Наследие стражей. Иди... Том 1 и Том 2 - Алексей Климин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но видно я завозился, потому, как меня погладили по голове и сказали над ухом:
— Ну что, проснулся, сладкий? Ну, тогда давай вставать, отвели душеньку и будет, — и удобная перина заколыхалась подо мной.
Разлепив глаза кое-как, понял, что лежу на женском теле, вскарабкавшись на него, считай, целиком, руки мои пытаются обхватить невероятного размера женские же груди, а нос как раз между ними и сопит. Что и подсказало мне, почему вздохнуть нормально не выходит — потому как, щель та, в которую ноздрями угодил, глубока безмерно.
В этот момент женское тело меня с себя скинуло, я от этого действия, как куль безвольный, перевалился и оказался на спине. Со всей очевидностью стало ясно, что нахожусь я у Марны в постели…
Что-то было?
Что-то ж да было… раз мы оба голяком. Да и ее слова об отведенной душеньке в эту же тему…
Вот только я не помню ни-че-го! В памяти лишь все те же растопыренные на объеме пальцы и вроде все.
Хотя-я… где-то, совсем уж на задворках, что-то проскользнуло про жаркий батут, зацикленных на «глубже-больше» желаниях и плече с закинутой на него ножкой.
Под последний смутный фрагмент шея моя заныла — видно все ж я лихачнул, такую-то ножку на нее закинув.
Но думается, что это не единичный мой косяк. Да к тому же, и не главный — море-то разливанное самогона помнилось как раз хорошо, а значит, моя голова в своем возмущенье вскоре перешибет шею.
Марна тем временем, совершенно не стесняясь свое наготы, обтиралась влажным полотенцем.
Она стояла вполоборота ко мне, на фоне окна, чуть в стороне от кровати, и я мог свободно наблюдать за ней — как двигается она спокойно, как движения те плавны, а тело гнется гибко. Как влажная ткань к тому телу льнет, оставляя на нем в солнечном свете глянцевый отблеск, отчего ее нежная кожа рыжеватой блондинки, как будто напитывается им.
Следовало отдать нечаянному зрелищу должное. Марна была, пусть своеобразно, но все же невероятно хороша, напомнив мне собой чем-то рубенсовских красоток! Только против них, вислозадых, тело Марны смотрелось крепким и действительно вызывало аппетит. Притом настолько, что снова захотелось его потрогать.
Это откровение потянуло за собой недоумение — почему же я раньше на таких женщин внимание ни обращал?!
Следом явилось сожаление о том, что, по сути, не помню ничего, как мне с такой женщиной было…
Желание при памяти все повторить усилилось, простынка пониже живота зашевелилась, и я машинально уже по собственному телу скользнул взглядом вниз.
И… похотливые порывы на корню сдохли, поскольку невзначай, кроме готового к бою Любителя Рубенсовских Красоток, я и свои ноги узрел — в грязи и крови, с подсохшими, совсем уж непрезентабельными на вид корочками! Бомжатина — как есть…
Побыстрее сел и ноги с кровати спустил, попытавшись их под ту кровать поглубже засунуть.
Из-за спины вышла уже полностью одетая Марна. Похоже, что не только я ее разглядывал, но и она меня успела рассмотреть, а потому мой «как бы невзначай» с прятаньем ног заметила.
— Да, сладкий мой, выглядит ты не очень, — насмешливо, но мягко… почти даже не обидно… сказала она, — руки-то я тебе обработала, а вот до ног мы не успели дойти. Уж, не знаю, где ты так изранился и по каким кущерям продирался… но не понимаю, как господин гном с господином эльфом это допустили! Обычно-то они с рекрутов никогда не спускают глаз.
Я не совсем понял, что она имела в виду, но от того, что с меня лично женщина снимала ответственность за такой кошмарный вид, жить стало легче. А мне сейчас, когда в голове начинала разрастаться похмельная боль, каждая мелочь, не увеличивающая ее, была на пользу.
— Ну, ничего, — меж тем продолжала Марна говорить, — вскоре до замка доберешься, а там, говорят, мыльня чудесная есть! Да и господин Дуля подмагнет — он и на людях неплохо целительствует. А пока я, чем смогу… — и, сказав это, приоткрыла дверь, высунулась в коридор и что-то прокричала.
А едва она успела собрать по комнате мое разбросанное барахло, как послышались быстрые шаги, и в комнату зашла девушка с подносом. А на том стоял… о — да-а!… уже знакомый мне кувшин!
Марна выпроводила зардевшуюся от вида раздетого меня девицу, в кружку из кувшина налила, капнула туда же что-то из флакона, который я, к слову, возмечтав о кваске, на подносе и не увидел, и подала мне:
— Вот, выпей. Я конечно не целительница, но тоже кое-что умею. Головушке твоей будет полегче. Одевайся и…
Что она там еще говорила, я за хлюпаньем своим даже не услышал — потому, как в нирване я был, которой квасок с похмелья зовется.
Пока я пил, Марна, наверное, вышла, потому, как отставив кружку, в комнате я ее уже не обнаружил. Но зато… нашелся Мелкий, который с недовольным ворчаньем из под кровати вылез и теперь на меня укоризненно глядел.
От того, что я о нем опять забыл, мне почти стыдно не было. Но это лишь на фоне того осознания, что оказывается, при взрослых игрищах присутствовал… пусть драконий, но все ж ребенок! А вот от этого со мной случилась уже полная стыдобища! Все ж мы в ответе за тех, кого приручили… хотя, это надо еще посмотреть, кто кого, поскольку, как утверждает эльф, это Мелкий меня выбрал…
Впрочем, последняя мысля ощущения виноватости не убавила. Я прям даже и не ожидал от себя такой правильности в отношении воспитания детей, поскольку, понятно, их у меня еще не было и подобные темы были от меня далеки.
— Ладно, не ругайся, — стал я уговаривать Мелкого, — тебе просто не стоило за мной увязываться. Посидел бы с дядями. Тот, который эльф… ну с ушами длинными, был бы в восторге, он от вас, драконов, по ходу, млеет особо.
«Заодно и от нас с Марной его бы отвлек, а то прям и не знаю, как ему в глаза-то теперь смотреть стану…», — этого я Мелкому, конечно, не сказал, но зато осознал, отчего это меня от виноватости так плющит.
Квасок с капельками, меж тем, начал действовать и боль, набиравшая силу у меня в голове, сначала замерла, видно не желая позиции сдавать, но потом все-таки подалась на выход. Хорошо. Я оделся быстро, уже почти не боясь шевелить башкой, подхватил Мелкого и отправился из комнаты.
Пришлось поплутать. Хозяйская
