Женись на мне, незнакомец - Кей Грегори

И она оказалась права. Вероника легко коснулась рукой волос и сказала:

— Конечно. Пожалуйста, сюда.

Когда они поднялись по красивой лестнице, то оказались в соседних комнатах, которые выходили окнами на равнину Ричмонд, простиравшуюся до самых гор.

— Ой, мне очень нравится бело-розовая кроватка! — закричала Конни, игнорируя вид из окна и трогая роскошное покрывало. — И занавески тоже с розовыми цветами. Ой, мамочка, у меня своя ванная. И раковина как ракушка. И золотые краны.

— Да, — подтвердила Изабелла, совсем не ощущая радости. — Все очень красиво.

Все было на редкость красиво, и Изабелла уже думала о том времени, когда настанет пора увозить Конни от этой роскоши.

Ее собственная комната оказалась более изысканной, со светло-зелеными занавесками и розовато-желтыми стенами. Кровать была куда шире, чем у Конни. И куда шире, чем нужно двум людям. Изабелла подошла к окну и стала смотреть на снежные верхушки гор. Зачем она попусту тратит время? Бранд, вероятно, хочет ее… но он решил не соединять с ней вновь свою жизнь, а если он решил, тут уж ничего не поделаешь. Это ей известно.

Впрочем, она тоже не из робких. Изабелла с раздражением пожала плечами и начала распаковывать вещи.

Когда через полчаса они с Конни спустились вниз, то Изабелла с облегчением и разочарованием узнала, что Бранд уже уехал.

— У него дело в аэропорту, — сказала Вероника. — Мистер Райдер очень занятой человек.

Который не может тратить свое драгоценное время на такие никудышные существа, как мы с Конни, подумала Изабелла, уловив неприязнь в голосе Вероники. Она решила, что Вероника ей тоже не по душе.

— Конечно, — ласково ответила она. — Мой муж всегда активно занимался делами.

Вероника нахмурилась, после чего они с Конни были предоставлены самим себе. Каблучки еще долго стучали по бесконечному коридору. Остаток дня они провели, обследуя владения Бранда — настоящий пруд с рыбами, рощицу и бассейн.

Когда они вернулись, грязные и довольные, пора было переодеваться к обеду.

Вероника встретила их возле задней двери.

— Звонил мистер Райдер. Он будет поздно, — сообщила она Изабелле. — Поэтому я взяла на себя смелость заказать для девочки легкий ужин в ее комнате.

Конни открыла было рот, чтобы возразить, но Изабелла, подозревая Веронику в желании спровоцировать скандал, не моргнув глазом ответила:

— Очень хорошо, мисс Дюбуа. Скажите мне, мисс Дюбуа, когда я готовила тут, я никого больше не видела на кухне. Кто обычно занимается едой?

— Повариха. Миссис О'Брайен. Но она не готовит, если предстоит прием. Говорит, это ей не по силам.

Если с помощью бровей можно глумиться над человеком, подумала Изабелла, то ты только что это сделала.

— Мамочка, я не хочу есть в моей комнате…

— Только сегодня, — попросила Изабелла. — А так как твой папа приедет поздно, то я тоже поужинаю с тобой наверху.

Она ослепительно улыбнулась Веронике, которая неожиданно стала похожа на золотую рыбку, и потащила дочь вверх по лестнице.

— Мне не нравится мисс Дюбуа, — заявила Конни. — И я не хочу есть в моей комнате.

— И я не хочу, — поддержала ее Изабелла. — Не волнуйся. Завтра мы будем есть внизу.

И она собиралась добиться своего.

Однако, когда принесли ужин на красных салфетках, Конни, плененная их красотой, перестала канючить.

Они как раз доедали десерт, когда хлопнула входная дверь. Через несколько минут Изабелла услыхала громкий голос Бранда, который был в ярости. Ему отвечал более тихий женский голос.

Изабелла улыбнулась, взяла с полки книгу и уселась в кресло возле окна. Не успела она дочитать первую страницу, как в дверь постучали.

Она подняла голову и изогнула одну бровь, когда, не дожидаясь приглашения, в комнату ворвался Бранд. Он выглядел уверенным в себе, сильным и очень привлекательным в сером костюме с красным галстуком.

— Какого черта тут происходит? — крикнул он, с силой захлопывая дверь и приваливаясь к ней, словно он был Великим Инквизитором, а она узницей, приведенной на допрос. — Когда я приглашаю свою семью, я хочу, чтобы мы вместе обедали. Вероника сказала, будто ты сама захотела есть здесь.

Свою семью? Изабелла подалась вперед, крепко ухватившись за ручки кресла. Потом опять откинулась назад. Ну, конечно. Под своей семьей он подразумевает Конни. Будь она проклята, если скажет ему, что это идея Вероники поскорее избавиться от его дочери. Она лишь уступила. Ну, ладно.

— Прошу прощения, — холодно проговорила она. — Я подумала, ты будешь обедать с Вероникой, как всегда. А Конни еще маленькая, Бранд. Она привыкла есть в шесть часов. К тому же она только сегодня из больницы. — И Изабелла кивнула на дверь. — Сейчас она изо всех сил старается не заснуть, чтобы пожелать тебе спокойной ночи.

Бранд смотрел на нее во все глаза.

— Ну, конечно. Я забыл. Кстати, Вероника — моя домоправительница и лишь иногда исполняет роль хозяйки на приемах. Мы редко едим вместе. Так что запомни. Ты и Конни обедаете со мной в столовой. Понятно?

— Да, сэр, — ответила Изабелла, салютуя ему.

Бранд смерил ее убийственным взглядом, пробормотал что-то малоприятное в ее адрес и поспешил к Конни. Изабелла с улыбкой смотрела ему в спину. Черт с ним. Даже когда он сердится, он двигается с такой невероятной грацией, что от одного этого у нее сразу пересыхает во рту. Он подождал немного около двери, чтобы взять себя в руки. Потом закрыл за собой дверь, и Изабелла услыхала сонный, но довольный смех дочери.

Когда Бранд появился вновь, он уже ничем не напоминал Великого Инквизитора. Лицо у него разгладилось, на губах играла улыбка.

— Она спит, — сказал он. — Она спросила, не возражаю ли я, что ее ушки уже не похожи на мои?

— И что ты сказал?

— Я сказал, что для меня она прелестна с какими угодно ушами.

— Она осталась довольна?

— По-моему, да. Она протянула мне ручки, и только я ее поцеловал, как она заснула.

Изабелла радовалась, что у него такой ласковый голос и такой нежный взгляд. На мгновение она даже подумала, что неплохо было бы поменяться с дочерью местами.

— Ты ведь любишь детей, правда? — спросила она, отворачиваясь, чтобы он не заметил ее слез.

— Да. Ты же знаешь. — Она совсем растерялась, когда он подошел к ней сзади и положил руку ей на плечо. — В чем дело, Изабелла? Ты ведь плачешь не потому, что я разозлился, правильно? Насколько я помню, мое настроение совершенно не интересовало тебя, когда мы с тобой делили крышу над головой.

О, нет. Это неправда. Чаще всего она из гордости не показывала ему, как ей больно. Из гордости и еще, может быть, из уважения к его чувствам. С самого начала она понимала, как страшно он винит себя за то, что случилось в комнатке над баром, и ей вовсе не хотелось, чтобы этот груз стал еще тяжелее.