Загадочное происшествие в Стайлзе - Агата Кристи

– Днем семнадцатого июля, – продолжил обвинитель, – сразу после ссоры с сыном, миссис Инглторп написала новое завещание. Его обгоревший клочок обнаружили следующим утром на каминной решетке в ее спальне, но обнаруженные улики показали, что она завещала все своему мужу. Покойная уже оставляла завещание в его пользу до женитьбы, однако, – мистер Филипс выразительно покачал указательным пальцем, – подсудимый не знал об этом.

Обвинитель затруднился объяснить, что побудило покойную составить новое завещание при наличии уже существующего. Возможно, будучи пожилой женщиной, она забыла о наличии старого завещания, или – что представляется более вероятным – могла подумать, что после замужества то завещание окажется недействительным, поскольку обсуждала этот вопрос ранее.

– Дамы далеко не всегда разбираются в вопросах законности, – заметил Филипс. – Примерно за год до описываемых событий она написала завещание в пользу подсудимого. Из показаний последнего станет известно, что именно он в конечном счете передал матери кофе в тот роковой вечер. Уже ночью он изыскал способ проникнуть в ее спальню и тогда, несомненно, счел удобным уничтожить завещание, что, как он ошибочно думал, сделает законным другой, составленный в его пользу документ.

– Арест обвиняемого произвели на основании того, что инспектор уголовной полиции Джепп – безусловно, выдающийся следователь – обнаружил в его комнате тот самый пузырек со стрихнином, что деревенский аптекарь за день до убийства продал мнимому мистеру Инглторпу. Присяжным будет дано право решить, представляют ли эти уличающие факты убедительные доказательства для признания вины обвиняемого.

И, тонко намекнув на полную невероятность того, что присяжные не оценят по достоинству столь вопиющие факты, мистер Филипс опустился в кресло, промокнув платком лоб.

Первыми свидетелями обвинения стали большей частью те, кто давал показания на дознании, и для начала опять-таки заслушали заключение судебно-медицинской экспертизы.

Сэр Эрнест Хевиуэтер, известный на всю Англию своей неразборчивостью в выборе средств запугивания свидетелей, задал всего два вопроса.

– Насколько я понимаю, доктор Бауэрштайн, стрихнин, использованный в качестве отравляющего вещества, действует быстро?

– Да.

– И вы не способны объяснить задержку появления симптомов отравления в данном деле?

– Да.

– Благодарю вас.

Мистер Мэйс подтвердил, что он продал именно переданный ему обвинителем для опознания пузырек.

– Продали мистеру Инглторпу? – уточнил мистер Филипс.

В итоге его вынудили признать, что раньше он видел мистера Инглторпа только издали, но ни разу с ним не разговаривал. Аптекарь избежал перекрестного допроса.

Вызванный для показаний Альфред Инглторп отверг подозрение в покупке представленного яда. Он также отрицал, что поссорился с женой. Последующие свидетели подтвердили достоверность его заявлений.

Садовники, вызванные как свидетели составления завещания, подтвердили, что подписали его, а после них вызвали Доркас.

Служанка, преданная своим «молодым господам», рьяно отрицала, что смутно услышанный ею мужской голос мог принадлежать Джону, и решительно заявила, вопреки всему, что в будуаре с хозяйкой находился именно мистер Инглторп.

По лицу обвиняемого на скамье подсудимых промелькнула тоскливая улыбка. Он отлично понимал, насколько бесполезна ее вызывающая преданность, сознавая, что защита не станет оспаривать данный вопрос.

Миссис Кавендиш, разумеется, не могла давать показаний против своего мужа.

Выяснив ряд второстепенных вопросов, мистер Филипс спросил:

– Вы помните, что в прошедшем июне на имя мистера Лоуренса Кавендиша пришла бандероль от фирмы Парксонов?

– Нет, сэр, не припоминаю, – помотав головой, ответила Доркас. – Может, и приходила, но ведь в июне мистер Лоуренс уезжал из дома.

– Если бандероль пришла в его отсутствие, то что могли с ней сделать?

– Ну, могли отнести в его комнату или переслать ему.

– И что же вы сделали?

– Я, сэр, – ничего, мне следовало лишь оставить ее в холле на столе. Почтовыми делами у нас распоряжается мисс Говард.

Вызванную на свидетельское место Эвелин Говард после выяснения известных вопросов также спросили об этой бандероли.

– Не помню. К нам много всяких посылок приходит. Всех и не упомнишь.

– Значит, вам не известно, была ли она переправлена мистеру Лоуренсу Кавендишу в Уэльс или отнесена в его комнату?

– По-моему, я ничего в Уэльс не отсылала. Вряд ли я забыла бы то, что отправляла ее.

– Допустим, бандероль на имя мистера Лоуренса Кавендиша прибыла, а потом исчезла, тогда вы заметили бы ее пропажу?

– Нет, вряд ли. Я подумала бы просто, что кто-то решил убрать ее.

– Полагаю, мисс Говард, именно вы обнаружили этот лист оберточной бумаги? – Обвинитель положил перед ней тот самый блеклый, запыленный лист, что мы с Пуаро изучали в малой столовой Стайлз-корт.

– Да, верно.

– Как вам пришло в голову поискать его?

– Меня попросил бельгийский детектив, помогавший расследовать это преступление.

– И где же вы обнаружили его?

– На… шкафу.

– На шкафу в комнате обвиняемого?

– Видимо, да.

– Вы сами обнаружили его там?

– Да.

– Тогда вы должны точно знать, где нашли его?

– Да, он лежал на одежном шкафу обвиняемого.

– Вот так уже лучше.

Сотрудник фирмы Парксонов «Театральные костюмеры» подтвердил, что согласно заказу отослал двадцать девятого июня пакет с черной бородой мистеру Л. Кавендишу. Заказ поступил в виде письма и оплаченного почтового перевода. Нет, письмо у них не сохранилось, но все операции отражены в бухгалтерских книгах. В соответствии с заказом они отправили бороду по приложенному адресу в Стайлз-корт эсквайру Л. Кавендишу.

Сэр Эрнест Хевиуэтер тяжело поднялся со стула.

– Откуда отправили поступившее к вам письмо заказа?

– Из Стайлз-корт.

– С того же адреса, по которому вы отправили пакет?

– Да.

– И письмо пришло оттуда же?

– Да.

– Откуда вы это узнали? – ощерившись, грозно спросил адвокат.

– Я… я не понимаю…

– Как вы узнали, что письмо пришло именно из Стайлз-корт? Вы проверили штамп на почтовом отправлении?

– Нет… но…

– Ах, значит, вы не обратили внимания на почтовый штемпель! И тем не менее готовы уверенно заявить, что письмо отправили из Стайлза. Но фактически на письме мог стоять любой почтовый штемпель?

– Д‑да…

– То есть фактически вышеупомянутое письмо могли послать из любого другого места? К примеру, из Уэльса.

Свидетель признал, что в данном случае это возможно, и сэр Эрнест, выразительно кивнув, удовлетворенно сел на свое место.

Элизабет Уэллс, вторая горничная в Стайлзе, сообщила суду, что, уже удалившись спать, вспомнила о том, как машинально закрыла входную дверь на засов, а не на ключ, как просил мистер Инглторп. И поэтому она опять спустилась в холл, чтобы исправить свою оплошность. Услышав какой-то шум в западном крыле, заглянула в тот коридор и увидела, как мистер Джон Кавендиш стучит в двери миссис Инглторп.

С нею сэр Эрнест Хевиуэтер разделался в два счета, и под его немилосердно пугающими вопросами она, безнадежно запутавшись, начала противоречить самой себе, а сэр Эрнест с довольной улыбкой вновь опустился на свой стул.

Энни ответила, что не видела на полу стеаринового пятна, зато видела, как обвиняемый отнес кофе в будуар. После ее показаний заседание закончилось и разбирательство отложили до завтра.

По дороге домой Мэри Кавендиш бурно возмущалась поведением обвинителя.

– Какой отвратительный тип! Что за сети он раскидывает вокруг моего бедного Джона! Он ведь так извращает любые обычные детали, что они в итоге выстраиваются в какой-то злодейский план!

– Пока рано делать выводы, – утешительно заметил я, – завтра положение дела может круто измениться.

– Верно, – задумчиво признала она и вдруг спросила упавшим голосом: – Мистер Гастингс, вы же не думаете… думаете, что это мог быть Лоуренс? О, нет, такого просто быть не может!

Но я и сам пребывал в замешательстве и, оставшись наедине с Пуаро, сразу спросил его, что он думает о методах защиты сэра Эрнеста.

– Ах, сэр Эрнест, – одобрительно воскликнул Пуаро, – он хитроумно ведет дело.

– Вы полагаете, что он считает виновным Лоуренса?

– Не думаю, что его волнуют подобные мелочи. Нет, он стремится так запутать следствие, чтобы присяжные в итоге не могли прийти к единому мнению относительно виновности того или другого брата. Он старается показать, что свидетельств против Лоуренса ничуть не меньше, чем против Джона… и я далеко не уверен, что он потерпит неудачу.