36 рассказов - Джеффри Арчер

Подводя итог сказанному, Скотт не упомянул о записи в дневнике, о штрафной квитанции, половом сношении и месте его клиента в обществе. Если бы кто-то вошел в зал только на эти два выступления, он мог бы подумать, что эти два почтенных джентльмена говорят о разных делах.

Выражение лица мистера Скотта стало суровым, когда он, заканчивая свое выступление, обратился к присяжным:

— В ваших руках, в руках двенадцати человек, находится судьба моего клиента. Поэтому вы должны, подчеркиваю, должны быть убеждены в том, что Пол Мензис действительно не совершал такого страшного преступления, как убийство.

В этом процессе мы не рассматриваем образ жизни мистера Мензиса, его положение в обществе или даже его сексуальное поведение. Если бы адюльтер был преступлением, я уверен, мой подзащитный был бы не единственным человеком на скамье подсудимых в этом зале сегодня. — Адвокат сделал паузу и обвел глазами присяжных. — По этой причине я уверен: ваши сердца подскажут вам освободить моего клиента от испытаний, которые он пережил в течение последних семи месяцев. Вы же сами видите, что это невинный человек, достойный вашего сострадания.

Мистер Скотт сел на скамью, и, как мне показалось, у его клиента появилась некоторая надежда.

Судья сказал, что его собственное выступление состоится в понедельник утром.

Уикенд казался мне бесконечным. К понедельнику я был убежден: достаточное количество присяжных придет к заключению, что собранных доказательств достаточно для признания подсудимого виновным.

Как только процесс возобновился, судья начал с пояснения, что решение будет приниматься исключительно присяжными и только ими. Он не должен высказывать своего отношения к делу, только консультировать по вопросам правоприменения.

Он вернулся к доказательствам, выстроив их в определенной перспективе, но никак, даже намеком, не заявляя о своем мнении. Когда судья закончил свое выступление уже после полудня, присяжные отправились обсуждать вердикт.

Четырьмя часами позже судье была направлена от них записка.

Он тут же попросил присяжных вернуться на свои места, а в зал суда ворвались журналисты, которые подняли такой шум, какой бывает в палате общин в день обсуждения бюджета. Секретарь почтительно подал записку судье Бьюкенену. Он прочитал то, что пока знали только двенадцать человек из присутствующих в зале.

Затем записка была передана секретарю, и тот зачитал ее притихшему залу.

Судья Бьюкенен нахмурился и спросил, есть ли возможность достичь единодушного вердикта, если присяжным будет дано дополнительное время?

Присяжные опять вышли и вернулись на свои места только через три часа. Я ощущал напряжение в зале и слышал, как люди вокруг меня громким шепотом высказывают свое мнение. Секретарь призвал к молчанию, а судья подождал, пока все рассядутся, и дал знак секретарю продолжать.

Когда тот встал, наступила гробовая тишина.

— Пусть встанет Форман.

Я поднялся со своего места.

— Есть ли у вас вердикт, с которым согласны по меньшей мере десять из вас?

— Да, есть, сэр.

— Вы находите подсудимого Пола Мензиса виновным или невиновным?

— Виновным, — ответил я.

Ты никогда не пожалеешь об этом

Так и порешили: Дэвид оставит все Пэту. Если один из них умрет, другой будет по крайней мере финансово обеспечен на всю оставшуюся жизнь. Дэвид считал: это самое малое, что он мог сделать для человека, поддерживавшего его в течение стольких лет, несмотря на то что он не всегда хранил ему верность.

Они знали друг друга почти всю жизнь, потому что еще их родители были близкими друзьями с незапамятных времен. Обе семьи надеялись, что Дэвид возьмет замуж Руфь, сестру Пэта, и не смогли скрыть своего удивления, а отец Пэта и недовольства, когда они стали жить вместе, особенно потому, что Пэт был на три года старше Дэвида.

Какое-то время Дэвид откладывал это дело, надеясь на чудо, несмотря на то что Марвин Робак — настырный страховой агент из компании «Женева лайф» — последние девять месяцев постоянно просил о встрече. В первый понедельник десятого месяца он позвонил опять, и на этот раз Дэвид с неохотой согласился принять его. Он выбрал день, в который, как он знал, Пэт будет работать в гостинице в ночную смену, и попросил Робака зайти к ним домой. Ему показалось, что так будет похоже, будто агент сам напросился.

Дэвид поливал алые цветы на столе в гостиной, когда Робак нажал кнопку звонка у входной двери. Угостив посетителя пивом, Дэвид рассказал ему, что у него есть все страховки, какие могут ему понадобиться: от кражи, несчастных случаев, страховка на машину и дом, есть и медицинская страховка, и даже страховка отпуска.

— А как насчет страхования жизни? — спросил Марвин, облизывая губы.

— А такая мне и не нужна, — сказал Дэвид. — У меня хорошая зарплата, у меня достаточно сбережений, и вдобавок мои родители оставят все мне.

— Не будет ли благоразумным предусмотреть автоматическое получение кругленькой суммы в шестидесятый или шестьдесят пятый день рождения? — продолжал Марвин попытки приоткрыть дверь, не понимая, что она уже давно широко открыта. — В конце концов, никогда нельзя предвидеть, какое несчастье может ждать вас за углом.

Дэвид прекрасно знал, какое несчастье ждет его за углом, но тем не менее спросил невинным тоном:

— О какой цифре вы говорите?

— Ну, это зависит от того, сколько вы зарабатываете в настоящее время.

— Сто двадцать тысяч долларов в год, — сказал Дэвид, стараясь держаться непринужденно, поскольку почти вдвое завысил свой заработок. Было видно, что сумма произвела на Марвина впечатление. Дэвид молчал, пока Марвин делал в уме быстрые подсчеты.

— Так, — сказал наконец он. — Я бы предложил полмиллиона долларов или что-то в этом роде. — Он быстро пробежал пальцем по таблицам, которые достал из своего кейса. — Вам ведь еще только двадцать семь, поэтому платежи вполне вам по карману. Более того, вы можете даже рассчитывать и на большую сумму, если уверены в том, что ваши доходы будут расти в течение следующих лет.

— За последние семь лет они росли год от года, — сказал Дэвид, на этот раз — правду.

— Какого рода бизнесом вы занимаетесь, мой друг? — спросил Марвин.

— Акции и облигации, — ответил Дэвид, не называя ни небольшую фирму, на которую работал, ни низкую должность, которую там занимал.

Марвин опять облизнул губы, хотя на курсах подготовки ему неоднократно советовали не делать этого, тем более когда хочешь кого-нибудь заарканить.

— Итак, какую сумму мне следует назвать? — спросил Дэвид, продолжая вести разговор так, чтобы инициатива исходила от Марвина.

— Ну, миллион вполне вам по средствам, — сказал агент, сверившись с таблицами. — Месячные платежи могут показаться поначалу довольно крупными, но с течением лет, инфляцией и увеличением ваших доходов они станут незначительными.

— И сколько мне придется платить ежемесячно, чтобы в итоге получить миллион? — спросил Дэвид, делая вид, что попался на крючок.

— Если мы сделаем ваш шестидесятый день рождения окончанием нашего контракта, то чуть больше тысячи долларов в месяц, — сказал Марвин, стараясь, чтобы сумма выглядела совершенной мелочью. — И не забывайте, шестьдесят процентов этой суммы освобождается от налогов, так что на самом деле вам это обойдется примерно в пятнадцать долларов в день, а кончится все тем, что вы получите миллион долларов как раз тогда, когда будете больше всего нуждаться в деньгах. И потом, тысяча долларов — это константа, она никогда не будет увеличена. По сути дела, эта сумма защищена от инфляции.

Он издал противный визгливый смешок.

— Но я получу всю сумму вне зависимости от того, что случится в экономике?

— Один миллион долларов в ваш шестидесятый день рождения, — подтвердил Марвин, — что бы ни случилось, даже конец света. — Последовал очередной визгливый смешок. — Вместе с тем, мой друг, если случится так, что вы умрете до вашего шестидесятого дня рождения — боже упаси! — ваши иждивенцы получат всю сумму немедленно.

— У меня нет иждивенцев, — сказал Дэвид, напуская на себя скучающий вид.

— Должен же быть кто-то, о ком вы заботитесь, — сказал Марвин. — При такой приятной внешности.

— Оставьте мою внешность в покое, мистер Робак. Хорошо, я подумаю на эту тему в выходные. Обещаю перезвонить вам.

Марвин казался озадаченным. Ему не нужно было напоминать себе правило, согласно которому клиента надо прижимать к стенке прямо во время первой встречи, не позволять ему вывернуться, иначе он получает время передумать. У него пересохли губы.

Смена Пэта закончилась ранним утром, но Дэвид не ложился и ждал: он хотел рассказать, как прошла встреча с Марвином. У Пэта не было никакого мнения относительно плана Дэвида: раньше Дэвид самостоятельно решал все проблемы, особенно финансовые. Да и то сказать: главной слабостью Пэта было неумение отказать даже коммивояжеру с платяными щетками.