Выбираю таран - Людмила Жукова

…Но меняются времена, меняются и нравы. Улица героя воздушного тарана Ивана Иванова в Дубно, как стало известно его сыну, теперь носит имя пособника гитлеровцев Степана Бандеры…

Памятник герою во Фрязине под предлогом строительства теплотрассы начали было сносить, да возмутились памятливые земляки, поднялись, остановили варваров, подправили разрушения.

Музей героя во фрязинской школе, который создан поколениями учеников и учителей и который его директор Т. М. Ануфриева мечтает сделать музеем всех героев таранного удара — так много в нем собрано материалов, находится под угрозой: школьное здание мешает каким-то планам перестройки этого места.

Журналист Михаил Зефиров в книге «Асы люфтваффе. Бомбардировочная авиация», написанной на основе исследований германских историков и мемуаров немецких летчиков, нашел описание таранного боя первого утра войны, в котором Хе-111 унтер-офицера Вернера Бехрингера получил тяжелые повреждения от удара советского самолета и упал в 20 километрах южнее Дубно. Экипаж, кроме погибшего в столкновении бортстрелка ефрейтора Оскара Рештемейера, успел выпрыгнуть с парашютом, но в часть не вернулся… Пропавшими без вести в тот день числятся еще 20 экипажей «хейнкелей», отправленных на бомбежку советских аэродромов.

Над Брестской крепостью

С высоты 3500 метров они видели полыхающие огнем старинные красно-коричневые казематы Брестской крепости — четверо советских истребителей: капитан Мажаев, лейтенанты Рябцев, Назаров и Жидов, вступившие в неравную воздушную схватку с восемью «мессершмиттами».

РЯБЦЕВ ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ (1915–1941)

Лейтенант, командир звена 123-го истребительного авиаполка ПВО.

22 июня 1941 года в 10 часов в воздушном бою над Брестской крепостью, спасая товарища, крылом своего И-153 подрезал крыло вражеского истребителя. Приземлился на парашюте.

Погиб 31 июля 1941 года под Ленинградом во время налета фашистских самолетов на аэродром полка.

Через 42 года награжден орденом Отечественной войны I степени (посмертно).

Но их отчаянный бой на стареньких «чайках» с новейшими мощными Me-109 наблюдали с земли защитники осажденной цитадели, вот уже третий час упорно отбивающие атаки врага. На одной вертикали пространства — в воздухе и на земле — защитники Отечества давали врагу первый отпор.

За те 8–10 минут короткого воздушного боя наши «ястребки» сбили двух «мессеров», и каждый кувырок вниз горящего вражеского самолета защитники крепости встречали радостным «Ура!».

Но вот один из наших «ястребков» пошел вдруг на снижение… Подбит? На другого нашего пикирует с высоты «мессер», которого он явно не замечает. «Собьет, гад, собьет!» — переживают на земле. Но опасный маневр врага замечает другой наш истребитель, устремляется наперерез «мессеру», не стреляет, но стальным крылом своей «чайки» как ножом срезает крыло атакующего врага.

Многие очевидцы того боя, зарядившего защитников Брестской твердыни отчаянной решимостью стоять до конца, погибли. Но немногие уцелевшие запомнили ту десятиминутную схватку на всю оставшуюся жизнь.

«Мы отбивали атаки немцев в крепостном дворе, — рассказывал писателю С. С. Смирнову Самвел Матевосян, — когда заметили в небе бой наших четырех «чаек» с группой «мессеров». Сражались они отчаянно, сбили две или три вражеские машины. Спасая товарища от атаки «мессера», один из них таранил врага крылом по крылу. Обе машины пошли к земле и скрылись из виду. Мы были уверены, что летчик-герой погиб, и сняли фуражки… Потом, в самые трудные моменты нашей обороны, мы вспоминали его отважный поступок, и приливали нам новые силы для сопротивления».

Но бесстрашный пилот не погиб. И когда Сергей Смирнов в 1954 году рассказал в «Комсомольской правде» о том бое как о легенде, сохранившейся среди защитников Брестской твердыни, откликнулось множество людей — боевые товарищи, друзья, родня. А архив 123-го иап помог воссоздать всю короткую, в 26 лет, жизнь героя, имя которому — Петр Сергеевич Рябцев.

…Петр, добравшись на попутной машине, появился в полку часа через полтора после того первого боя и застал весь летно-технический состав в красном уголке у радиоприемника — в 12 часов ожидалось правительственное сообщение…

— Братцы! Петя Рябцев вернулся! Жив наш таранщик! — вскричал Мажаев ликующе.

— С того света! — пошутил Петр. — И памятку оттуда принес: когда спускался с парашютом, фриц пытался расстрелять меня, но срезал пулей только любимую мозоль! — И он продемонстрировал прорванный пулей сапог.

Раскатистый молодой смех прервало ожившее радио. Петр посерьезнел, замолк, Назаров и Жидов, просветлев лицом, крепко обняли его за плечи, и так, обнявшись, друзья и просидели всю недолгую речь наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова.

В тот миг вся огромная многомиллионная страна, раскинувшаяся на одной шестой части земной тверди, в домах, на улицах, площадях, в цехах слушала эту спокойную речь:

«Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города…

Не первый раз нашему народу приходилось иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху».

При этих словах летчики оживились: все знали, что близ городка Кобрина, места их базирования, в 1812 году армия генерала Тормасова одержала победу над саксонским корпусом Наполеона. Тогда, в 1812-м, немцы шли на Россию в составе бонапартовской орды, как шли они на Русь и в 1242 году, да встретили их славные дружинники Александра Невского на Чудском озере. Неймется завоевать Россию…

А Молотов продолжал: «То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную Отечественную войну за Родину, за честь, за свободу.

…Наше дело правое! Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

Но путь к победе во все века прокладывают герои, осознанно идущие на смертельный риск…

«Таран Петра Рябцева — не случайное столкновение, как это имело иногда место в дни войны, — писал С. С. Смирнову соратник Петра по легендарному бою Николай Павлович Мажаев, в 1954 году — гвардии полковник запаса. Именно ему спас жизнь Петр Рябцев, пойдя на таран. — И не результат безвыходного положения. Выход был — выйти из боя, коли кончились патроны. Таран лейтенанта Рябцева — это сознательный, расчетливый, смелый и связанный с определенным риском маневр бойца во имя победы. Лейтенант Рябцев, уже не имея патронов, совершает таран, и этим приводит в смятение врагов — не мы, а они выходят из боя!»