Роковой роман Достоевского - Ольга Тарасевич

Когда официант предложил Марине меню, она покачала головой:

– Спасибо, не надо. Принесите мне зеленый чай.

«Точно дура, – почему-то обрадовался Андрей. – Такая дохлятина, еще и на диете. Наглая и глупая, все понятно».

Содержание беседы со следователем интересовало Марину куда больше еды. Выспросив все подробности, она горько вздохнула и уставилась на Андрея так пристально, что ему стало неловко.

– Ты понимаешь, что Гаврилов, скорее всего, ошибается?

Он пожал плечами:

– Возможно. Но и у него есть начальство. Не будет результата – построят, придется ему рыть в другом направлении. Может, чего-то и нароет.

Марина повернулась к висевшей на спинке стула сумочке, отчего прямые волосы на секунду закрыли симпатичное личико черной блестящей паранджой. И положила на столик пару листов бумаги.

– Ты это читал? Та самая статья Крылова!

– Да, просмотрел, пока Гаврилов со свидетелями общался.

– Почитай еще раз. Внимательно. Андрей, пожалуйста!

Соколов скептически усмехнулся. Но распечатку статьи все же пододвинул поближе…

Неизвестный роман Достоевского?

Сегодня СМИ нашего города уделяют много внимания проблемам, связанным с криминалом вокруг недвижимости или автобизнеса. И совершенно напрасно замалчивают тему, которая и по важности, и по обилию правонарушений запросто дала бы фору любой из статей в криминальных хрониках.

Поясню, о чем идет речь. В октябре 2006 года в Санкт-Петербург прибыл известный издатель, гражданин Франции Жерар Моне. Но привлекли его в наши места отнюдь не красоты Северной столицы. По информации, полученной из надежных источников, Моне пытался разыскать в Санкт-Петербурге рукопись неизвестного романа «Атеизм», принадлежащего перу классика русской литературы Федора Достоевского. Откуда на берегах Сены стало известно о романе, являющемся terra incognita даже для большинства литературоведов и биографов писателя? Об этом можно только догадываться. Возможно, Моне удалось получить информацию от потомков русских эмигрантов. И информация эта была так достоверна и убедительна, что Жерар Моне тотчас бросился на поиски. Сам месье издатель никаких пояснений по этому вопросу дать уже не может… Его тело, со следами тяжких телесных повреждений и множественными ножевыми ранениями, обнаружили в Столярном переулке, том самом, где снимал квартиру великий писатель! К сожалению, правоохранительные органы не придали этому факту никакого значения. Прокуратуре и милиции показалось проще списать смерть француза на злостных неуловимых хулиганов, чем разбираться в сложных литературных подробностях!

Возможно, этому факту действительно не стоило бы уделять так много внимания, если бы не следующее происшествие, также связанное с таинственной рукописью. В марте 2007 года в своей комнате, находящейся в старой коммунальной квартире, было обнаружено тело профессора Сергея Ивановича Свечникова. По странному стечению обстоятельств занимавшемуся исследованием творчества именно Федора Достоевского. Смерть немолодого человека объяснили больным сердцем, а также стрессом, связанным с излишней настойчивостью риелторов, уже давно осаждающих большую коммуналку в самом центре Питера. Дескать, профессор, возражающий против размена квартиры, разволновался и помер. Хотя даже в материалах предварительного расследования отмечено: непосредственно накануне гибели никаких разговоров у Свечникова с риелторами не было, в тот день с ними общались только соседи профессора. Корреспонденту «Желтой газеты» удалось отыскать некоторых бывших жильцов (коммуналку таки расселили) той квартиры, и они подтвердили полученные нами ранее сведения. Накануне гибели к профессору пришла таинственная посетительница, которую прежде никто в том доме не видел. И (ох уж эти коммунальные квартиры, где все друг про друга знают) неизвестная гостья сообщила профессору, что в ее распоряжении имеется рукопись романа «Атеизм»! Провести экспертизу рукописи Свечников отказался, сообщив, что такого романа просто не существует, после чего женщина ушла. Что произошло потом – можно только догадываться. Утром соседи, обеспокоенные тем, что Свечников не собирается на работу, обнаружили: случилось непоправимое. В официальный протокол данная информация включена не была. Как объяснили соседям покойного Свечникова, не из-за литературной дискуссии же профессор разнервничался, чего бумагу марать зря…

Итак, закономерности прослеживаются четко. Два раза за сравнительно небольшой промежуток времени погибают люди, знавшие о таинственной рукописи. И в обоих случаях правоохранительная система дает сбой. Почему? Не является ли это уже не небрежным отношением к работе, а сознательной тактикой? Но если это так, то почему прилагаются все усилия для того, чтобы роман «Атеизм» никогда не стал достоянием общественности?

Ответ на этот вопрос не так сложен, как это может показаться. Федор Достоевский относится к числу тех писателей, кому было дано смотреть через века, угадывать четкое развитие событий задолго до того, как они произойдут. Роман «Бесы» – самый показательный пример такого уникального предвидения. Кого сегодня может испугать неизвестный роман Достоевского? Видимо, только идеологов от власти, чей предугаданный много лет назад гениальным писателем курс признается ошибочным и бесперспективным.

Рукопись романа «Атеизм» существует и находится именно в Санкт-Петербурге. Об этом свидетельствует гибель людей, интересовавшихся судьбой неизвестного творения Достоевского. Причем с учетом того, что эти случаи произошли именно в нашем городе, можно не сомневаться: рукопись действительно в Питере.

Давайте отвлечемся от криминальной подоплеки дела и оценим литературный аспект. Как могла остаться неизвестной работа писателя уровня Достоевского, чьи не то что романы – черновики изучены до последней запятой? Современники писателя, а также исследователи его творчества отмечают: Достоевский очень трепетно относился к своей работе и часто сжигал не устраивавшие его рукописи, с тем чтобы впоследствии вернуться к роману той же концепции, но, как говорится, с чистого листа. Возможно, рукопись «Атеизма» – один из таких чудом уцелевших предварительных вариантов…

– Ничего особо нового я для себя не нашел, – заметил Андрей, окончив чтение. – То, что смерть Свечникова выглядит странно, я еще в секционной понял. И сегодня изложил Гаврилову все свои подозрения, попросил его запросить материалы. Хотя если журналист ничего не перепутал, то запрашивать ему особо нечего, уголовное дело, видимо, не возбуждалось, ограничились проверкой обстоятельств смерти.

– А издатель-француз? Кто его убил? – не унималась Вершинина.

Отставив чашку, Соколов демонстративно закатил глаза к потолку.

– Марина, а Свечникова кто убил? Кто убил профессора Свечникова?! Вот скажи мне, будь добра! Эта постановка вопроса – вне нашей компетенции!

Она не понимает, вертелось в голове у Андрея, она еще слишком молоденькая и совершенно не понимает суть своей работы. Эксперт не может, не должен заниматься расследованием. У него нет на это полномочий. И сил и желания, если уж быть откровенным, тоже. Где-то называлась цифра: в питерском морге проходит порядка 12 тысяч вскрытий в год. И, вполне возможно, эта цифра точна, потому что из секционной действительно не выходишь. Везут не только криминал, везут травму, отравления, асфиксии, трупы из стационаров, тела бомжей, лиц, чья личность не установлена. А еще ведь бумаги, оформление. Пишешь экспертизы дома, после официального окончания рабочего дня. Пишешь, потому что времени не хватает, а следователям, ментам, врачам – всем не терпится. Так квартира превращается в кабинет, засиживаться на работе допоздна не хочется, прыгай потом в темноте по ямам, КАД же ремонтируется. До морга и в лучшие времена на своих двоих не очень удобно добираться, райончик тот еще. А с этим ремонтом и вовсе убиться можно, а машины нет, и, судя по зарплате, вряд ли она вообще когда-нибудь появится…

– Я знаю, что это вопросы не в нашей компетенции, – грустно сказала Марина. Она взяла листы со статьей, сложила их, щелкнула застежкой сумочки. – Ты прав, Андрей. И я понимаю причины твоего раздражения. Я даже не буду тут высокопарно изъясняться. Положим: ах, Андрей, если ты видишь, как хулиган бьет женщину, – ты вмешаешься или нет? Где проходит грань между компетенцией специалиста и обычной реакцией нормального человека?.. Это все слова, слова. У каждого человека ведь своя жизнь, свой опыт. Может, если бы меня судьба не шандарахнула, я бы тоже считала: мое дело – сторона. Или нет, не знаю. Но, в самом деле, чего это я к тебе пристала. Извини. Ну что, чай выпит, идем?