Закалка клинка - К. Паркер

– Не исключено, что мы все же найдем его, – пробормотал Алексий, присаживаясь на ступени фонтана и снимая левый ботинок, – но у меня болит нога. А какой разразится скандал, если узнают, что последние три дня я провел, скитаясь по улицам города.

Патриарх спрашивал себя, возможно ли, что он просто преувеличил последствия случившегося? Бесспорно, его время от времени мучили приступы внезапной боли – в голове, в груди, мышцах; иногда к горлу подступала рвота и не давал покоя кровавый понос, но они случались все реже и реже и протекали не так болезненно. После долгого времени старец получил возможность снова нормально спать. Правда, Алексий постоянно находился под защитой тройного поля (поддержание которого, по мнению Патриарха, усугубляло ситуацию больше, чем сами приступы).

Но в глубине души, скорее интуитивно, он чувствовал что проклятие начало разрушаться. Этому способствовало и чудесное спасение Лордана в поединке с Олвисом, и его благоразумный выход на пенсию. Фехтовальщик, став менее уязвимым, лишил проклятие необходимой подпитки. Тем не менее Алексий не оставлял идею полностью нейтрализовать дело рук своих, он чувствовал, что задача осуществима, хотя никогда ранее ему не приходилось делать этого.

Нет, думал старец, осторожно надевая туфлю на вспухшую ногу, не стоит обманывать себя. Разрешить ситуацию может только натурал, а найти его оказалось еще сложнее, чем представлялось вначале. Вероятно, он вообще уехал из города. Геннадий, во всяком случае, считал именно так, но Патриарх продолжал надеяться – мысль о том, что ему придется провести остаток жизни в столь бедственном состоянии, приводила старца в отчаяние.

«Почему я не владею магией? – задавался вопросом Алексий. – Я бы мог облететь город по воздуху вместо того, чтобы таскаться по такой жаре с распухшей ногой. Или заглянул бы в магический кристалл и уничтожил мерзавца одним ударом молнии. Хотя нет, если бы я владел магией, то рассеял бы проклятие в пыль, и все были бы счастливы. За исключением проклятой девчонки, которая втянула меня в эту грязную историю. Почему я не послушался матери? Она всегда предупреждала меня, что не стоит заговаривать с незнакомыми женщинами».

На другой стороне улицы двое рабочих собирали новую механическую пилу, предназначенную, очевидно, для лесопилки у водопада. К мощному лезвию присоединялось водяное колесо, закрепленное на тисовом шесте. С каждым поворотом колеса лезвие приходило в движение и распиливало бревно так же, как два человека делают то же самое при помощи двуручной пилы. Плотники уже завершали работу, прилаживая пару наклонных распорок, на которых крепились козлы, поддерживающие тисовый шест.

Ничего не смысля в механике, Алексий не мог не восхититься совершенством конструкции, лучшей из всех когда-либо им виденных, – механизм, при очевидной простоте, способствовал увеличению продуктивности и качества выдаваемых досок. На мгновение Патриарх ощутил жгучее чувство ревности и обиды: почему он не стал ремесленником, не посвятил себя совершенствованию простых, незамысловатых орудий, делающих жизнь человека проще и легче? Сколько мастеров в городе трудятся над такими проектами! Их можно встретить на каждой площади – людей, творящих свои шедевры в уличной грязи или вырезающих их ногтем на доске, вечно ищущих лучший способ – более экономичный, более изящный, более приятный для глаз. Закон был непостижим, и ни одно из его проявлений не имело практического применения. Но он, Патриарх, одевался в шелк и лен, в то время как неутомимые плотники довольствовались грубым шерстяным полотном и не знали обуви. Почитаем себя за магов? Лжецы! Вон из города, в поля, выращивать хлеб!

Тем временем мастеровые завернули последние болты, и старший отправил помощника вращать колесо, чтобы испытать механизм Рукоять поворачивалась с большим трудом вода справлялась с этим значительно лучше. Вот, если хотите, пример действия Закона, направленного на благо. Молодой человек напрягся, дерево заскрипело от напряжения, и колесо повернулось. Раздался звонкий треск, и тисовый шест разломился надвое. Лезвие пилы, лишенное опоры, покачнулось и медленно повалилось набок, увлекая за собой колесо. Младший плотник совершил невероятный прыжок и в следующий момент оказался на безопасном расстоянии. Задержись он на секунду, и гигантская конструкция опустилась бы точно ему на плечи. Старший рабочий разразился потоком брани, младший в ответ показал кулак и яростно пнул упавшую раму, чем причинил значительно большую боль себе, нежели поверженному механизму. Неспешно удаляясь, Алексий прислушивался к их брани и чувствовал, как в душе вновь воцаряется мир.

Проходя мимо лавки скобяных изделий, старец вдруг почувствовал мощный толчок. Ощущение оказалось совершенно отличным от того, что ожидал Патриарх, но тем не менее ошибки быть не могло: это был он. Могучая сила сдавила мозг, воздух стал густым и тяжелым, словно перед грозой, только во много раз плотнее. В висках тяжело стучала кровь.

Алексий замер. В глубине магазина виднелся хозяин, старик, у которого Патриарх как-то приобрел замок (не лично, конечно, а через посыльного), молодой мужчина и девушка, по виду явно чужестранцы. Похоже, предположения Геннадия оправдывались.

Юноша был высок и худ, скуластое лицо выражало дружелюбие и легкое смущение. девушка, вне всякого со мнения, его сестра-близнец, отличалась пленительной красотой, в то время как брата в лучшем случае можно было назвать миловидным. Алексий тут же припомнил, что однажды встречал теорию, обосновывающую связь между близнецами и натуралами, в которой автор утверждал, будто Закон благоволит к двум разумам, обладающим Врожденной эмпатией. Патриарх вгляделся в девушку и задохнулся от пронзившей голову боли. Итак, это она.

В следующую секунду пришло сознание того, что он совершенно не знает, что сказать. Оставалось надеяться, что хозяин узнает в посетителе Патриарха и отнесется к нему с таким почтением, что у чужестранцев не останется сомнений, что им случайно повезло оказаться в обществе одного из наиболее высокочтимых людей города. Алексий опустил руку в карман, удостоверился, что взял с собой достаточно денег, и направился в лавку.

Началось все удачно. Торговец и юноша увлеченно торговались, поэтому появление Патриарха невольно обеспечило держателю магазина тактический перевес, так как тот тут же прервался и с преувеличенной любезностью бросился встречать именитого покупателя, подробно расспрашивая, доволен ли Алексий приобретенным замком. Слова «по поручению Патриарха Перимадеи», казалось, все еще висели в воздухе лавки, как утренняя дымка над поверхностью моря.