Одержимый - Рик Рид

Ее желание сбылось меньше чем через неделю. Она увидела его в баре одного из кабачков, расположенных довольно близко от колледжа. Ни Энн, ни ее подруги никогда сюда не ходили, так как в течение учебного года этот кабачок был местом сборищ студенческих организаций и университетского женского клуба. Энн не хотела принимать участия в этих мероприятиях. Но летом подруги ее уговорили туда пойти, — там сейчас тихо, можно расслабиться и хорошо провести время. Джо во время каникул работал в этом баре официантом. Энн узнала его, как только вошла, и ей показалось, что он тоже обратил на нее внимание. На следующий вечер она вновь пришла сюда, теперь уже одна, надеясь, что он будет работать. Так и получилось.

Это было летом 1979 года. Энн начала перелистывать страницы блокнота, с интересом знакомясь с его мыслями, описаниями людей, которых он встречал во время летней работы официантом, женщин, с которыми он спал, занятий, которые он посещал. Затем, 23-го июля, он сделал свою первую запись о ней.

«Сегодня вечером в бар приходила прекрасная женщина... А потом она спала рядом со мной, и казалось, я слышу ее легкое дыхание, мне . захотелось встать и написать о своих чувствах к ней, написать, как сумею.

Я спал со многими женщинами, все они были по-своему привлекательными, и временами я даже верил, что любил некоторых из них. Но я никогда не был по-настоящему влюблен, потому что не знал, что такое любовь. До сегодняшнего вечера, когда вошла Энн. Даже смешно: я заметил ее сразу, как только она вошла. Я был удивлен, увидев, что Энн одна. Но я сразу почувствовал, почему она пришла одна: ей суждено быть моей! Когда она вошла и села за столик, мне хотелось подбежать и сесть рядом с ней, взять эти длинные, бледные, белые пальцы в свои руки и целовать каждый по очереди... Когда она сняла тесьму, стягивающую ее иссиня-черные волосы, они рассыпались по моей подушке. И я подумал, что никогда в жизни не захочу разлучиться с этой женщиной...

Страсть? Я не дурак и не буду отрицать, что страсть играет свою роль во всем этом. Но страсть я испытывал и к другим, однако сейчас я знаю: то, что я чувствую к Энн, гораздо сильнее. Я никогда не верил в любовь с первого взгляда, но она существует. Я знаю, что люблю ее».

Энн смахнула слезу. Куда все это ушло? Она листала страницы, останавливаясь, чтобы насладиться теми отрывками из рукописи, где говорилось о ней, и вновь переживала их первое волшебное лето, то время, когда они и нескольких часов не могли прожить друг без друга. Время, когда они плавали вместе в лесной речке и любили друг друга под угасающим летним солнцем, на обжигающем их тела прибрежном песке... И еще одно воспоминание подарили ей дневники Джо: она сидит рядом с ним, обнаженная, в маленьком садике, примыкающем к квартирке, которую снимает Джо. Перед ними — горящая свеча. Они едят блюда китайской кухни... И еще одно воспоминание: каменный мост через речку, чуть ниже по течению. Они приходят сюда, и Джо читает ей свои стихи и рассказы или вещи их любимых писателей, чьи книги до сих пор стоят на их книжных полках: Джеймс Парди, Эвдора Уэлти, Раймонд Карвер.

Она пролистала оставшиеся страницы того года (ее старший курс и его заключительный курс писателей-мастеров изящного искусства) и задумалась о том, был ли в ее жизни еще такой же счастливый год, как тот. Потом ей попалась страница со следами слез. Джо написал ее зимой, когда считал, что потерял Энн. Разрыв длился два дня, она не выдержала, увидев глубину его горя. Энн тогда хотела порвать с ним, потому что все становилось слишком серьезным между ними, а она была к этому еще не готова. Сейчас она отдала бы все на свете, чтобы вернуть ту серьезность... Куда же ушел человек, который написал все эти страницы?

Из дневника Джо Мак-Эри (без даты):

«...Ло! Малышка, ты вышла приятным прохладным утром, да?

Глаза! Боже, такие коричневые окна в никуда! «У тебя есть деньги? — Ее голос нежен, а дыханье — как у ребенка. — Я имею в виду, что мы, ты и я, могли бы сработаться. Я могла бы выполнять домашнюю работу или что-нибудь еще. Подумаем?»

Эта штучка хороша. Уже поймалась? Я смотрю в эти коричневые Глаза, в них солнце поднимается. Скоро начнется день, и в парке будет многолюдно. «Да, об этом можно подумать», — хихикнул я».

Близился день окончания колледжа, и Энн заметила странное нежелание Джо участвовать в торжественной церемонии. Он заявил, что для него это не имеет значения. Тогда она спросила о его семье. Он всегда старался избегать разговора о своих родных, но сейчас Энн нажимала на него. Сказала, что ей самой это тоже не слишком интересно, но ее мать ни за что не пропустит столь важного мероприятия, и Энн будет участвовать, чтобы сделать матери приятное. Джо сказал, что его семье безразлично, окончит он колледж или нет, и попросил ее не заводить больше разговора на эту тему.

Но, очевидно, кто-то из его родственников все же приехал на церемонию окончания.

«Какой чертовски приятный сюрприз! Эта сучка, сестрица Марго, приехала сегодня на Грейхаунде из Саммитвилла. Сказала, что хочет посмотреть, как ее маленький братик будет получать диплом. Она вознамерилась пожить в моей квартире. Я удивился, что она не притащила с собой папу. О, эти двое могли бы сделать мне хороший подарок по поводу окончания, подарок, который я никогда бы в жизни не смог забыть. Я старался, чтобы она не узнала, где я живу, но это было достаточно легко сделать без моей помощи. Я дал ей ключи, а сам ушел из дома. Энн не возражает, чтобы я пожил у нее до окончания, а затем мы вдвоем смоемся в Чикаго... Боже, сделай так, чтобы я никогда больше никого из них не увидел!»

Энн облокотилась о стол. Тайна, почему он переехал к ней на последние несколько дней перед окончанием колледжа, раскрылась. Была раскрыта еще одна тайна — почему он в такой спешке уехал в Чикаго. Его приняли в компанию «Огилви и Мазер», но, работа должна была начаться не раньше июля. Первоначально они планировали остаться и отпраздновать получение дипломов. Вместо этого, получив дипломы, они с Джо погрузили вещи в машину и удрали в Чикаго.

Энн бегло читала и вновь переживала первые дни после их женитьбы, когда работа разлучала их друг с другом. Она пропускала длинные описания вечеринок в Висконсине и на Женевском озере, когда шли дожди и там бывало всего несколько человек.

«Сучка Марго появилась снова. Я не знаю, как она разыскала меня, но это неважно. Она делает мне больно... делает мне больно, гораздо больнее, чем папа... Я убегаю, каждую ночь, по берегу озера, через парки. И она приходит ко мне туда. Марго никогда не выглядела так отвратительно, как сейчас. Она смеется надо мной и говорит, что у нее для меня что-то есть. Я пошел за ней в подземелье только потому, что она, по ее словам, все знает об Энн, и, если я не сделаю того, что Марго хочет, она расскажет Энн о том, что папа делал со мной.

В подземелье Марго, все время улыбаясь, достала из-под своего свитера нож. Все произошло так быстро, что у меня не было возможности защититься. Я увидел кровь, бьющую из меня струей. Я помню, что упал на колени, стараясь удержать, остановить кровь. Я был уверен, что умираю. Я слышал шум машин над головой и смех Марго, отвратительный, визгливый смех. Вот так же она смеялась, когда папа трахал меня. Громче и громче... заглушая звук уличного движения.

Затем я помню какие-то сновидения... Папа и мать стоят надо мной, их кожа содрана, видны кости и мышечная ткань. Течет кровь, и Марго счищает оставшуюся кожу и ест ее. Она смеется и разевает рот, чтобы показать мне пережеванную плоть. «Тренируйся, мразь, — говорит она мне и смеется, — тренируйся, мразь!»

Сновидения были черно-белые.

Проснувшись, я обнаружил, что нахожусь в грязной комнате какого-то склада. Марго была здесь же. Ее глаза светились в темноте. Я чувствовал себя хуже, чем когда-либо, и моя кожа чесалась от засохшей крови. Я отвернулся, когда Марго разрезала себе руку бритвой, но что-то заставило меня опять повернуться в ее сторону. Кровь текла по ее руке, и я знал, что, если выпью немного этой крови, мне станет лучше. Марго ткнула меня лицом в открытую рану, и я начал пить.

Потом она ушла. Дверь закрылась, а я стоял, чувствуя себя обновленным. Мне было хорошо. Я подумал о том, кем же я стал...

Все это было лишь сновидением. Должно быть сновидением. Описывая все это, я надеюсь освободиться от кошмара. Освободиться и никогда больше не вспоминать».

Энн закрыла дневник и на ощупь прошла к стулу. Она села и откинулась назад, закрыв глаза. Что происходит? Джо умер? Неужели в течение нескольких лет она жила с мертвецом, своего рода вампиром? Энн засмеялась. И смеялась до тех пор, пока не пересохло в горле, не потекли слезы, не покраснели веки. Нос распух так, что трудно стало дышать.

На следующий день Энн не могла решить, что ей делать. Следует ли ей поделиться с Ником всем тем, о чем она узнала? Все это было безумием. Должно быть безумием. Обязано быть! Конечно, с Джо творится неладное, но он никогда никому не причинит зла.