Гой - Вячеслав Прах

– Неприятно, когда тебя видят, а ты не видишь того, кто тебя видит. И, что еще хуже – он тебя видит всегда.

– В точку, Злой.

– Веришь в призраков?

– Во все верю, Спичка. Все, чего быть не может – быть может в Катарсисе. Чего здесь только не водится.

– У меня чувство, Злой, что из каждого окна на нас смотрят. Мы их не видим, а они нас видят. Не знаю, кто они: умершие, души, призраки? Мать с дочкой, бабка с дедом. Каждая семья, живущая за теми окнами, подошла к окну, чтобы на нас посмотреть. Весь град, Злой. Все они одновременно смотрят – и мороз по коже, волосы дыбом. Страшно, звиздец.

– Как ты там говорил вчера, про страх и трусость?

– Трепач я.

– Язык мой – враг мой. Далеко нам еще идти?

– Думаю, за час управимся.

Про привал и спрашивать не нужно, Злой?

– Голодным, холодным, но живым надо дойти до Пустоши. Во что бы то ни стало. В этом месте – никаких остановок.

– Посмотри на мансардный этаж того здания, – обратился ко мне напарник. – Ты тоже это видишь?

Посмотрел, затем опустил глаза.

– Не останавливайся. Не смотри в окна, не надо. Это испытание, Спичка. И отнесись к этому, как к испытанию. С нелюдями все понятно – навалил свинца меж глаз и пошел дальше. А сейчас тебе непонятно, и ты можешь совершить ошибку, какой Катарсис не простит. Нас проверяют, не смотри больше в окна, понял, изгой?

– Понял.

Весь оставшийся путь мы шли, глядя вдаль, только перед собой.

– Приближаемся к Пустоши. Расслабление растекается по телу. Прошли проклятый град, – радостно сказал напарник.

Я тоже ощутил расслабление, о котором сказал Спичка. Дышать по-другому начал. Стало легче. Так, что закричал бы, если бы Катарсис простил. Но Катарсис такого никогда не простит.

– Впереди местное кладбище. За кладбищем виднеется поселение. Кажется, что до него рукой подать. Пойдем в обход. Отдыхать уже будем в убежище, согласен?

– Согласен.

Новые места для меня. Новый запах. Новые ощущения подкожные. И новый я в этих местах. Не позже, чем через час, мы вышли к поселению. Благодарю тебя, Катарсис.

– Сложный путь был, Злой. Хоть и недолгий. Прошли гораздо быстрее, чем думал.

– Вот, как и говорил. Две тысячи. Рекомендацию получишь от меня. Отправлю весточку Начальнику с человеком, который первым двинется в отель. Неделя может пройти, может, месяц. Только доберись живым через град Тишины. Что бы ни увидел перед собой, если это не нелюдь, бегущий на тебя, не стреляй первым. Присмотрись, как оно себя поведет, трезво принимай решения. Если не нападает, иди своей дорогой – оно тебя проверяет. Пройди эти испытания и, может быть, останешься жив. Напарник из тебя хороший, Спичка.

– Премного благодарен, Злой. Побуду я здесь денек, да пойду обратно, чтобы до наступления Ночи успеть. Выспаться нужно, да в себя прийти. Потом и уйду рано. Прощаться не буду. Если меня не обнаружишь в убежище, знай – я уже на пути к станице Покинутых.

Нехорошее чувство появилось у меня. Пренеприятнейшее чувство. Как говорил тогда Мотылек, один в один. «Чутье у меня, что больше не свидимся, Спичка».

– Доберись живым, – сказал ему. – Помни о будущих делах с Начальником и о том, что нужно из Катарсиса валить.

– Так и будет, Злой.

На том и распрощались. Он протянул руку. Я крепко пожал ее. Ушел на поиски Грома.

Тот занимал одноэтажный дом в начале поселения. Окна его были заколочены наглухо, как и окна всех остальных домов.

– Здорово, егерь.

– Здорово, гость из мест нездешних.

Перед тем как зайти в дом, я постучался. Он молча пустил внутрь. Сам присел на кровать, где сидел и читал книжку до моего прихода. Возле кровати на тумбочке стояла лампа.

– Разговор к тебе есть.

– Говори.

– Слухи вперед меня Катарсис топчут. Думаю, ты знаешь, зачем я пришел.

– Хочу от тебя услышать, Злой.

– Брат твой в земле. Похоронил вместе с парнями. На погосте в граде Покоя. Землю брезентом накрыл, да камнями сверху. Принес тебе его портсигар. На землях Пустоши пообещал себе поставить крест, под крестом закопать его карабин, чтобы видели изгои могилу егеря на его землях. Чтобы помнили.

– Пообещал – значит, делай. Портсигар приму. Нашел Данила то, что искал?

– Нашел.

– Скажу прямо, Злой. Там, откуда ты пришел, тебя знают по делам, здесь – по слухам. Мой тебе совет: не наживай себе врагов.

– Как, Гром, известный егерь и исследователь Катарсиса, мне сейчас понимать твои слова?

– Как захочешь, так и понимай.

– Не покурить пришел сюда, егерь. Крест поставлю и не уйду. Пригласил меня брат твой в Пустоши. С братом твоим не судьба была прийти. Брата твоего весь Катарсис знает как человека слова и дела, а теперь – еще как героя, защищавшего молодых парней. Сам непомнящим стал, чтобы найти то, что нужно, и оставшихся непомнящих уберечь.

– …

– С братом твоим, егерь, мы не один день бок о бок в Катарсисе провели. Не хотелось бы знать врага в твоем лице, Гром. Пойду я.

Егерь ничего не сказал, забрал портсигар и продолжил читать книгу.

Местные доброжелатели подсказали, где найти дом Альманаха.

– Здорово.

– Здорово, – передо мной стоял громила. Большой, крепкий изгой. Волосы темные, как глаза арагора. Младше меня крепыш. Весточку передать ему должен.

– Ты Альманах, верно?

– Это имя изгои знают.

– Меня Злым называют. Со станицы Покинутых пришел. Весточка у меня для тебя от Начальника: «На четвертый день будет рассвет».

– А жаль, а жаль.

– Пойду я.

– Постой, Злой.

– …

– Слух прошел. Нехороший слух. Никто тебе в глаза прямо не скажет. Знай – не уживешься в Пустошах. Если дел важных нет, поищи счастия в другом месте.

– Буду иметь в виду.

– Здесь не отель. Пьянчуг да приспособленцев не особо жалуют, каждый занят делом своим. Работа есть, но не для всех. Если думаешь, что здесь медом помазано, и дарами земли усыпаны – успевай только собирать…

– Не говори со мной, как с непомнящим, изгой. Не первый год Катарсис топчу, не одной горстью земли умылся. Расскажу тебе еще такого – волосы на жопе встанут дыбом. С миром пришел к вам в поселение, вещи егеря оставить в доме его. Не хворай, Альманах.

Мне предстоит осмотреться на землях чужих. На землях новых. Познакомиться со всеми местными жителями. Но это будет после сна, а сейчас я прикуплю рубероид у местного барышника и спрошу про уголок, где могу лечь и поспать. Дорога была нелегкая. Устал.