Мир в подарок. (Трилогия) - Оксана Демченко

Глиша приволокла ворох льняных тряпок, следом сестра внесла пирожки и большой кувшин с квасом. Оставив все на столике у порога, девушки попрощались до утра, уточнив, что мне больше ничего не надо.

– Митэ, садись, прежде будем тебя лечить.

Я принялась набирать травы в чашку, предварительно поставив на огонь котелок с водой, принесенный вместе с жаровней. По ходу ругалась тихонько: бугаю я объявила ущерб в пять золотых, отстаивая Митэ. А тут пойди разберись, что с чем перемешалось! Пять золотых убытка, как же! Все деньгами меряют, стервецы.

Девочка следила за моими руками с интересом, иногда помогала, когда понимала, что надо делать. Спрашивала про ту или иную травку и радовалась, угадав название. Откуда только знает, в городе ведь росла. Наири не переставал работать челюстями, то и дело сердито косясь на названую сестрицу. Словно, болтая со мной, она нарушает заведенный порядок. От хозяев он добра не ждал, разве что необходимой передышки до следующего неизбежного обмана. На меня не смотрел, наверняка считая мерзавкой, намеренно задабривающей наивную девочку. Да и его самого. Не на того напала. Интересно, кому, кроме маленькой иллы, он доверяет?

Пришло время доставать из набора Риана иглы, нитки, пинцет и тонкий рабочий нож. В лесу я бы все сделала иначе, но тут город, окаянные не дремлют, я их и теперь чую обеих.

Ладно, пора начинать.

Араг медленно доедал хлеб, явно растягивая удовольствие, когда я закончила работу над травмами иллы. Коленка была разбита тяжело, но не опасно. Лицо удалось спасти, даже швов не останется, кроме небольшого на губе. Им и зубом займусь в другом месте. Наири не морщась, безропотно, выпил омерзительный настой, томившийся над жаровней. Я собрала травки и для снятия боли, и для создания неприятностей туурдам. Риан, по счастью, знал и о них! Интересно, он бывал так далеко на юге? Спрошу как–нибудь позже, при случае.

Теперь Митэ внимательно слушала меня, невозможно серьезная и важная. Еще бы: когда я стану лечить арага, уже снова разложенного на полу, она будет помогать. Убедившись в ее отменной памяти, я посадила девочку ужинать, продолжая инструктировать. Малявка с первого раза запоминала названия инструментов и свои обязанности, все более удивляя меня.

Прирожденная лекарка и травница!

Провозились мы часа четыре, и, закончив, сидели у окна, усталые до полуобморока и настолько же довольные собой. Дохлые туурды, раздавленные Митэ для полной гарантии их кончины, валялись в грязных, заляпанных кровью тряпках, которых за эту ночь накопилась гора.

Наири постанывал в дурманном забытьи. Я зашила обе раны, истратив на их обработку почти весь запас сребролиста. Потом принялась собирать из осколков костей и рваных жил руку. В это время илла, пыхтя от усердия, бережно наносила на изодранную кнутом кожу мазь на основе того же сребролиста, делая это на удивление профессионально. Интересно, все пальцы сохранят подвижность? Я старалась, но случай трудный. К тому же руку ему портили и прежде. К утру все зарастет, а на ребрах образуются свеженькие мозоли. Травку не зря покупают в сухих листьях не на вес, а на объем золота. Или в порошке, но уже минимум по семикратной цене. Под восстановленные ребра арага уместилось не меньше восьмидесяти золотых, столько же монеток устилало спину. Накладное дело – содержать рабов, мне явно не по карману. Допив остывший травяной чай с привычным уже мерзко–сладким послевкусием, я покосилась на арага.

– Митэ, давай я постелю на диване, а ты тихонечко нашепчи ему на ухо – пусть туда добирается. Он сейчас уже может двигаться и еще не спит.

– Как пьяный, да? – фыркнула она. – Так пусть тут дрыхнет, нам без разницы. Все не на камнях.

– Ему будет приятно проснуться на нормальной кровати, вот сама посмотришь.

Она серьезно кивнула, заинтересованная моей идеей. Было очень занятно смотреть, как заботливая илла укладывает послушного и неловкого братца, гладит по пыльным волосам, укутывает одеялом. Неужели этот безмерно длинный день заканчивается? Вот и мы наконец отправились спать, напоследок чуть не в драку поделив с обнаглевшей Митэ широкое одеяло и место на необъятной кровати. Последней осознанной мыслью было: завтра, то есть сегодня, надо ей купить хоть что–то из одежды.

Разбудили меня бодрые после вчерашнего лечения пациенты.

Они активно шептались, устроившись на диване, отданном арагу, и опустив штору, разделяющую зал. Правда, щель оставили, чтобы за мной приглядывать. Говорили совсем тихо, но я же снавь, мой слух вполне отчетливо разбирал и слова, и интонации. Подслушивать было стыдно, лишать их возможности поговорить – гадко. Вот я и лежала бревном, да еще подло подсматривала из–под ресниц.

– У–у, как на тебе заживает! Спина здорово болит? – девчонка устроилась сбоку от арага и робко трогала сухие струпья шрамов.

– Нет, – он лениво полулежал, упихав под бок ворох шелковых подушек, щурился довольно от забытого покоя здорового тела, а Митэ осмелела и деловито изучала розовые тонкие нити шрамов на спине, ногтем сдирая сухие корки. Между пальцами правой, изувеченной и пролеченной, руки Наири мелькала вилка. Проверяет мою работу.

– Най, прекрати, ты так с хозяевами разговариваешь. Мне одного слова мало, понял? Должен нормально отвечать, я же переживаю, – она пребольно пнула его локтем в бок, заставив задохнуться. – Тут болит?

– Нет.

– А тут? Вот здесь? И тут? – кулачки умело находили цель.

– Отстань, нигде не болит, – сдался он, сгребая обидчицу в охапку, усаживая на колени и шепча в самое ухо: – Я совершенно ненормально, полностью, до самых ногтей, здоров. Повезло нам с лекаркой. И вообще – отсюда бежать удобно, горы недалеко, а дальше сразу степь.

– Ага, я там еще ни разу не была.

– И нечего тебе там делать, – тяжело вздохнул араг, явно измученный проблемой как дальше быть с девочкой? Он понимал, что бежать для нее смертельно. Погладил вымытые волосы, стоящие дыбом. – Если бы в мире нашлось хоть одно место, где можно быть илла и жить свободно…

– Ты меня бросаешь? – она почти плакала. – Предатель!

– Разве рабы решают, где и с кем быть? – усмехнулся Наири без признака радости в голосе, неприметным движением пальцев загнал вилку в доски ближней стены до основания зубьев, обнял мелкую обеими руками: – Клади голову на плечо, спи. Мало ли что будет днем. Отдыхай.

– Ты очень уютный, когда не злишься.

– Это оттого, что сытый, – хмыкнул он, завозился, делясь одеялом. Вздохнул: – Больно смотреть, какая ты стала хорошенькая, когда хоть чуток отмылась. И в белом ошейнике, будь проклят Карн. В этот раз обошлось, а толку… Как думаешь, она нас откормит и продаст за приличные деньги? Или чего другого хочет?