

Раненый глухо застонал, но не оказал никакого сопротивления.

— Ложись ему на ноги, — велел капитан, — и держи крепко, чтобы не бился.

Я упала всем весом на ноги Чистомира — тот отозвался сдавленным ругательством — и постаралась как можно лучше расположиться на полу.

Ярослав не стал долго готовиться. Негромким напевом он стал произносить заклинание на древнем языке, делая руками сложные пассы. Таким заклинаниям, иногда необходимым для спасения жизни благородного, обучают всех отпрысков Домов, даже если у аристократа очень слабый магический дар. Поэтому даже Волк, который крайне редко использовал свои магические способности, мог выполнить просьбу Чистомира, но вот какой ценой?

Внезапно от закружившихся рядом магических вихрей я чуть было не потеряла сознание, а Мирик закричал. Это крик был настолько страшен, что у меня мурашки по коже побежали и ударило в холодный пот. А потом он забился, беспорядочно размахивая руками, выгибая тело и не переставая кричать. Меня подкидывало на его ногах, швыряло из стороны в сторону, но я изо всех сил держалась, не позволяя ему перевернуться на спину.

Внезапно все закончилось. Чистомир обмяк и даже, кажется, перестал дышать. Мокрый от пота и бледный как мел, Волк осел у стены, усталым жестом убирая с лица выбившиеся из косы пряди. Из его носа тоненькой струйкой текла кровь.