Изменщик (СИ) - Лазари Диана

— Ну и тварь ты, дорогая моя жена.

— Тварью был ты, дорогой мой муж.

— Лена!

Я отключила телефон и вернулась в номер.

Вздохнула и пошла извиняться перед дочерью.

Насколько я знала Ваньку, он еще даже не начинал собирать чемодан, поэтому общение с ним могло подождать. А вот Алиса правда расстроилась и у меня заняло немало времени успокоить ее и заверить, что мы пойдем в Диснейленд еще раз.

Когда я вышла из спальни, Миша ждал меня в номере.

— Что? — Спросила я.

— Испытай меня. Все, что захочешь. Любое невозможное, что докажет тебе, что я искренен.

Я посмотрела на него и сделала вид, что оцениваю его шансы справиться.

— Хорошо. Я загадаю самое невозможное.

Прости или отпусти

Если Миша думал, что самой сложной частью будет тату на его самой драгоценной части тела, он жестоко ошибался.

Моей последней просьбой, последним приказом, последним желанием в нашей с ним совместной жизни будет кое-что другое. И любой исход будет для меня хорош. Исполнит он или нет.

— Оставь меня в покое, Миша. Не встречайся со мной, не попадайся мне на глаза, ничего не делай, кроме того, что мы с тобой договорились насчет детей. Не помогай. Просто исчезни.

Миша так сжал челюсти, что желваки побелели.

— Надолго?

Я промолчала, глядя ему в глаза. Пусть поймет сам.

— Надолго, я спрашиваю?! — Зарычал он.

Я все еще молчала.

— ЛЕНА! Я СПРАШИВАЮ — НАДОЛГО?!

Я выдержала его взгляд еще десять секунд, а потом прикрыла глаза.

Миша шумно выдохнул и вдруг в порыве безумной ярости вмазал кулаком в стену.

— Ссссссссссссс… Спасибо, любимая.

В последний день я не поехала в Диснейленд, оставшись в номере.

В самолете мы летели, почти не общаясь, только дети бузили как маленькие. Даже Ванька развеселился и весь долгий перелет развлекал сестру, тревожно поглядывая на нас с Мишей. Мы сидели на разных рядах, я попросила так рассадить. Но чувствовала спиной взгляд мужа.

Я прекрасно знала, что он чувствует, но мне его больше совершенно не было жалко. За прошедшие недели я кажется достигла нужного градуса отстраненности. Я перестала заботиться о нем как настоящая жена, я стала независимой.

Столько лет я прирастала к нему, и так быстро сумела оторваться.

Он был совсем другим человеком, больше не членом моей семьи.

Следующую неделю все было так, как я сказала.

Миша звонил в домофон, я собирала детей и отправляла их на улицу. Он отвозил их в школу, а потом возвращал. В дверь не звонил, по телефону тоже.

Каждый день курьеры приносили свежую еду и подарки. Цветы, игрушки для Алисы, девайсы для Вани.

Но не было даже записки.

Я почти не выходила из дома, потому что не знала, куда мне идти. Снова приходилось придумывать себе жизнь заново. Или у меня просто не было сил, потому что вдруг вся эта ситуация навалилась на меня, высасывая силы. Я постоянно чувствовала себя усталой и почти все время спала. Только готовила и убиралась, но без Миши на это уходило совсем мало времени. И помогала Алисе с уроками. Но она старалась меня не беспокоить. Сочувственно посматривал и Ванька.

Пару раз мы даже сталкивались с ним в коридоре, и он окидывал меня таким странным взглядом, что я волновалась:

— Что? Что случилось?

— Ничего, мам. Гостиную пропылесосить?

— Ты не заболел? — Волновалась я.

— Нет, мам, — отвечал он, а один раз вдруг бросился ко мне, обнял и тихо сказал: — Я тебя очень люблю, мамочка.

— Ты что?! — Я совсем переполошилась. — Ты наркотиками балуешься, что ли, Вань?

— О господи… — он закатил глаза и ушел в свою комнату, не забыв хлопнуть дверью.

Ну ладно, хоть не болеет.

Тайну раскрыла Алиса.

— Мам, а ты очень страдаешь? — Спросила она меня однажды вечером когда мы сидели на кухне и пили чай с плюшками. Даже Ваня вышел посидеть, но плюшки не ел.

Я чуть не поперхнулась.

— С чего ты взяла, что я страдаю?

— Папа сказал…

— Шшшшш! — Шикнул на нее брат, а когда я повернулась, сделал невинный вид.

— Так. Рассказывайте, что там вам папа наговорил.

— Папа сказал тебе не говорить, о чем мы с ним говорим! — Заявил Ванька и тут же скривился, поняв как проболтался. — Да ничего особенного.

— Папа рассказывает, как ты много для нас делаешь! — Ляпнула Алиса.

— В каком смысле? — Не поняла я. — Я ваша мама, это моя обязанность.

— Да, но папа рассказал нам, какие бывают мамы у других детей и что не все они такие крутые, добрые, замечательные как ты, — добавил Ваня с таким выражением лица, словно крыл меня матом. Но я привыкла — все-таки подростки ужасно сложные создания. Однажды он вырастет и станет хорошим человеком.

— И вы поверили?

— Почему нам не поверить папе? — Спросил Ваня и они с Алисой переглянулись.

Действительно… Им-то он не изменял.

Все эти дни я видела Мишу, а он не видел меня. Его машина стояла под окнами, и я уже привыкла видеть ее там в любое время дня и ночи. Словно он сигнализировал мне, что рядом.

Это напоминало прошлое, когда он так же держал меня в осаде в юности, а когда я спросила, зачем он так делает, ответил, что я должна знать, к кому обратиться, если что-то пойдет не так.

Или мне станет грустно.

Мне было ужасно грустно, но я не могла его позвать на помощь, потому что той бедой, что привела меня к этой грусти, был он сам. Поэтому я стояла вечерами и смотрела на его машину, мазохистически распаляя обиду в груди.

Он меня предал.

Он сделал мне больно.

Я никогда ему не прощу.

И вообще, он наверняка спит в гостинице, а в машине никого нет.

И в это время в салоне автомобиля зажегся свет. Миша открыл дверь, вышел, обошел машину, забрел в кусты и…

Ну да, если он там сидит, ему надо куда-то ходить в туалет.

Я засмеялась, закрывая рот рукой.

Господи, какая я дура!

Ни отпустить, ни простить. Ничего не могу.

Он прав в том, что я действительно не знаю, каким будет другой мужчина.

Может быть, и хуже.

Может быть, он будет мне изменять.

А Миша…

В этот момент раздался телефонный звонок.

Я подняла трубку.

— Я все понял, — сказал голос Миши. — Ты не верь мне, если не хочешь. Но я понял. Самое ценное, что есть в жизни — это семья. Что угодно можно выбросить из жизни, но если нашел семью — держись за нее. Ты измотала меня, Лен. Ты или прости уже или отпусти. Без тебя мне жизни нет. Знай, что если я еще накосячу, я сам тебе скажу меня не прощать. Но сейчас — прости.

— Поднимайся, — сказала я тихо. — Поговорим.

POV Михаил

POV Михаил

Я забыл, что в доме есть лифт. Взлетел по ступеням, не запыхавшись, хотя уже давно стал замечать приметы подкрадывающегося возраста. Очутился перед квартирой и почувствовал как вспотели ладони.

Я был в одной минуте от успеха.

Лена открыла дверь, сделала шаг назад, впуская меня, и я помедлил буквально секунду, ощущая, что захожу, возвращаюсь в свой дом победителем.

Много испытавшим воином, чуть не потерявшим все, но все равно победителем.

И то, что Лена подходит ко мне, встает на цыпочки и целует меня — только лишний раз убеждает, что я прав. Две недели назад она сказала уйти и никогда не возвращаться, а сегодня сама добровольно меня целует. Приветствуя воина, вернувшегося с войны.

Глубоко и долго. Виснет на шее, льнет всем телом. Ее язык проникает в мой рот и тут уж я не выдерживаю. Обнимаю ее изо всех сил, стискиваю до хруста костей и набрасываюсь на ее рот. Жадно и неистово, забирая свою женщину себе.