Внезапное богатство - Роберт Левелин

– О чем?

– Ну, назревают кой-какие проблемы. Раз вы работаете на свалке, я подумал, что вы можете знать что-нибудь.

– Послушайте, я просто выполняю свою работу. Если это имеет какое-то отношение к моему брату, я ничего не знаю об его делах.

– К вашему брату? Черт возьми, ну, конечно! Вы – брат Микки Пилчера, так ведь?

– К несчастью.

– Не повезло вам. Кстати, где он?

– Никто не знает. Я не вижу его месяцами.

– Скажите, вы тоже служили, Фил?

– Да. В инженерных войсках.

– Вот как? Вас выгнали, как и брата?

– Нет. Я ушел сам по истечении контракта.

– Значит, без лишения прав и привилегий?

– Без.

– Не думаю, что вам понравилось то, что вытворял ваш братишка, так, Фил?

– Конечно нет.

– Поэтому, если бы вы узнали что-нибудь… – Виллис сделал последний глоток из почти пустой кружки, не отрывая взгляда от лица Пилчера, – вы бы сообщили мне, не так ли?

– Послушайте, я ничего не знаю, ясно? Я в самом деле не знаю.

– Нет, конечно, нет. Я просто подумал, не Микки ли это навещал вас на прошлой неделе?

– Чтоб он сгорел! Это Пилгрим вам сказал?

– У нас имеются свои источники.

– Нет, это был бывший командир моего младшего брата. Свалился как снег на голову. Я не видел его с тех пор, как ушел на «дембель».

– Кто такой?

– Майор Купер. Полный психопат. Перестрелял кучу пленных во время операции на Фолклендах. Все это замяли, конечно.

– Грязное дело. И он пригласил вас на торжественный ужин – встречу ветеранов полка?

– Он хотел меня нанять, чтобы я управлял краном.

– Вот как? Дональд Купер, вы сказали? – повторил Виллис, запоминая это имя. – И что вы ответили ему, Фил?

– Я сказал ему, чтобы он забрасывал крючок в другом месте. Я не участвую в сомнительных делах, так-то.

– Нет, конечно нет, вы – благонадежный человек. Так, а что он хотел, чтобы вы сделали на этом кране?

– Я не знаю. Честное слово. Он не собирался мне рассказывать детали, раз я отказался от работы.

– Понимаю, – сказал Виллис. Он улыбнулся, поднялся и протянул Пилчеру свою визитную карточку.

– Если вы услышите что-нибудь еще, позвоните нам. Хорошо, Фил? Приятно было познакомиться.

Пилчер взял карточку и сунул ее в нарукавный карман своего комбинезона. Виллис улыбнулся и вышел из паба.

– Удачно, сэр? – поинтересовался Рейнолдс, когда они сели в «сьерру».

– На вертолете летали, Рейнолдс? – спросил в ответ Виллис.

– Пока нет, сэр.

– Признаться, я их терпеть, на хрен, не могу. Вот увидите, я в них всегда сижу с закрытыми глазами.

Глава двадцать пятая

– Значит, в темноте, – сказал Майлз. У него появлялось все больше и больше ощущений в ходе планирования этой нелепой выходки. Но все они были негативными.

– Это тебя смущает? – спросила Анна. Майлз заметил, что он положил руки на колени и сцепил пальцы с такой силой, что это грозило нарушить кровообращение. У него было такое ощущение, будто он со стороны смотрит на тело незнакомого человека.

– Еще бы, – сказал он. – Конечно, смущает. Мы не сможем сделать это, в темноте это невозможно.

– Я так не думаю, – сказала Анна.

Пола тоже несла что-то, Майлз не мог разобрать слов, но тон ее был полон энтузиазма. Они все тут абсолютно чокнутые. Майлз повернулся к Анне за поддержкой, но заметил, что та улыбалась, принимая этот глупый, нелогичный план.

– Мы должны слезть с поезда на полпути, посреди тоннеля, а затем проехать на велосипедах в полной темноте двадцать километров, что для вас с Полой не является делом обычным, а потому обречено на провал. И, конечно, мы еще будем везти полмиллиарда фунтов стерлингов в бывших в обращении пятидесятифунтовых купюрах. По тоннелю с постоянным уклоном в гору на высокой скорости. Я думал, что я сошел с ума, но нет, мы все здесь зашли гораздо дальше. В страну самообмана.

Майлз ощутил, как его желудок свело, а руки начали непроизвольно подергиваться. Он ощущал очень сильное чувство. Гнев. Он был сильно разозлен на всех этих глупых людей. «Привет, меня зовут Майлз, и я застрял в доме с кучкой сумасшедших, а еще я очень зол!»

Неожиданно стул под ним сломался. Майлз не заметил, как это случилось, но теперь сидел на его обломках на полу. До того как его прижала к полу огромная тяжесть, Майлз успел заметить, как Анна нырнула прочь от него со своего стула. Когда ему удалось сфокусировать взгляд, Майлз заметил, что его прижимает к полу Филипп, держа в опасной близости от его горла нечто, похожее на черный охотничий нож.

– Не ломай мебель, Майлз, – сказал Филипп таким тихим твердым голосом, что сразу стало понятно, что угроза реальна. – Я убью тебя, если ты сделаешь это еще раз.

Он поднялся, опершись на распростертое тело Майлза для равновесия, вложил нож в ножны, висящие на поясе, и вернулся к месту, где до этого сидел.

– Хорошо, значит, одна проблема с освещением, – сказал Марио. Лежа на полу, Майлз не видел лица Марио, но тот, похоже, проигнорировал маленькую трагедию, только что разыгравшуюся перед ним. – Не так уж все и страшно, но Майлз высказал обоснованные сомнения. У вас нет тех навыков езды на велосипеде, какие есть у Майлза, а скорость имеет для нас важнейшее значение. Нам нужно тренироваться.

Майлз поднялся и посмотрел на сломанный стул. Похоже, он снова сделал это. Он потер поясницу, в месте, где Филипп прижал его к полу. Сосчитал пульс. По-прежнему нормальный.

– Я каталась на велосипеде, когда была ребенком, – сказала Анна наконец. – Мне нравилось ездить на нем, несмотря на то что скорость была слишком маленькая.

Майлз отодвинул от стола другой стул и сел на него. Филипп тоже уже сидел, рассматривая карты на столе. Казалось, что от внезапной вспышки насилия не осталось и следа. Майлз снова сосчи тал свой пульс. По-прежнему нормальный. Это не поддавалось пониманию. Может быть, этого никогда не происходило? Он оглянулся через плечо, на полу лежал разломанный стул.

– Я встречалась в прошлом году с профессиональным велосипедистом Винсентом Бенвенисте. Он ходил в желтой куртке с надписью «Тур де Франс». Я познакомилась с ним в Каннах, где мы были с Моникой в то время, когда Вилли занимался раскруткой фильма, еще до того, как он покончил с собой. Это был фильм с моим участием – я дала вам кассету, Марио, не так ли? Я была снята на коробке кассеты в бикини, и тот парень сказал мне, что он постоянно мастурбировал на ту фотографию, так мы с ним и разговорились. И вы знаете, что они делают, профессиональные велосипедисты? Они кладут себе в трусы куски сырого мяса, между ног, потому что трение бедрами, которое получается при быстром вращении педалей, стирает в кровь мошонку. Единственный способ, чтобы этого избежать, – использование мяса. Потом я спросила: «А что вы делаете с мясом после гонок?» И он…

Без колебания Филипп оторвал новую полоску скотча и заклеил Поле рот. Окончания истории так никто и не услышал. Майлз поднялся и начал собирать обломки стула, а затем сложил их в прекрасный камин, слепленный в неоклассическом стиле.

– Мне очень жаль, я все возмещу. Извините, Филипп. Я больше ничего не сломаю. Это все моя вина, я безнадежный болван. Хотя, на самом деле, я счастлив, потому что я, совершенно точно, испытал тогда чувство. Плохое чувство – гнев, по-моему, – но я испытал его. Это здорово, не правда ли?

Майлз выпалил эту речь, попытавшись изобразить внешне эмоции, стоя перед группой со слегка поникшей головой. И тут он понял кое-что еще. Он понял, что ему уютно находиться в компании этих людей, включая даже огромного, внушающего чувство опасности Филиппа.

– Это очень хорошо, Майлз. У нас у всех наблюдается прогресс, – сказал Марио. – Я чувствую, как сила этого эксперимента уже начинает оказывать эффект. – Он взглянул на Полу, которая, казалось, продолжала что-то говорить со счастливым видом. – И я предсказываю, что этот эффект исправит даже самые неразрешимые проблемы к концу недели. Ну ладно, так чем мы займемся сейчас?

– Нам нужно тренироваться, – сказал Филипп. – Я подсчитал, сколько эти деньги будут весить. Нам понадобятся три педальных велосипеда, которым на рамах нужно будет прикрепить большие корзины. Четыре корзины на каждом велосипеде. Плюс еще большой рюкзак за плечами у каждого, у нас будет достаточно места, чтобы перевезти требуемую сумму.

Майлз почувствовал, как у него снова начало сводить живот. То, что их просили сделать, было невозможно. Совершенно. Он бросил взгляд на Филиппа, который сидел в кресле, расслабленный, словно охотящийся тигр.

Майлз не хотел оказаться снова пригвожденным к полу или вдруг почувствовать охотничий нож у своего горла. Филипп показался ему законченным убийцей.

– Я ничего не ломаю, – заверил его Майлз, держа обе руки на весу. – Но я хочу сказать, что, по моему мнению, план не удастся осуществить. Даже у меня это вызовет трудность, а я езжу на велосипеде каждый день. Велосипеды окажутся неустойчивыми. Если мы поедем в темноте, на них невозможно будет держать равновесие. Деньги станут нас тормозить, и, в конце концов, нам придется просто катить велосипеды, идя пешком. И еще, даже если мы доберемся до конца тоннеля, нам придется преодолеть три железнодорожных пути, чтобы добраться до автомобильной стоянки. – Майлз порылся в ворохе схем на столе и вытянул большой снимок аэрофотосъемки въезда в тоннель. – Смотрите, мы появимся вот отсюда. И должны попасть вот сюда. – Он показал пальцем на стоянку для автомобилей в северной части комплекса. – Каждый раз, когда мы будем пересекать рельсы, мы будем оказываться в поле зрения камер службы безопасности, наземных технических служб и полиции! – Он выкрикнул последнее слово, затем быстро взглянул на Филиппа. – Я ничего не сломал, правильно?