Лангольеры - Стивен Кинг

Сумасшедшая и одновременно чудесная мысль на миг заполнила разум Альберта: «Клянусь Богом, я никогда в жизни лучше не сыграл!» И тут же обнаружил, что задыхается. Повернулся к остальным со слабой улыбкой на губах.

– Кажется, я психанул, – сказал Туз Косснер. Его колени вдруг тоже ослабели, и он повалился на пол, прямо на футляр своей скрипки.

Он пришел в себя менее, чем через полминуты. Брайан похлопывал его по щекам и смотрел на него с тревогой. Бетани стояла на коленях возле него, глядя восхищенными сияющими глазами. Позади нее плакала Дайна в объятиях Лорел. Альберт взглянул на Бетани и ощутил, как его сердце разрастается в груди.

– Аризонский Еврей снова в седле, – пробормотал он.

– Что ты сказал, Альберт? – спросила она и погладила его по щеке. Ладонь ее была чудесно мягкой, чудесно прохладной. Альберт решил, что влюбился.

– Ничего, – ответил он.

В это время пилот снова похлопал его по щеке.

– С тобой все в порядке, парнишка? – спрашивал Брайан. – Как себя чувствуешь? Хорошо?

– Думаю, что да, – ответил Альберт. – И хватит по щеке меня бить. И потом – меня зовут Альберт. Для друзей – Туз. Я сильно ранен? Пока ничего не чувствую. Кровотечение удалось остановить?

Ник Хопвелл присел на корточки рядом с Бетани. На его лице застыла растерянная улыбка.

– Я думаю, ты выживешь, дружок. В жизни не видел ничего подобного… а повидал я много чего. Дай-ка руку, я тебе дам один сувенир на память.

Альберт протянул ему ладонь, которая заметно дрожала, и Ник что-то вложил в нее. Альберт поднес предмет к глазам и обнаружил, что это пуля.

– С пола подобрал, – пояснил Ник. – Даже не деформирована. Прямо тебе в грудь угодила – даже вон, на рубашке, след пороха. Стукнула и отскочила, представляешь? Осечка, что ли, произошла? Видно, Бог тебя любит, друг.

– Я еще про спички подумал в тот момент, – слабо сказал Альберт. – Решил, что вообще не выстрелит.

– Это было очень отважно и очень безрассудно с твоей стороны, мой мальчик, – сказал Боб Дженкинс. Лицо его было бледным, словно он сам готов был упасть в обморок. – Ох, никогда не верь писателям. Слушай их сколько влезет, но никогда не верь. Боже мой, а что, если бы я оказался неправ?

– Вы почти были неправы, – заметил Брайан, помогая Альберту подняться на ноги. – Это, знаете ли, вроде того, как вы подожгли другие спички из той чаши. Там заряда как раз хватило, чтобы вытолкнуть пулю из патрона. Чуть больше заряда, и Альберт получил бы пулю в легкие.

У Альберта снова закружилась голова. Он покачнулся, и Бетани немедленно обхватила его за поясницу.

– Я подумала, до чего же он смело поступил, сказала она, глядя на него так, будто Альберт Косснер по большой нужде ходит не иначе, как бриллиантами. – Просто невероятно.

– Благодарю, – сказал Туз с холодноватой улыбкой. – Ничего особенного. – Самый проворный еврей к западу от Миссисипи вдруг осознал, что значительная часть девушки была прижата к нему и что от нее исходил невыразимо приятный аромат. Неожиданно он почувствовал себя просто отлично. Более того, показалось, что никогда еще не чувствовал себя так классно. Тут он вспомнил про свою скрипку и подобрал чехол. На чехле образовалась небольшая вмятина, и один замочек сломался. К нему прилипли кровь и волоски. В желудке Альберта что-то лениво перевернулось. Он раскрыл чехол и заглянул внутрь. Инструмент был в полном порядке, и Альберт облегченно вздохнул.

Потом вспомнил про Крэга Туми и облегчение сменилось тревогой.

– Послушайте, а я не убил его случайно? Так сильно врезал. – Он посмотрел на Крэга, который лежал на полу возле входа в ресторан. Дон Гаффни сидел возле него на корточках. Альберту чуть снова не стало дурно. Лицо, голова Крэга были залиты кровью.

– Он жив, – сказал Дон. – Просто отключился, как электричество.

Альберт ощутил спазму в горле.

– Боже, как много крови!

– Это еще ничего не значит, – заметил Ник. – Ранения скальпа очень кровоточат. – Он подошел к Дону, взял руку Крэга и нащупал пульс. – Не забывай, дружок, что он приставил револьвер к голове девушки. Если бы нажал на курок в упор, с ней было бы все кончено. Помнишь, как один актер убил себя холостым патроном несколько лет назад? Мистер Туми получил то, на что напросился сам. Целиком его вина. Так что выброси из головы.

Ник бросил руку Крэга и выпрямился.

– Кроме того, – сказал он, вытаскивая из коробки на ближайшем столе салфетки, – пульс у него отличный. Я думаю, он через несколько минут очухается всего лишь с головной болью. Полагаю также, было бы благоразумным принять кое-какие меры по случаю такого радостного события. Мистер Гаффни, там я вижу столики возле раковины умывальника со скатертями – как ни странно. Не могли бы вы мне принести парочку скатертей? Мне кажется, было бы разумно связать за спиной руки мистера «Я-Должен-Лететь-В-Бостон».

– А есть ли в этом нужда? – тихо спросила Лорел. – Человек все-таки без сознания, у него кровотечение.

Ник прижал салфетку к ране на лбу Крэга Туми, потом взглянул на нее.

– Вы Лорел, верно?

– Верно.

– Ну что ж, Лорел, давайте не будем приукрашивать. Этот человек сумасшедший. Не знаю – то ли наше приключение явилось причиной его безумия, то ли это у него давно, но что я знаю точно, так это то, что он опасен. Вместо Бетани он вполне мог схватить Дайну, будь она поближе от него. Если мы оставим его несвязанным, он может попытаться сделать то же самое еще раз.

Крэг застонал и слабо замахал руками. Боб Дженкинс шагнул прочь от него, едва он задвигался, хотя револьвер был благополучно заткнут за пояс Брайана Энгла. Лорел тоже отшатнулась, потащив с собой Дайну.

– Кто-нибудь умер? – нервозно спросила Дайна. – Никто? Ведь так?

– Нет, дорогая.

– Мне надо было раньше его услышать, но я слушала дяденьку, который говорил, как учитель.

– Не волнуйся, Дайна, – успокоила ее Лорел. – Все обошлось нормально. Все в порядке. – Она окинула взглядом пустой сумрачный зал и внутренне горько усмехнулась. – Ничего здесь не было в порядке. Абсолютно ничего.

Дон вернулся с красно-белыми в клеточку скатертями в каждой руке.

– Красотища, – сказал Ник. Он взял одну скатерть, закрутил ее в длинный жгут, засунул ее середину себе в рот и зажал зубами, чтобы не раскрутилась. Затем перевернул Крэга, как омлет на сковородке.

Крэг вскрикнул, веки его задрожали.

– Разве так уж необходимо быть жестоким? – резко спросила Лорел.

Ник молча уставился прямо ей в глаза. Она тотчас отвернулась. Мысленно сравнила эти глаза с глазами на фотографиях Даррена Кросби. Широко поставленные ясные глаза на симпатичном, а может, и непримечательном лице. Но и глаза, пожалуй, были непримечательными. Не из-за этих ли глаз, однако, она предприняла такое путешествие? Разве она не решила после тщательного изучения, что то были глаза человека, умеющего вести себя? Человека, который отстанет, когда скажешь ему: отстань.