Властители Зла. Кн. 1. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви) - Джек Вэнс

— Ну и что же вы оттуда узнали? — спросил Джерсен. — Давненько я не держал в руках своего досье.

— Ваша биография невероятно чиста. — Деттерас взял листок в руки. — Вы родились в тысяча четыреста девяностом году, но где? Что ни на одной из основных планет — это точно. Когда вам было десять лет, вы прошли регистрацию в космопорту Галилео на Земле, куда приехали вместе со своим дедом, чье прошлое, кстати, тоже не мешало бы проверить. Вы закончили обычные учебные заведения, затем были приняты в Конгрегацию неофитом и в возрасте двадцати четырех лет достигли одиннадцатой ступени (очень и очень внушительный успех), после чего покинули эту организацию. С тех пор о вас не поступало никаких сведений, а значит, либо вы безвыездно проживали на планете Земля, либо незаконно покинули ее, не пройдя соответствующей регистрации. А поскольку вы сидите здесь, передо мной, последнее кажется более вероятным. Поистине удивительно, как человек, достигший вашего возраста и проживающий в столь сложном сообществе, как Ойкумена, умудрился ни разу не пересечься с властями, что непременно отразилось бы в этом досье! И на долгие годы вы канули в безвестность. Где вы были? Чем занимались? Почему так внезапно скрылись? И к чему это привело? — Директор вопросительно посмотрел на Джерсена.

— Если этого нет в досье, — сказал Джерсен, — значит, мне не хотелось, чтобы это там оказалось.

— Естественно. Информации в вашем досье кот наплакал. — Деттерас бросил листок обратно на стол. — Что ж, вы хотите узнать ответы на кое-какие вопросы. Я понимаю вас и готов содействовать в поисках интересующих вас сведений. Я действительно знал Луго Тихолта, но, разумеется, очень давно, еще в студенческие годы. Потом он оказался замешанным в каком-то весьма непривлекательном дельце и исчез из виду. Год назад, а может, чуть раньше, он вновь объявился и попросил меня устроить его разведчиком.

Джерсен с изумлением уставился на директора. Так, значит, вот кто у нас Малагейт!

— И вы помогли ему?

— Я решил, что не стоит этого делать. Я не хотел, чтобы он всю жизнь потом сидел на моей шее. Мне хотелось помочь ему, но не лично, и я посоветовал ему обратиться либо к Почетному проректору Джайлу Уорвиву, либо к председателю комитета по исследованиям Кагге Келле. Достаточно было упомянуть мое имя, и они тут же посодействовали бы ему чем могли. Больше я о нем ничего не слышал.

Джерсен глубоко вздохнул. Такое впечатление, что Деттерас говорит совершенно искренне. Но кому тогда верить? По крайней мере, Деттерас доказал, что кто-то из них троих — сам он, Уорвив или Келле — лжет.

Вот только кто?

Сегодня он встречался с Аттелом Малагейтом, смотрел ему в глаза, слышал его голос... Внезапно Джерсена охватило беспокойство. Почему Деттерас так невозмутим? Судя по всему, он крайне занятый человек, как он может позволить себе тратить столько времени и сил на какого-то рядового разведчика? Джерсен резко выпрямился:

— Мне хотелось бы вкратце рассказать, почему я так настаивал на встрече с вами.

Он изложил ту же самую историю, которую уже поведал Уорвиву и Келле. Деттерас слушал с легкой улыбкой, застывшей в уголках его в высшей степени уродливого рта. Джерсен продемонстрировал фотографии, и Деттерас небрежно просмотрел их.

— Красивый мирок, — сказал он наконец. — Будь я побогаче, я бы попросил вас продать его мне и сделал бы из него частное владение. Но, к сожалению, я не так уж богат, даже напротив. Однако у меня создалось впечатление, что вы не столько хотите продать свои права на эту планету, сколько отыскать спонсора бедняги Тихолта.

Джерсена этот вывод застал врасплох.

— Просто спонсору Тихолта я бы продал ее за более разумную цену.

Деттерас скептически усмехнулся:

— Прошу прощения, если разочаровал вас, но не в моих правилах признаваться в том, чего никогда не делал. Вам нужно обратиться либо к Уорвиву, либо к Келле.

— Но они тоже отрицают свою причастность к финансированию экспедиции Тихолта.

— Странно. И что дальше?

— В своем настоящем состоянии монитор бесполезен. Вы можете предоставить мне дешифрующую ленту?

— Боюсь, об этом не может быть и речи.

— Я так и думал... Значит, мне придется продать монитор либо кому-нибудь из вас, либо непосредственно Университету. Либо вообще уничтожить его.

— Гм... — Деттерас задумчиво кивнул. — Это надо хорошенько обдумать. Если ваши требования не будут слишком чрезмерными, я бы, пожалуй, заинтересовался... Или, по крайней мере, мы втроем могли бы прийти с вами к какому-нибудь соглашению. Гм... Позвольте мне переговорить с Уорвивом и Келле. И если сможете, подходите завтра утром, скажем, часиков в десять. Вполне возможно, я уже смогу предложить вам что-нибудь определенное.

Джерсен поднялся из своего кресла:

— Прекрасно. Значит, завтра в десять.

Глава 8

Да, мы довольно-таки реакционная, закрытая и пессимистически настроенная организация. Наши агенты повсюду. Нам известны тысячи способов, как прекратить исследование, саботировать эксперименты, исказить результат. Даже в собственных лабораториях Конгрегации мы действуем с величайшей осторожностью и осмотрительностью.

А теперь позвольте мне ответить на некоторые вопросы и обвинения, которые мы частенько выслушиваем в свой адрес. Действительно ли члены Конгрегации обладают громадным богатством, множеством привилегий, реальной властью и полной свободой перед лицом закона? Отвечу на этот вопрос предельно искренне: да, но в различной мере. Как правило, это зависит от присвоенной ступени и личных достоинств каждого члена Конгрегации.

Означает ли тогда, что Конгрегация — это полуродственная, закрытая для всех чужаков, замкнутая на себя структура? Ни в коем случае. Разумеется, мы считаем себя интеллектуальной элитой общества. А почему бы и нет? Членство же в нашей организации доступно всякому, хотя мало кто из неофитов доходит даже до пятой ступени.

Наша политика? Все очень просто. Сверхсветовой привод, попав в руки любого мегаманьяка, которых еще порой порождает наша среда, становится страшным оружием. Существует и много других знаний, которые, стань они доступны всем подряд, послужили бы основой тиранической власти. Именно поэтому мы жестко контролируем распространение всех знаний.

Нас пытаются унизить, обзывая «самозваными божествами», обвиняют в мелочности, скрытности, снисходительности, самодовольстве, самоуверенности, упрямстве — вот самые мягкие из упреков, какие нам приходится выслушивать. С одной стороны, нам предъявляют обвинения в том, что мы опутали мир своей навязчивой опекой, а с другой — попрекают тем, что мы якобы отвернулись от мирских, человеческих дел. Почему мы не воспользуемся накопленными знаниями, чтобы облегчить тяжкий труд, смягчить страдания, чтобы продлить жизнь? Почему мы остаемся глухи ко всякого рода просьбам? Почему мы не превратим жизнь человеческого сообщества в утопию — задача, которая нам вполне по плечу?