Американские боги (пер. А.А.Комаринец) - Neil Gaiman

– Конечно.

– Так вот. Это об О́дине. О скандинавском боге. Слышал о таком? Плыл один король со своей дружиной на драккаре – это по всей видимости, было во времена викингов, – и они попали в штиль. Тогда король сказал, что принесет в жертву О́дину одного из своих воинов, если О́дин пошлет им ветер и поможет добраться до берега. Вот. Поднимается ветер и гонит корабль к берегу. Сойдя на землю, они стали тянуть жребий, чтобы узнать, кого им принести в жертву, – и оказывается, самого короля. Ну, король этому, разумеется, не обрадовался, но дружина порешила, что его можно повесить символически, а не убивать совсем. Взяли кишки теленка и свободной петлей набросили ему на шею, другой конец привязали к тонкой ветке, вместо копья взяли камышину и сказали: «Ладно, ты подвешен… вздернут?… короче, принесен в жертву О́дину».

За поворотом дороги возник еще один «Наш городок» (население 300), команда которого заняла второе место в чемпионате штата по скоростному скейтбордингу среди спортсменов до 12 лет. По обе стороны дороги – два огромно-экономичных размеров похоронных бюро… Интересно, сколько нужно похоронных контор, подумал Тень, на триста-то жителей…

– Так вот. И только они произнесли имя О́дина, как камышина превратилась в копье и ударила мужика в бок, телячьи кишки стали толстой веревкой, ветка – суком на дереве, а само дерево выросло, земля ушла вниз, и король с раной в боку повис, да так что лицо у него почернело, и умер. Конец истории. У белых людей бывают бестолковые боги, мистер Тень.

– М-да, – протянул Тень. – А ты разве не белая?

– Чероки.

– Чистокровная?

– Не-а. Только четыре пинты. Мама у меня белая. А папа был настоящий индеец из резервации. Он приехал в наши края, женился на моей матери, завел меня, а потом, когда они расстались, вернулся в Оклахому.

– Он вернулся в резервацию?

– Щас! Он занял денег и открыл забегаловку от «Тако Белл», назвал ее «Тако Била». Живет неплохо. Меня он не любит. Говорит, что я полукровка.

– Извини.

– Он – подонок. Я горжусь своей индейской кровью. К тому же это помогает оплачивать колледж. Черт, однажды, надо думать, поможет получить работу, если мои статуэтки не будут покупать.

– Ну, такое случается, – пробормотал Тень.

Он остановился в Эль-Пасо, Иллинойс (население 2500), чтобы высадить Сэм у ветхого коттеджа на окраине городка. На лужайке перед домиком стояло большое проволочное чучело оленя, увешанное помаргивающими лампочками.

– Хочешь зайти? – спросила она. – Тетя напоит тебя кофе.

– Спасибо. Мне надо ехать.

Тут Сэм улыбнулась, и вид у нее внезапно и впервые за все это время стал ранимый. Она похлопала его по руке.

– У тебя с головой не в порядке, мистер. Но ты клевый.

– Думаю, это называется «в природе человеческой», – улыбнулся в ответ Тень. – Спасибо за компанию.

– Нет проблем. Если по дороге в Каир встретишь богов, не забудь, передай от меня привет.

Выйдя из машины, она подошла к двери домика и, нажав кнопку звонка, стала на пороге и больше не обернулась. Тень подождал, пока откроется дверь и она благополучно окажется внутри, а потом нажал на газ и вернулся на трассу. Он проехал Нормал, Блумингтон и Лоундейл.

В одиннадцать часов вечера Тень начало трясти. Он как раз въезжал в Миддлтаун. Сообразив, что ему нужно поспать или просто перестать вести машину, он остановился перед «Найт-Инн» и, заплатив вперед за номер на первом этаже тридцать пять долларов, бросил на кровать пальто и первым делом отправился в ванную. Посреди кафельного пола лежал на спине печальный таракан. Протерев ванну полотенцем, Тень пустил воду. В спальне он снял одежду, сложил ее на кровать. Синяки у него на теле были темными и яркими. Сидя в наполненной ванне, он смотрел, как меняет цвет вода. Потом голым он постирал носки, трусы и футболку в раковине, выжал и развесил их на веревке над ванной. Таракана он оставил лежать, где был – из уважения к умершим.

Тень забрался в кровать, спросил себя, не посмотреть ли ему фильм, но для заказа платного видеофильма по телефону требовалась кредитная карточка, а использовать ее было слишком рискованно. Опять же он вовсе не был уверен, что ему станет лучше, когда он посмотрит на то, как люди занимаются сексом, которого сам он лишен. Телевизор он включил только для компании, трижды нажав на кнопку «сон» на контроле – это автоматически выключит аппарат через сорок пять минут. Времени было без четверти двенадцать.

Изображение было расплывчатым, как всегда бывает в мотелях, краски вело. Не в силах ни на чем сосредоточиться в этой оптической пустыне, он переключал одного с ночного шоу на другое. Кто-то демонстрировал что-то, что делало что-то по кухне и заменяло дюжину других кухонных агрегатов, ни одним из которых Тень не владел. Щелк. Мужик в костюме объяснял, что настал конец света, и Иисус – по тому, как он его произносил, имя состояло по меньшей мере из пяти слогов – сделает так, что бизнес Тени расцветет и расширится, если только Тень пошлет ему денег. Щелк: закончилась серия «Госпиталь M*A*S*H» и началось «Шоу Дика Ван Дайка».

Тень уже много лет не видел сериала «Шоу Дика Ван Дайка», но было что-то успокоительное в изображенном в нем черно-белом мире 1965 года, и потому, положив пульт подле себя на кровать, он погасил ночник. Глаза у него слипались, и тем не менее он сознавал, что на экране происходит нечто странное. Из всего сериала он видел только десяток серий, а потому не удивился, когда не смог вспомнить именно эту. Странным ему показался тон.

Все основные персонажи тревожились из-за того, что Роб пьет: он прогуливал работу. Тогда они пошли к нему домой: Роб заперся в спальне, и пришлось его уговаривать оттуда выйти. От выпитого он едва держался на ногах, но еще был довольно забавен. Его подруги, которых играли Мори Эмстердам и Роз Мари, ушли, разыграв пару недурных гэгов. Потом, когда пришла жена Роба и начала увещевать его не пить, он с силой ударил ее в лицо. Та, сев на пол, расплакалась, но не знаменитым завыванием Мэри Тайлер Мур, а мелкими беспомощными рыданиями; она все обнимала себя руками и раскачивалась из стороны в сторону, приговаривая: «Не бей меня, пожалуйста. Я сделаю все, что угодно, только не бей меня».

– Что тут, черт побери, происходит? – вслух возмутился Тень.

Изображение растворилось в красочных завитках, превращаясь в фосфоресцирующие точки статики. Когда оно вернулось, «Шоу Дика Ван Дайка» непонятным образом превратилось в «Я люблю Люси». Люси пыталась уговорить Рики позволить ей заменить их холодильник на новый. А когда он наконец ушел, она, скрестив ноги, села на кушетку и уставилась прямо перед собой – терпеливая в черно-белом сквозь годы.

– Тень, – сказала она. – Нам надо поговорить.

Тень молчал. Открыв сумочку, она достала сигареты, прикурила от дорогой серебряной зажигалки, которую тут же убрала на место.

– Я с тобой разговариваю. Ну.

– Бред какой-то, – сказал Тень.

– А что, остальная жизнь разумна? Не вешай мне лапшу на уши.

– Как скажешь. Но Люсиль Болл, которая говорит со мной из телевизора, на несколько порядков безумнее всего, что со мной до сих пор случилось.

– Это не Люсиль Болл. Это Люси Рикардо. И скажу еще вот что… я даже не она. Просто в этом контексте так проще выглядеть. Вот и все. – Она неловко поерзала на кушетке.

– Кто ты? – спросил Тень.

– О'кей. Хороший вопрос. Я – «дурацкий ящик». Я – Ти-Ви. Я – всевидящее око и мир катодного излучения. Я – паршивая трубка. Я – малый алтарь, поклоняться которому собирается вся семья.

– Ты телевидение? Или кто-то на телевидении?

– Телевизор – алтарь. Я – то, чему люди приносят жертвы.

– И что они жертвуют?

– В основном время, – сказала Люси. – Иногда друг друга. – Подняв два пальца, она сдула с них воображаемый дым, потом подмигнула, кокетливо прищурила глаз – заставка-символ шоу «Я люблю Люси».

– Ты бог? – спросил Тень.

Ухмыльнувшись, Люси манерно затянулась.

– Можно сказать и так.

– Сэм просит передать привет.

– Что? Какой Сэм? Что ты несешь? О ком ты говоришь?

Тень поглядел на часы. Двадцать пять минут первого.

– Не важно, – сказал он. – Ну, Люси-в-телевизоре. О чем нам нужно поговорить? Слишком многим в последнее время нужно поговорить. Обычно это кончается тем, что меня кто-нибудь бьет.

Наезд камеры: Люси выглядит озабоченной, губы поджаты.

– Ненавижу это. Мне так неприятно, что тебе сделали больно, Тень. Я бы никогда так не поступила, милый. Нет, я хочу предложить тебе работу.

– И что надо делать?

– Работать на меня. Я слышала, какие у тебя были неприятности с труппой «Агент-шоу», и скажу, на меня большое впечатление произвело то, как ты с ними обошелся. Эффективно, рационально, по-деловому, эффектно. Кто бы мог подумать, что ты на такое способен? Они вне себя от ярости.