Принцесса Востока - Оливия Уэдсли

– Я очень устала, – сказала Каро, когда они вернулись в палатку.

Гамид отодвинул занавес, который вел в маленькую комнату, где Каро уже была раньше.

Занавес закрылся за ней. Она была одна. Она оглянулась вокруг. Высокие вазы с цветами, коробки и флаконы на столе. Золотые ножницы, острые и тонкие, лежали около пушка для пудры.

В соседней комнате Гамид ходил взад и вперед. Она слышала, как он рассмеялся. Раздался чей-то голос. Гамид ответил на вопрос, затем наступило молчание.

Каро стояла, прислушиваясь. Она взяла ножницы в руки. Когда холодный металл коснулся ее руки, она внезапно поняла все. Гамид отчасти был прав. Она играла с огнем, не сознавая опасности. Каро пожала плечами. Она поплатится за свою ошибку. Она посмотрела на ножницы. Мысль о предстоящей смерти наполнила ее холодным отчаянием. У нее не было другого выбора, другого оружия. Она спрятала ножницы на груди, отодвинула занавес и выглянула в палатку.

У входа стояли двое мужчин. Один из них говорил по-английски. Каро вскрикнула.

В этот момент появился Гамид. Его взгляд остановился на ней. Она стояла у занавеса, тяжелые золотые складки которого ниспадали позади нее. Затем он заметил обоих пришельцев.

Один из арабов произнес на прекрасном английском языке:

– Я привез известие для миссис Клэвленд, ваша светлость. Для этого я приехал из Каира. Известие очень важное. Я заехал на виллу, но узнал от горничной, что миссис Клэвленд поехала с вами в лагерь пообедать.

– Не только пообедать, – с невозмутимым спокойствием ответил Гамид. – Вы видите, что миссис Клэвленд чувствует себя здесь как дома! – добавил он.

Произнеся эти слова, он выстрелил, держа револьвер в складках своего бурнуса.

Человек, стоявший перед ним, покачнулся и упал к его ногам. Выстрел был бесшумный.

Все продолжалось лишь мгновение, но Гамид не успел сдвинуться с места, как второй человек прыгнул на него, причем упал его тюрбан.

Каро увидела лицо Сфорцо.

Он не заметил ее. Он в этот момент ничего не видел. Он знал лишь, что Гамид убил его брата и что наконец он сам сможет убить его.

Револьвер Гамида упал на землю. Ударом ноги Сфорцо отбросил его в угол.

Он убьет его, убьет собственными руками этого человека, которого он ненавидел больше всего в жизни. Он отомстит ему за смерть Роберта, за свою поруганную любовь.

Словно дикий зверь, он прыгнул на Гамида, обвил его руками, и Гамид чуть не потерял равновесие от сильного толчка. Однако он удержался на ногах, стараясь схватить Сфорцо за горло. Они дрались почти бесшумно, даже дыхание их было еле слышно, с таким диким напряжением боролись они в смертельной схватке. Лица их были ужасны – посеревшие, искаженные маски с горящими глазами, оскаленными зубами. Оба не произнесли ни звука.

Каро почувствовала сильную боль в пальцах. С тупым изумлением она посмотрела на них. Она с такой силой ухватилась за складки занавеса, что тяжелая парча порезала пальцы до крови, словно ножом.

Снова и снова неясные слова мелькали в ее мозгу: «Ведь это двадцатое столетие, такие вещи не происходят теперь».

Сфорцо и Гамид упали на землю и покатились к ее ногам; она увидела, что Сфорцо брал верх над противником. С огромным усилием он приковал его к земле. Гамид поднял голову, стараясь освободиться.

Взгляд его упал на Каро, горя зловещим огнем.

– Я люблю тебя, – прохрипел он, – люблю, люблю, слышишь? И скоро…

Пальцы Сфорцо сдавили ему горло. Гамид увернулся, и они покатились в смертельной схватке.

Сфорцо собрался с последними силами. Огромным усилием он сжал Гамида в железных тисках, навалившись ему на грудь. Гамид слабел. Он разжал руки и выпустил Сфорцо. На губах Гамида выступила кровавая пена. У него были переломаны ребра. Сильное внутреннее кровотечение лишило его сил и помогло Сфорцо одержать победу над ним. Кровь потоком полилась у него изо рта.

– Я умираю, – сказал он ясно.

Сфорцо поднялся, шатаясь.

Гамид поднял голову и посмотрел на Каро. Дрожащей рукой он провел по лицу, залитому кровью. Глаза его были обращены на нее.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

Из его горла вырвался хрип, он прошептал что-то по-арабски и упал навзничь, заметив при этом Сфорцо.

– Собака! – прошептал он беззвучно, стараясь подняться, но не мог. Жизнь оставляла его. Он умер.

Жуткая тишина наступила в палатке. Снаружи раздавался равномерный бой барабанов, звук гобоев.

Сфорцо не глядел на Каро, он неподвижно смотрел на Роберта. Он подошел к нему и опустился около него на колени, взяв его руку, но рука Роберта безжизненно упала.

Тогда он поднялся и оглянулся на Каро.

– Надо бежать, – сказал он. – Идемте.

Каро посмотрела на него. Она не поняла его слов, не понимала вообще, что с ней происходит. Он отстранился и дал ей пройти вперед.

Они вышли из палатки, не боясь быть замеченными, словно не сознавая окружающего, не понимая грозившей им опасности.

Сфорцо притронулся к ее руке:

– Вот сюда.

Направо у костров пировали арабы Гамида. Ночь проходила, близился рассвет. Из темноты выступила неясная фигура араба, державшего двух лошадей.

Сфорцо подошел к нему и молча помог Каро взобраться в седло. Он, подойдя к своей лошади, глухо сказал:

– Я должен вернуться.

– Нет-нет, – прошептала Каро, но он не слышал ее слов.

Она спрыгнула с лошади и, спотыкаясь, побежала за ним, повторяя его имя:

– Джиованни, Джиованни!

Он вошел в палатку и встал на колени около Роберта. Закрыв глаза, он нагнулся над безжизненным телом брата, и его смуглое лицо окаменело в страдании; рука его держала неподвижную руку Роберта. Несказанный ужас охватил Каро в давящем молчании палатки.

Она невольно вскрикнула. При звуке ее голоса Сфорцо поднял голову, словно прислушиваясь.

Мягким и нежным движением он сложил руки Роберта на груди и поднялся на ноги.

Из-за дверей заглянуло чье-то лицо и тотчас же исчезло.

Сфорцо подошел к Каро.

– Идемте, – сказал он.

Она не двинулась с места.

– Я не могу, – прошептала она, – не могу.

Взгляд ее остановился на теле Гамида с застывшей кровавой пеной на губах.

В следующий момент Сфорцо заметил, что звук барабанов и гобоев внезапно оборвался. Наступила тишина, жуткая и глубокая, таящая в себе неведомую угрозу.

Сфорцо подошел к Каро и увлек ее к двери.

Когда они выбежали, спотыкаясь, громкие крики раздались в лагере.

– Каро, – резко произнес Сфорцо, который почти нес ее на руках.

Он опустил ее на землю и, приблизив свое лицо к ее лицу, сказал:

– Вот мой револьвер. Нам придется прибегнуть к нему. У нас нет другого выхода. Слуга Роберта удрал с лошадьми, мы не можем бежать.

Его голос, его слова вернули ее к действительности.