Туда и оттуда - неизвестен Автор

- Что, Инку звать? - спросил Керри.

- С дуба рухнул? - ответил Гил. - Не Инку - Уголька!

- А этот, в центре? Он же поджарится! - заметил Мор.

- Эй! - закричал Керри окруженному человеку, размахивая руками. - Выбирайся оттуда! Скорее!

Ледяные воины, не обращая внимания на наших маньяков, целенаправленно старались поразить того, кого окружили. А тот одним прыжком вскочил на щит ближайшего врага и с размаху рубанул его по шее. Меч застрял, но человека силой инерции швырнуло дальше, через голову противника, и он даже извернулся приземлиться на ноги. Майк схватил его за руку и рванул в сторону, крича во всю глотку:

- Уголек! Огонь!

Черная змеюка, трепеща крылами, спустилась пониже и дала залп изо всех огнеметов. В воздух с шипением взметнулись клубы пара. Наши герои вместе с нежданным союзником рванули подальше от этой бани. Когда пар рассеялся, на месте недавнего побоища расплывалась большая лужа, растворяя студнеобразные останки нетварей. Проморгавшись, Майк понял, что лежит в очень неудобной позе, а подняться ему мешает завернутая за спину рука, которую аккуратно придерживает спасенный незнакомец.

- Ты чего на него? - вскинулся Мор, нацеливаясь шпагой. Остальные последовали его примеру, а Гил положил на тетиву очередную стрелу. Незнакомец повернул голову и оглядел новую напасть. На его черном от сажи и пыли лице ярко блестели светлые глаза. Потом он усмехнулся и отпустил Майка. Тот поднялся, отряхиваясь.

В пяти шагах от них приземлился Уголек и сокрушенно протянул:

- Ну вот, весь огонь кончился... Когда еще теперь накопится...

Четверо маньяков с уважительной опаской разглядывали незнакомца. Тот был совершенно непохож на Конана-варвара в исполнении Шварценеггера - стройный, немного пониже Майка, худощавый, невероятно быстрый. Одет он был на варварский манер, да еще облачен в кожаный доспех, в разорванном вороте рубахи поблескивал "молот Тора", на руках - наручи из толстой кожи, усаженные шипами, пояс из тускло серебрящихся металлических пластин, видавшие виды мягкие сапоги. Чуть поодаль валялся тощий заплечный мешок и потрепанный плащ.

Самое странное, он даже не удивился, когда увидел в сборе всю компанию - четырех разнообразно вооруженных парней, юркого демона, солидного гнома, дракончика и четырех не менее маньячных девиц. Майк не удержался и тут же поделился своим восхищением - оказывается, трюк, проделанный северянином, был тем самым "геройским прыжком лосося", и Майк впервые видел его в натуре. Герой усмехнулся и представился - Эйнар Белый Волк.

За едой помалу разговорились, и выяснилось, что Эйнар странствует в поисках некоей вещи, позарез необходимой в далеком северном королевстве. Ну и еще ищет кое-кого. В лице сдвинутых на германистике и кельтологии приключенцев он нашел благодарных слушателей, способных оценить заковыристую вису и злой нид.

Когда по кругу пошла фляжка эля, Эйнар был уже безоговорочно принят в состав отряда, и не без задней мысли такой воитель обузой не будет. А вот Эйкин об Эйнаре кое-что слышал. Оказывается, Белый Волк был знаменитым скальдом, то и дело попадающий во всякие переделки за свое злоязычие - на манер Гуннлауга Змеиного Языка, да еще вроде бы подвержен он был берсеркерству. Ну, это проверке не поддавалось, а Инка и Ари были не прочь порасспросить Эйнара о магии. Было у Инки впечатление, что в бою скальд не просто так стихи орал, а что-то вроде щита себе держал. Ари от этого разговора скоро отпала, а Эллен, наоборот, стала прислушиваться.

Потом, как всегда, настал черед песни петь. Это было уже как ритуал - если еще оставались силы после дневного перехода. И тут выяснилось, что Эйнар не только скальд, но и нормальные стихи слагает вовсе недурно:

Серебряный волк, ты волчонком отбился от стаи,

От стаи зверей и людских, кем-то проклятых лет.

Тебя не страшит ни огонь и ни лязганье стали,

Судьба не зависит от воли порядка планет.

И время стареет, одетое в лунном сиянье,

Заброшены храмы, забыли могучих богов.

Закончится путь твой не словом пустым "покаянье",

А музыкой копий да блеском кольчуг и щитов.

Давно он со мной, мой серебряно-серый приятель,

Терпеньем исполнен, он ждет окончанья игры.

В пустеющем замке, суть строгая тень - настоятель,

И, зная свой мир, он слагает иные миры.

И воет он песнь про печаль - оборотную сагу,

Не хочется быть одному, но я буду один.

С Пути не свернуть, по Дороге не сделать ни шагу,

Безликая тьма впереди, за спиной пламя темных Глубин.

Когда не смогу я опять от удара подняться,

Не выдержав зла и обиды напрасных потерь,

Скажу, чтобы дни не тянуть, не позволить себе оправдаться:

"Убей меня, Волк. Мой серо-серебряный зверь."

Эйкин, подумав, встал и не то чтобы запел в ответ, а скорее заговорил нараспев, как хороший сказитель. Голос у него был низкий и глубокий, так что впечатление от сказания было то самое.

С начала времен и во веки веков

Положен суровый закон:

Здесь каждому - радость и горе свои,

А избранным - черный дракон.

А избранным - кровь запекшихся губ,

Непройденный начатый путь,

Большие надежды, большая мечта,

Потом - слезно-стылая муть.

Он должен быть прав, словно волчий вожак,

Без права на долгий разбег,

Без права на старость и жалость других,

Не зная расслабленных век.

Но он - на коне, он - доселе в седле

И путь его прям, как копье.

Он знал, что искал на дорогах своих,

Забыв про покой и жилье.

Встречая луну злым оскалом щита,

В помятой железной броне,

Последний в роду, младший сын Короля,

Волк мчался на сером коне.

Минуло уж долгих несколько лет,

Как, бросив свой замок в горах,

Отправился в путь седьмой сын короля.

Усталость светилась в глазах.

Когда-то давно он был изгнан отцом

За волчий характер и нрав.

Волчонок - прозвали его при дворе,

Но старый Король был не прав.

Сын, преданный всеми, забытый, один

Родней ему был лишь клинок,

Да конь светло-серый в друзьях у него

И с ним он не был одинок.

Но к замку отца он один из семи

На помощь в сраженье пришел:

Волчонок стал Волком, купаясь в крови

Тогда его час не пришел.

Он выжил и дальше, израненный весь,

Когда штурмовал Перевал,

И после о рыцаре-волке тогда

Никто и нигде не слыхал.

Но время прошло и срок наступил

Вернуть в дом Магический Меч,

И либо - державу свою возродить,

А либо - бескровному лечь.

Пока Меч в пределах границы страны,

Ненастья идут стороной,

И лишь при раздоре детей Короля

Покой обернулся войной.

И каждый в роду хотел Меч получить,

Забыв закон Крови и Звезд,

И реки текли с той поры по стране

Из крови да горестных слез.

Клинок увезен был тогда Королем

Хотел принести он покой.

Нашел лишь неравный в горящих стенах

Последний, неправедный, бой.

Три года искал младший сын короля

Клинок, все объехав пути.

И в дальней земле, и в ближних краях

Не смог ничего он найти.

Тут Эйкин остановился и сказал, что дальше стихами он не помнит, а только прозой. Эйнар, уже давно подозрительно на него поглядывавший, поинтересовался, что же там дальше говорится в этом сказании.

Дальше речь шла о том, как принц-изгнанник повстречался в холмах с альвами и полюбил прекрасную дочь князя. Но тут злобный колдун похитил ее, и принц отправился на поиски снова. А что там насчет меча - этого Эйкин просто не знал, поскольку, по его собственному признанию, половину сказания пропустил. Что-то за этим всем крылось, но приключенцы за последние дни вымотались до предела, а потому ни у кого не хватило сил задуматься над этой загадкой. Так что тайна принца по прозвищу Волк осталась сокрытой.

А еще через день с последнего перевала они увидели впереди Страж-Башни. Казалось, что до них рукой подать, но путешественники знали, что видимость обманчива, и до грозных черных башен еще не меньше двух дней пути. А внизу в долине они увидели самый настоящий военный лагерь. Как будто там расположилось на ночлег небольшое войско.

Войско действительно было. И не какое-нибудь, а гномское. Эйкин обрадовался до чертиков, особенно когда узнал, что ведет войско сам великий государь Мотсогнир III, которого в обыденной жизни звали Сталин Могучий. Сталин - потому что был непревзойденным сталеваром, а почему Могучий, стало ясно, как только он появился в пределах видимости. Помимо того, был там еще и небольшой отряд рыцарей в белых плащах без знаков и крестов, во главе с суровым седым воином. Среди рыцарей востроглазая Ари мигом углядела Анри, о чем тут же и сообщила. Тут последовали рассказы и расспросы, и вот что выяснилось. Гномы, которых просто достали до печенок магические упражнения Всеобщего Врага, собрались и решили страшно отомстить. Ну что это такое - сталь не закаляется, как надо, бронза выходит хрупкая, иридий с примесями, серебро чернеет, платина вообще не получается. А все из-за магических наводок, тудыть их. Рыцари же были теми самыми рыцарями Грааля, которых называли по-разному, кто - розенкрейцерами, кто - иллюминатами, кто - монтаньярами. Кому же с супостатом сражаться, как не им? На руке графа поблескивало старинное серебряное кольцо с густо-лиловым аметистом, знак духовной власти, избранничества и наставничества.