Существо - Влада Ольховская

очень давно. Сейчас сохранился разве что бревенчатый остов, внешний контур, не более того. Окна выбили так давно, что и стекол не осталось, сломанная дверь заросла мхом, крыша обвалилась. Хотя тропинки, ведущие к лачуге, не зарастали, похоже, про это место знал не только Кирилл.

Ульяне почему-то стало не по себе рядом с руинами, однако она отмахнулась от этого чувства. Это же Кирилл, друг Никиты, он ничего плохого не сделает!

– Сюрприз, – объявил он.

– Что это такое? – улыбнулась Ульяна.

– Сказочный замок, разве не очевидно?

– Не похож он на замок…

– Так заколдованный же! Сейчас пойдем и расколдуем.

– Ты серьезно? Туда? А если крыша рухнет?

– Не говори глупостей, – отмахнулся Кирилл. – Если бы тут было опасно, я бы тебя не привел. Верь мне, я ж не Никитос, чтобы тебя обманывать!

Упоминание Никиты подстегнуло ее, и она первой пошла вперед. Она тоже умеет развлекаться, он ей вовсе не нужен!

Внутри избушка оказалась лучше, чем ожидала Ульяна. Те, кто бывал здесь, отнеслись к этому месту неожиданно бережно. Здесь не складировали хлам, и природа, пробравшаяся внутрь, заполнила комнаты мхом и цветами. Через пробоины в крыше лился звездный свет, из-за которого все вокруг действительно казалось волшебным, а истинный уровень разрухи сложно было разглядеть.

Она повернулась к своему спутнику и благодарно кивнула.

– Спасибо… Мне здесь легче.

– Я знал, что так будет, – гордо заметил Кирилл. – Всем девчонкам тут нравится!

Это была странная фраза, покоробившая Ульяну. Она хотела спросить, что он имел в виду, но не успела. В следующий миг она почувствовала губы Кирилла на своих губах.

Она никогда раньше не целовалась. Какое там! Она была уверена, что никто не захочет с ней сблизиться… Да никто и не хотел. Ее это не слишком расстраивало, она любила Никиту и все ждала, пока он обратит на нее внимание. Она никогда не сомневалась, что первым для нее будет поцелуй с ним.

А сложилось вот как.

Какая-нибудь бойкая девица вроде Дианы уже вырвалась бы и надавала Кириллу по щекам. Но Ульяна так не умела, в моменты сильного шока она замирала. Она и сейчас не могла пошевелиться, тело будто свинцом налилось. А со стороны это выглядело так, словно она позволяла ему целовать себя! И он не останавливался… с чего бы ему останавливаться?

Возмутиться было страшно. Подать голос было неловко. Так может, лучше просто терпеть? Нужно терпеть… Если она не знает, как сказать «нет». Даже если она не хочет этого, а замерла от стыда и испуга.

Он уже поцеловал ее, и первый поцелуй уже принадлежит не Никите. Но разве Никиту это расстроит? Нет, он даже не заметит! У него есть его темная девица, которую он спрятал ото всех… До нее была Диана, а после будет еще одна красотка. Ульяна недостаточно хороша для него, для нее никогда не найдется времени, она будто бы заняла очередь – и пропустила ее.

Так пусть у нее будет свой кусочек счастья и свободы – этой ночью, с Кириллом. Она ему нравится. Может, он даже любит ее! В любом случае, поздно вырываться. Она все это время позволяла целовать себя, она согласилась на это своим молчанием.

Вот только доводы разума помогали не всегда и не во всем. Как бы ни старалась Ульяна, она не могла убедить себя, что ей хорошо рядом с ним. Он целовался неумело, дотрагивался до нее грубо, она напрягалась, и ей было больно, а не хорошо. Все ее существо кричало, что это неправильно, должно быть совсем не так. Ее первый поцелуй был смазанным, украденным и испорченным. Так что, первая ночь тоже будет такой? Кирилл не собирался останавливаться, а она была недостаточно наивна, чтобы не понять, чего он хочет.

К ней понемногу возвращалась способность двигаться, и она пыталась оттолкнуть его, но так слабо и неловко, что он ничего не замечал. Ульяне остро не хватало уверенности – даже в своей правоте! Ей всегда казалось, что если какую-то женщину изнасиловали в темной подворотне, то это и ее вина тоже: зачем она поперлась в темную подворотню? А уж когда заявляли об изнасиловании бойфрендом, ей становилось смешно. Как может изнасиловать человек, с которым ты встречаешься? Да и вообще, тем женщинам, которые напяливают мини, грех жаловаться!

Теперь она сама вдруг оказалась «той женщиной». Она была одета соблазнительно – ради Никиты, но это ведь не важно. Она сама пришла в лес с парнем. Она долго позволяла целовать себя, не сопротивлялась, когда он начал снимать с нее легкую весеннюю куртку. Есть ли у нее право после всего этого бить по тормозам? Пожалуй, нет. Нужно перетерпеть это, даже если будет больно и неприятно. Перетерпеть, чтобы освободиться и не быть уже такой старомодной клушей, преданно ждущей своего принца!

Она и терпела, сколько могла. Терпела слюнявые, неумелые поцелуи. Терпела руки, сжимающие ее тело. Терпела грубые пальцы, резко, чуть ли не судорожно стаскивающие с ее плеч бретельки платья. Ей хотелось плакать, но она терпела…

А в какой-то миг терпеть не смогла. Лучше ведь не становилось, только хуже! Даже считая, что она не права, Ульяна не выдержала. Она оттолкнула его, сильно, так, что он вынужден был отступить на шаг назад.

– Хватит! – крикнула она.

– Уля, ты чего? – опешил Кирилл. – Все ж хорошо было!

– Прости, я… Я не могу… Мне лучше уйти!

– Ничего, сможешь, все будет хорошо!

– Кирилл, я хочу уйти…

– Да успокойся ты! Все первый раз боятся, но тебе понравится! Доверься мне!

Сбывались ее худшие опасения: он даже не верил, что она действительно хочет уйти. Кириллу эта ситуация виделась иначе: ей было хорошо, она наслаждалась тем, что он считал ласками, и вдруг домашняя девочка перепугалась.

Он был уже не тем, с кем она пришла в лес. Ульяна видела блеск возбуждения в его глазах, знала, что она позволила всему зайти слишком далеко. Да ведь они с Кириллом толком не были знакомы! Но об этом она подумала слишком поздно.

Она попыталась прорваться мимо него к выходу, но это было наивно с ее стороны. Кирилл был спортсменом, немногим хуже Никиты, он с легкостью перехватил ее и удержал.

– Пусти! – крикнула Ульяна. – Не надо!

– Да не ори ты, дура! Все равно никто не слышит, только меня раздражаешь!

– Пусти меня, ну пожалуйста!

Она понимала, что вроде как права – ведь права жертва. Но у нее даже сейчас, когда стало совсем плохо, не получалось ругаться с ним. Ульяне привычней было просить, надеясь на жалость.

Но у него жалости не было. Он дернул ее платье с такой силой, что тонкая ткань порвалась, и Ульяна вместо того, чтобы отталкивать его, стала прикрывать руками грудь. Ей было холодно, стыдно, страшно, как никогда раньше. Неизбежность того, что ее ожидало, лишала ее последних