Укрощая хаос - Бен Гэлли

не более прочна, чем пары призрака. Но сейчас, когда ее прошептал другой человек, она обрела плоть и кровь. Месть была сладким и крепким напитком.

Нилит показалось, что услышала шелест – еле слышный, приглушенный упрямым туманом. Она уже собиралась высунуть голову из-за угла, как вдруг на перекресток выпорхнула черная фигура. Не говоря ни слова, Хелес и Нилит прижались к стенам роскошной с виду булочной. Даже Аноиш отступил в темноту, подталкивая задом оранжевые ставни.

– Что там еще? – буркнула Нилит.

Хрустнув костяшками, Хелес сжала кулаки.

– Беда, вот что. Если нам повезет, они не…

Свист, острый и обличающий, рассек воздух. С соседних улиц ему ответили. Из-за угла высунулась голова; во тьме можно было разглядеть только растрепанные волосы.

За головой последовали плечи, а затем тощее тело юноши, почти мальчика. Судя по его силуэту, на боку у него висел кинжал. Юноша шел прямо на них – бесстрашно, не останавливаясь. Другой человек снова крикнул откуда-то сверху – на этот раз ближе, чем раньше. Странный шелест приближался, усиливался. Даже в этот миг, настолько напряженный и наполненный быстрыми ударами сердца, Нилит посмотрела вверх. Высоко в небе подозрительно кружился туман, но она не обнаружила ничего, связанного с этим звуком. Нилит могла поклясться, что она слышит хриплые голоса, которые о чем-то отчаянно спорили.

Сжав кулаки, Хелес захромала вперед, навстречу юноше. Он поднял пальцы ко рту, чтобы еще раз свистнуть и подозвать своих товарищей-душекрадов. Дознаватель ускорила шаг. Послышался свист – но он сорвался не с губ юноши и к тому же закончился громким хрустом.

Что-то черно-серебристое вылетело из темного тумана. Оно ударило юношу по косматому затылку и повалило на песок с такой скоростью, что наверняка сломало бы ему шею – если бы она уже не наполнилась сталью. Из его шеи торчал темный клинок, пригвоздивший его к земле. Голова юноши, с высунутым языком и скошенными глазами, была зажата между крестовиной и песком.

Удар Хелес не попал в цель; она оступилась и плюхнулась на землю. Нилит была настолько потрясена, что не могла даже пошевелиться. Ее взгляд бегал от истекавшего кровью трупа к небу; она слышала, как шелест и споры стихают, двигаясь куда-то на юг.

– Нам охрененно повезло, – прохрипела Хелес, явно пряча еще какие-то раны под тряпьем.

Нилит не посмела ответить, боясь, что слова отнимут у нее удачу, которую подарила ей пустыня. Она вспомнила бельдам и тот визит, который она так легко приняла за сон.

Дознаватель вытащила меч из головы юноши и быстро засунула под одежду.

– У аркийцев есть поговорка…

– Все, что падает с неба в пустыне – это дар. Ты забываешь, что я долго жила в империи.

Хелес хмыкнула и метнулась в тень, словно скарабей.

– Сюда.

Нилит присоединилась к ней, и вместе с конем и его жалкой поклажей они продолжили петлять по улицам, уходя подальше от воплей и свиста, которые звучали у них за спиной, словно уродливые птичьи песни. По крайней мере, они оставили душекрадам труп, который должен был отвлечь их внимание. Нилит и Хелес шли молча, торопливо, и сердца едва не выпрыгивали у них из груди.

– Вам нужно отдохнуть, ваше величество, – сказала Хелес, когда они отдышались настолько, что снова смогли говорить.

Хелес сбросила скорость настолько, что уже не шла, а ковыляла, и давно поглядывала на Нилит.

– Говори за себя. Мы обе сейчас не в лучшей форме.

– Ну ладно, мне нужно отдохнуть. Да и вы спокойно можете потратить час-другой. Перед рассветом хреновые душекрады становятся особенно отчаянными. Нам нужно где-то спрятаться.

Нилит поняла, что пытается сделать дознаватель. Хелес призналась, что ей нужно посидеть, чтобы Нилит могла не потерять лицо. Но Нилит двигал не стыд, а необходимость идти дальше.

– Вы наверняка пережили многое. Будет жаль, если после всего, что с вами произошло, вы просто умрете здесь, на Просторах, и вас продадут в рабство, словно обычную служанку.

Нилит прищурилась. Хелес была умна – и даже умела манипулировать людьми – но в данном случае она оказалась права. Неодобрительно поцокав языком, Нилит сдалась и позволила дознавателю разведать место, где можно укрыться.

Найти его удалось быстро: Хелес привела их к выбитой двери крошечного брошенного дома. Здание, словно ребенок за мать, цеплялось за основание высокого склада. Его стены из глинобитных кирпичей потрескались от жаркого солнца, а его дверью служил украденный стол, вставленный в дверной проем. Похоже, вместо хозяев здесь давно ночевали какие-то бедняги.

При виде лежащей у входа отрезанной головы Нилит стало дурно. Глаза мертвой головы раздулись, словно изюмины, которые слишком долго вымачивали в молоке. Убитый, судя по всему, был чужаком-северянином: его кожа была светлой, словно фарфор, несмотря на то, что уже начала гнить.

В доме, а точнее, в лачуге не было ничего, кроме еле слышного запаха смерти. Ковер хрустел от засохшей крови, матрасы превратились в ленты ткани и горы соломы, но на полу лежали два целых табурета. Хелес поставила их, а Нилит тем временем попыталась завести в дом Аноиша. Коню, похоже, не меньше, чем ей, хотелось убраться с адских улиц. К этому моменту Хелес уже забросала кровь песком и нашла место, где можно лечь. Конь все равно ворчал и скрежетал зубами, почуяв новые запахи. Похоже, что тело Фаразара, все еще привязанное к его спине, наконец-то усохло и перестало вонять. Безел поднял голову, когда Нилит взяла его на руки, а затем положила поудобнее. Фаразар помахал руками, с надеждой глядя на Хелес, но она его не развязала.

– Что за игры, женщина? Одной из вас мне хватило с лихвой.

– Он такой обаятельный, да? – спросила Нилит и повернулась к Фаразару. – Это тебе за то, что пытался сбежать. Я больше тебе не доверяю. Да и никогда не доверяла. А теперь, пожалуйста, стань хорошей молчаливой свечкой. Или мне тебя накрыть?

– Развяжи меня, грязная шлюха!

Нилит накрыла его мешком. Он забился, но потом Нилит взяла у Хелес меч, упавший с неба, и ударила призрака по голове, развернув лезвие плашмя. Меч издал музыкальный звон. Фаразар яростно ее обругал, но потом затих.

– Хороший призрак. – Нилит стянула мешок с его головы, чтобы в комнате было светлее.

Императрица поднесла к Фаразару меч. В его скудном, дрожащем свечении она заметила, что по черному лезвию бегут медные прожилки. Меч оказался богато украшенным, с прямым и жутко острым клинком. Нилит решила проверить его, и на подушечке ее пальца сразу появилась алая капля крови.

– Мертвые боги! Какой же он острый. – Нилит посмотрела на серебряную рукоять, на нити, скрученные, словно корни дерева, на черный камень навершия, с которого, плотно сжав губы, на нее мрачно смотрело чье-то лицо.

– Осмелюсь напомнить, ваше величество, – сказала Хелес, – что вы не ответили на мой вопрос. Как вы вытащили его из убежища?

Фаразар зарычал.

– Она и не вытащила, дознаватель Хелес. Я сам оттуда выбрался! Помни свое место, никчемная тля! Я прикажу камерарию Ре…

Клинок запел, разрезая воздух, и остановился у щеки Фаразара. Его пары негромко зашипели.

– Муж, пожалуйста, дай мне повод. Я мечтаю перекроить твое лицо, – холодным тоном предупредила Нилит.

Призрак буркнул что-то про женщин и мечи, но затем умолк. Несмотря на этот всплеск бунтарства, он все еще оставался трусом. Нилит отошла в противоположную часть лачуги, позволив Аноишу лечь и придавить ноги Фаразара. Призрака это отвлекло настолько, что он не стал вмешиваться в разговор.

Нилит села на второй табурет, нашла такое положение, в котором она не чувствовала боль, и провела пальцами по засыпанным песком и слипшимся от грязи волосам.

– Я ненавижу признавать его правоту, но это действительно так, – со вздохом сказала она. – Он сам это провернул – обманул весь город, Небесный Двор и даже свою жену и дочь. Фаразар убедил нас всех в том, что он сидит в своем убежище, а он тем временем наслаждался всем, чем славится Белиш, и особенно его дочерьми. Я поняла это лишь спустя много лет. Передавать его приказы – отвратительная работа. Со временем они стали странными, он отказывался говорить со мной через