Денежные короли. Эпическая история еврейских иммигрантов, преобразовавших Уолл-стрит и сформировавших современную Америку - Daniel Schulman

Группа Селигмана отделилась от более старой благотворительной организации, Еврейского благотворительного общества. Этот раскол отражал более серьезные разногласия между немцами и остальной частью еврейской общины Нью-Йорка, особенно сефардами (евреями, ведущими свою родословную с Пиренейского полуострова), которые доминировали в руководстве благотворительной организации. Раскол был основан отчасти на религии, а отчасти на классовой принадлежности. Немцы привезли с собой в Америку реформистский иудаизм - противоречивое религиозное движение, зародившееся в храмах Берлина и Франкфурта. Европейские евреи все чаще жили за пределами гетто, в которые их загоняли на протяжении многих поколений, все больше и больше проживая среди христиан, а в некоторых случаях теряя связь со своей верой или переходя в христианство. Реформистское движение считало, что для выживания иудаизма необходимо адаптировать традиционные обряды к современным условиям. "Все, что делает нас смешными перед нынешним миром, можно и нужно отменить", - отмечал один видный реформистский раввин. Реформистские евреи не покрывали головы ермолками. Они не соблюдали диетические законы. Они проводили свои службы на немецком, а не на иврите. В некоторых случаях они не обрезали своих сыновей. Такие практики были кощунственны для ортодоксальных евреев - таких, как отец Якоба Шиффа, - которые считали, что реформаторы до неузнаваемости опошляют их религию. Нью-йоркские евреи-сефарды, чьи корни в городе уходят в те времена, когда остров Манхэттен еще был голландской колонией, были обеспокоены либеральными религиозными практиками немцев. Их также отталкивала показная роскошь немецких нуворишей. Для них Джозеф Селигман навсегда остался бы простым торговцем.

Когда немцы отделились, чтобы создать собственное благотворительное общество, объявив, что эта организация будет служить только немецким евреям, а не всей общине, они лишь подтвердили низкое мнение сефардов о них. Соперничество достигло запредельных масштабов: в 1850-х годах на совместном юбилейном обеде, на котором присутствовали члены обеих групп, ортодоксальные евреи потребовали, чтобы немцы надели ермолки во время заключительного благословения. Когда они отказались, сефарды бросили носовые платки и салфетки, пытаясь насильно прикрыть головы богохульников. Вечер закончился бесславно. Во время выступления Самуэля Адлера, раввина реформистской общины Храма Эману-Эль, который встал, чтобы разобраться в разгоревшейся религиозной полемике, один ортодоксальный еврей встал и свистнул в знак протеста. Толпа немцев обрушилась на него, окружила и подвергла жестокому избиению.

Внешние события постепенно подталкивали эти враждующие группировки друг к другу. Одним из факторов стал финансовый кризис 1857 года и последовавшая за ним депрессия: поскольку пожертвования иссякли, стало еще меньше смысла в том, чтобы две организации с похожими целями конкурировали за ресурсы. Другим фактором стал международный спор, который объединил евреев всего мира, даже ссорящиеся благотворительные общества, в негодовании. В 1858 году папские власти конфисковали шестилетнего еврейского мальчика по имени Эдгардо Мортара из его дома в Болонье. В младенчестве Мортара тяжело заболел, и слуга тайно крестил его, полагая, что ребенок близок к смерти. Спустя годы, основываясь на показаниях слуги, инквизитор Болоньи приказал забрать Мортару из дома и передать под защиту церкви, где он был воспитан как католик. Несмотря на международный протест и осуждение - не говоря уже о мольбах семьи Мортары вернуть им сына, - Папа не сдался.

Для евреев вопрос обращения в другую веру был очень деликатным, вызывая в памяти как болезненное прошлое, так и неопределенное будущее. Евреев больше не обращали насильно под дулом меча или по королевскому указу, как это было столетиями ранее, но в XIX веке организованная прозелитизация, направленная на представителей их веры, была широко распространена и агрессивна как в Соединенных Штатах, так и в Европе. Еврейским лидерам было нетрудно представить, что наступит момент, когда их древние традиции будут постепенно исчезать в результате истощения.

Благотворительные общества объединились вокруг создания сиротского приюта для еврейских детей, которые, если их поместить в христианские приюты, наверняка будут воспитываться вне своей веры. Нью-йоркские евреи были невероятно плодовиты в создании филантропической сети для помощи самым нуждающимся среди них - в период с 1848 по 1860 год они основали не менее девяноста еврейских организаций помощи, - но это было единственное учреждение, которого не хватало общине.

В 1860 году группы объединились, образовав Еврейское общество благотворительности и приюта для сирот, которое открыло свой первый приют на Ламартин-плейс, 1 (сейчас это Западная 29-я улица). Джозеф стал первым президентом организации, хотя впоследствии его брат Джесси почти двадцать лет возглавлял ее. Джесси "чувствовал себя в этом сиротском доме больше и счастливее, чем в своем банке", - заметил однажды его друг Карл Шурц, немецкий революционер, ставший американским государственным деятелем. И именно Джесси предложил одно из самых успешных начинаний группы по распространению информации и сбору средств - издание детского журнала "Юный Израиль". Иллюстрированный ежемесячник, печатавшийся в подвале приюта для сирот на оборудовании, пожертвованном Джесси, мгновенно стал хитом, когда вышел в 1871 году; помогло то, что Джесси привлек Горацио Алджера в качестве постоянного автора.

В руководстве приюта также принимали активное участие различные представители светской тусовки Селигманов. Старший сын Маркуса Голдмана, Джулиус, юрист, получивший образование в Колумбийском университете, был попечителем. Эмануэль Леман в течение семи лет занимал пост президента приюта и создал трастовый фонд, который выделял стипендии на обучение в колледже для достойных сирот. Соломон Лёб был щедрым финансовым спонсором. В 1870-х годах, когда приют столкнулся с обвинениями в том, что религиозное образование 173 его обитателей было настолько мизерным, что "ни один из них не мог правильно произнести десять заповедей на английском языке, не говоря уже об иврите", Лоэб был членом комитета, который расследовал эти обвинения. (Возможно, бизнесмен и его коллеги пришли к выводу, что обвинения были необоснованными).

Потребности растущего еврейского населения Нью-Йорка были велики и росли с каждым днем, и в газетах регулярно появлялись напоминания о бесчинствах, побуждавших иммигрантов искать убежища в Америке. В конце 1860-х и начале 70-х годов многие из этих ужасающих историй - оскверненные синагоги, разграбленные деревни, толпы, жаждущие крови, - происходили в княжествах Румынии, где велись активные политические дебаты о том, следует ли предоставлять евреям гражданство. Один из показательных заголовков в газете "Нью-Йорк Геральд" гласил: "Преследование евреев Румании: Сотни раненых. Старики и беспомощные дети избиты. Магазины и жилища вскрыты и ограблены. Беспорядочное уничтожение имущества. Полиция поощряет толпу". В другой статье рассказывается о том, как один румынский парламентарий выступал за то, чтобы запретить евреям владеть собственностью, а его коллега утверждал, что, возможно, их следует просто утопить в Дунае.

В 1870 году, после того как новости об ужасных антиеврейских расправах достигли Соединенных Штатов, Селигманы и другие видные евреи заставили