Прорыв - Дэвид Дрейк

— Даже слышать об этом не хочу, — ответил Бродский.

— Эти планеты беззащитны. Большинству из них не удалось достичь уровня межпланетной цивилизации. Они остались в изоляции, через несколько поколений искусство космических полетов забылось, в лучшем случае, сохранилось только в преданиях о богоподобной расе, некогда пришедшей, а потом исчезнувшей навсегда. Когда хорьки и те, другие, натыкаются на подобные планеты, они без особого труда обращают людей в рабство, вырезают всех подряд, или даже замораживают про запас, чтобы использовать в качестве продовольствия.

— Ради Бога, — сказал Бродский, — у меня очень чувствительный желудок.

— Это все, о чем я хотел вам сообщить, — сказал ротный. Он порылся в ящике стола и выудил оттуда блестящую пеструю ленточку. — Вот ваши лейтенантские нашивки. Пришьете к краям воротника. Берите. Поздравляю вас, лейтенант Бродский.

Бродский повертел ленточку в руках:

— А теперь, сэр, давайте поговорим серьезно. Неужели мысль послать меня разведчиком на поиск новых миров действительно кажется вам удачной? По-моему, это работа для специалистов, разве не так?

— Разумеется так, — ответил ротный. — Мы тщательнейшим образом рассмотрели все требования к кандидату на выполнение подобной работы. Разумеется, он должен быть способным лингвистом, быстро осваивать новые языки и диалекты. Знание химии поможет ему избежать отравления незнакомой пищей. Чтобы правильно оценить, будет ли новая планета полезна для Альянса или нет, он должен иметь кое-какое понятие о таких дисциплинах, как экономика, политика, разбираться в технике. Не помешало бы знакомство с геологией — вам могут встретиться полезные ископаемые… Ну, и с ботаникой и с биологией, потому что некоторые из наших ценных сельскохозяйственных культур имеют инопланетное происхождение. Если на планете есть океан, который бывает почти на всех богатых кислородом планетах, то хорошо если бы разведчик был океанологом. Будучи зоологом, он мог бы описывать встреченных им животных, а зная социологию и этнографию, провел бы сопоставление различных культур, поскольку те, что попадались нам до сих пор, различались между собой не меньше, чем земные расы, племена, этнические и религиозные группы. Чтобы иметь с ними дело и избегать при этом конфликтов, надо быть опытным человеком. Неплохо бы прибавить к этому списку требований классификацию психолога. Ну и, наконец, надо знать толк в медицине, хотя бы для того, чтобы суметь вылечить самого себя в случае болезни вдали от дома, и не зависеть от местных методов лечения, рассчитанных на чуждые нам психологию и питание. Кстати, диетология как раздел медицины — непременная составляющая курса обучения.

— Но я ведь ничего этого не знаю, — возразил Бродский.

— Конечно. Никто из наших разведчиков не обладает необходимой квалификацией. Да они бы ни на что и не годились, если бы всем этим обладали.

— Вы сами себе противоречите. Почему?

— Потому что разведчик, начиненный такой прорвой информации, не знал бы, как ему реагировать в незнакомой ситуации. А во время поиска такие ситуации возникают сплошь и рядом. Там, на этих мирах, все не так, как нас учили, все аналогии неверны, выводы нелогичны и, в общем, лучше всего вести себя как бог на душу положит.

— Тогда по какому же принципу вы подбираете своих разведчиков?

— Берем таких, которые смогут наилучшим образом приспособиться к неожиданным и нестандартным обстоятельствам. Обычно это эксцентричные люди или неудачники.

— Думаете, я подойду?

— Да, Бродский, вы, без сомнения, подойдете.

— Капитан, если бы я не был уверен в обратном, то мог бы даже заподозрить наличие у вас чувства юмора.

— В ваших устах это, вероятно, звучит как комплимент. Не беспокойтесь, Бродский, я, кроме шуток, действительно считаю, что вы прекрасно подойдете для этого дела.

— Не понимаю почему, — настаивал Бродский. — Я не знаю ничего о чужих цивилизациях и понятия не имею о том, как приветствовать наших долгожданных братьев из Древней Империи.

— Все это так, но у вас есть одно ценное качество: вы всегда ждете неприятностей.

— Разумеется, — ответил Бродский. — Чего же можно еще ждать? Разве не все так делают?

— Большинство людей, — сказал капитан, — ожидают только того, к чему привыкли, и весьма удивляются, когда дело оборачивается как-то иначе. Вы этой ошибки никогда не совершите, Бродский. А теперь пойдемте познакомимся с вашим новым кораблем, и я представлю вас новому напарнику.

Корабль-разведчик был метров пятнадцать в длину. Для корабля, рассчитанного на экипаж в два-три человека, он казался большим, но его узкий корпус почти весь был забит различными механизмами, контрольным и навигационным оборудованием и продовольствием. В жилой части имелись маленькая ванная с душем, камбуз и небольшая комната отдыха с диваном, мягкими креслами и развлекательным центром. Ближе к носу, находилась маленькая навигационная рубка, тесная от множества приборов.

Кто-то сидел в одном из пилотских кресел, лениво нажимая на клавиши компьютера.

— Привет, — сказал Бродский.

Обитатель пилотского кресла повернулся и оказался девушкой лет семнадцати, смуглой, хрупкой и с тонкими чертами лица. Ее черные блестящие волосы спускались по спине толстой косой. На руках у нее были тяжелые золотые браслеты, а посредине лба виднелся маленький знак касты.

— Лейтенант Бродский, — произнес ротный, — позвольте представить вам вашего нового товарища, лейтенанта Анну Мукерджи.

— Вы из Индии? — спросил Бродский. — Или носите сари просто ради удовольствия?

— Ни то, ни другое, — ответила Анна. — Я с Хали Двенадцать, которая была заселена когда-то выходцами из Индии и Пакистана.

— Я всегда думал, что индийские женщины предпочитают сидеть дома, а драться предоставляют мужчинам.

Она решительно покачала головой:

— На Хали Двенадцать воюют как раз женщины, и я вполне разбираюсь в пилотировании кораблей такого типа. А какова ваша специальность?

— Чепуха на постном масле, — ответил Бродский.

— Оставляю вас, чтобы вы могли получше познакомиться друг с другом, — сказал капитан Келли и, пряча улыбку, вышел.

Первая ссора произошла в первый же день совместного полета. Потому-то и запомнилась.

После старта, когда корабль преодолел гравитационное поле планеты и они ждали рассчитанного компьютером момента перехода в сверхсветовой режим, Анна взяла несколько толстых томов, раскрыла один и принялась изучать его содержимое.

Бродский без комментариев наблюдал за тем, как она самостоятельно выполнила всю процедуру старта. Возможно, Анна казалась немного неприветливой, но лицо у нее было приятное. Особенно привлекали глаза, карие и миндалевидные и длинная грациозная шея. Похоже, девушка действительно разбиралась в своем деле. Бродскому это понравилось. Во всяком случае показалось, что понравилось. Он не всегда бывал уверен в том, что ему будет нравиться в будущем.

— Замечательный старт, — одобрил он.

— Благодарю вас. Это просто стандартная процедура, описанная в руководстве. Я только немного ускорила ее выполнение, получив предупреждение диспетчерской службы о приближении транспортного корабля.

— Весьма разумно с вашей стороны, — заметил Бродский.

— Но, конечно, отклонения были в пределах, дозволенных инструкциями.

— О, рад это слышать, — ответил Бродский.

Она чуть-чуть нахмурилась:

— Меня предупредили о том, что вы любите все делать по-своему.

Бродский кивнул:

— Это еще мягко сказано.

— Но старт не время для самовыражения.

— Знаю. Именно поэтому я и позволил вам проделать все самой.

— Вы позволили? Не подозревала, что в этой экспедиции командуете вы.

— Я вовсе не это хотел сказать, — возразил Бродский. — Просто если бы я почувствовал, что смогу хорошо стартовать сам, то непременно сделал бы это.

Она повернулась к нему. Бродский отметил очень красивую форму ее рта, но ему очень не понравились слова вылетавшие оттуда.

— Лейтенант Бродский, — сказала она, — давайте проясним ситуацию. Я обладаю техническими знаниями, которые требуются для пилотажа. Вы ими не обладаете. Насколько я понимаю, командир дал нам общее задание лишь для того, чтобы избавиться от вашего присутствия. Вы просто-напросто балласт. Что ж, это я переживу, потому что знаю, что мне делать и буду делать это вне зависимости от того находитесь вы здесь или нет. Но я не потерплю вмешательства в свои дела. По-моему, в видеобиблиотеке вполне достаточный запас бульварной литературы, и она поможет вам скоротать время, пока я буду работать.

Бродский уставился на нее. Он начал было злиться, но потом понял нелепость своей обиды и не мог не улыбнуться. Эта женщина настаивала на том, чтобы заниматься работой, которой сам он заниматься не желал. На что же тут обижаться?