Эмиграция. Русские на чужбине - Коллектив авторов

этих постоянных заявлениях — далеко не всегда иронических — есть доля истины. Допустим, что индивидуализм завел наиболее развитых современных людей в такие области, откуда нет выхода и где только «горькие радости уединения»… Но все же не все чувства отменены. Никак нельзя согласиться, что одни только корыстные и материальные побуждения одушевляют человека. И нельзя согласиться на превращение мира в какой-то огромный кооператив, в «потребиловку». И нельзя согласиться, что ненависть, хотя бы и «классовая», есть творческое начало. Нельзя, одним словом, поверить, что «идеализм» исчез из жизни так внезапно и так окончательно, и даже если бы это действительно было так, надо было бы попытаться вернуть его. Литература в эмиграции свободна. На то ей и дана историей свобода, чтобы противопоставить всему тому, что в России сейчас творится, то, о чем Россия сейчас молчит.

Она это понимает иногда. Отсюда — эти темы смерти и любви, Бога или вечности, которые нахлынули на здешние стихи и прозу как будто бы без всякой причины. Литература эта делает общерусское дело. Но именно в таких случаях, — т. е. в случаях наибольшей внутренней остроты, наибольшего понимания, — она или впадает в безнадежный, страстно-индивидуальный, горестно-отшельнический тон и будто собирается уйти в какие-то катакомбы, где она сбережет все, что досталось ей от прошлого; или не надеется даже и на это и откровенно говорит о своем конце, не чувствуя реально никакой связи с новой Россией, страшась ее и все-таки не желая без ее поддержки существовать. По существу, эти настроения человечнее и чище, нежели ограниченное эмигрантское самодовольство с местными эмигрантскими «расцветами». Но у литературы, охваченной ими, есть опасность: так и остаться непонятой и отчужденной, зачахнуть в своих воображаемых катакомбах. Она достойна лучшей участи.

«Грубы люди, грубы…» Однако там, в каждом приходящем оттуда слове, которое не было продиктовано трусостью или угодничеством, есть веяние общности, — т. е. совместного творчества, связи всех в одном деле и торжества над одиночеством. Пафос России сейчас в этом, и какие бы уродливые формы его ни принуждали принимать, он искупает многое. Этому сознанию здешняя литература должна бы научиться, — или, вернее, должна бы им заразиться. Без него она, действительно, обречена. А с ним она, может быть, найдет для себя «смысл жизни» и родину. Она почувствует, от чего ей надо отказаться как от богатств бесполезных и бесплодных: от всей роскоши самолюбований и самоохранений. Она поймет, что ей надо сберечь. Если она передаст будущему лучшие свои духовные ценности, подлинные, т. е. не мешающие объединению людей, — и прежде всего свое очищенное всеми испытаниями представление о личности, — Россия будет ей благодарна.

Георгий Адамович

Молодежь русского зарубежья

С белыми армиями в 1920-х годах за границей оказались и три дореволюционные молодежные организации: сокола, скауты и «Маяк». В 1909 г. штабс-капитан О. И. Пантюхов положил начало разведческому скаутскому движению в России. Он следовал основателю мирового скаутского движения британскому генералу Роберту Баден-Пауэллу, автору книги Scouting for Boys, в русском переводе «Юный Разведчик». У скаутов большинство членов были детьми и подростками, и только на руководительских должностях были лица 17 лет и старше. У соколов же все члены должны были быть не моложе 18 лет, но при сокольских обществах велась работа с «детьми» до 12 лет и «подростками» (12–18 лет).

Ростислав Полчанинов

В годы Гражданской войны русские сокола с оружием в руках боролись с большевизмом, скауты помогали в тылах, а YMCA на деньги заграничных центров продолжала работу, начатую «Маяком» в Петербурге.

Русские скауты в 1918 г., после провозглашения независимости Латвии и Эстонии (о Финляндии у меня нет сведений), оставаясь на своих местах, оказались за границей. Они не были эмигрантами, но были антикоммунистами и болели душой за Россию. Первый эмигрантский скаутский отряд был основан в 1919 г. в Турции на о. Проти (ныне Кинали-Ада). В 1920 г., во время эвакуации Крыма, скауты создавали на кораблях «плавучие отряды» для помощи команде и пассажирам.

В конце 1919 г. или начале 1920 г. в Константинополе (ныне Стамбуле) на деньги YMCA был создан «Маяк», который, кроме всего прочего, выдавал скромные жалования скаутским руководителям за их работу с детьми и подростками. Более широкую деятельность проводила YMCA в Эстонии и Маньчжурии. В 1923 г. при помощи YMCA на съезде в Пшерове (Чехословакия) было создано РСХД — Русское Студенческое Христианское Движение для «объединения верующей молодежи, служения Православной Церкви и привлечения к вере во Христа равнодушных и неверующих».

В 1920 г. в Праге образовалась инициативная группа для основания «Русского Сокола». Сокольская работа состояла из обязательных занятий гимнастикой для всех членов до 26 лет под руководством начальника или начальницы и культурно-просветительной деятельности под руководством воспитателя.

Кроме этих трех дореволюционных организаций, по всему русскому рассеянию возникали студенческие союзы и союзы или кружки молодежи.

В 1924 г. на шахтах Перника, в Софии и Шумене в Болгарии возникли кружки молодежи. Примерно тогда же подобные кружки появились и в Югославии. В журнале «Наше будущее. Вестник Союза Русской Национальной Молодежи в Королевстве СХС» (Белград, 1926, № 1) цели Союза были определены так:

«1. Объединение молодежи для создания сильного телом и духом кадра, готового к жертвенному служению Родине и восстановлению ее былого могущества и величия.

2. Укрепление и распространение русского национально-государственного мышления, стремящегося к восстановлению России на ее вековых устоях — главенства Православия, Монархии и Народности, и посильное активное участие в русском национальном движении, не предрешающем на чужбине форм государственного устройства России, но стремящегося к освобождению ее от коммунистического ига».

Подобные же цели преследовали и сокола, и скауты, и большинство кружков молодежи, что и привело их к решению объединиться в НСРМ — Национальный Союз Русской Молодежи, впоследствии Национально-Трудовой Союз (НТС), НСНП и НТСНП.

В 1920–1930-х годах многие организации, желавшие подчеркнуть свою готовность к служению России и русскому народу, включали в свое название слово «национальный», придавая этому слову положительный смысл, в противоположность коммунистическому интернационализму. Будучи зачастую в душе монархистами, т. е. желая восстановить в России монархию, молодежь в то же время заявляла о своем «непредрешенчестве», т. е. о нежелании «предрешать на чужбине форму государственного строя России».

«Непредрешенчество» было характерной чертой как Белого движения в России, так и основанного генералом Врангелем в 1924 г. в Зарубежье РОВС — Русского общевоинского союза. Многие деятели НСРМ сражались в Гражданскую войну в рядах белых армий и потом стали членами РОВС. В силу этого РОВС видел в НСРМ свою смену, и в первые годы в журнале «Часовой» была постоянная страница НСРМ. Благодаря близости к РОВС первый