Пророчество. Часть четвертая - Василий Горъ

Оксфорд оказался довольно милым, спокойным городком, совершенно не похожим на шумную, нереально огромную Москву. Прогуливаясь по его улицам, я то и дело ловила себя на мысли, что время тут течет иначе, не так, как в других городах Земли. Гораздо медленнее. И что этого город гораздо ближе к Элиону, чем любое другое место, которое я видела в этом мире. Почти каждый дом тут дышал стариной - город, со времен Генриха II ставший университетским городком, поражал своей архитектурой. В первый же день после приезда, сняв небольшой домик на окраине, я и Эрик, прогуливаясь, умудрились отщелкать двести с лишним кадров на подаренном Семой цифровом фотоаппарате. Что ни здание - то история… Carfax Tower XIV, Christ Church, Magdalen College… Заглядывая в путеводитель, я пыталась представить себе всю ту бездну времени, которая прошла с момента, когда король Эдуард I вступил во владение городом, который тогда же получил свое имя: Форд фор Оксен ('брод для быков' через Темзу), и до момента, когда по его улицам начали ходить автомобили, и не могла - становилось страшно. А вот Эрик смотрел вокруг более прагматично - фотографируя понравившиеся ему здания, он интересовался, смогут ли наши архитекторы построить что-нибудь в таком же стиле, если им приволочь десяток - полтора хороших снимков.

- Прикинь, вот такое чудо - и в Аниоре! - задрав голову, чтобы получше рассмотреть очередное чудо архитектуры, бормотал он, и тут же вырывал у меня фотоаппарат… Правда, добравшись до улицы High, и распробовав местное пиво, Эрик слегка ошалел от хорового пения, книжных развалов и толп занятой своими делами молодежи. Кроме того, в состоянии легкого подпития его стало глючить - приблизительно раз в минуту он дергался, ощущая отсутствие за спиной мечей, и мучительно вспоминал, где же он мог их потерять… Поэтому звонок Семы, взявшего напрокат машину и считающего, что надо вкусно поужинать, пришелся как нельзя кстати - пить на голодный желудок у Эрика получалось плоховато… А после ужина Сема устроил нам прогулку несколько другого плана - поиск дома, где проживала цель нашего приезда, Ольга Савельевна Кормухина…

…На то, чтобы его найти, ушло чуть более получаса - информации о месте ее проживания в досье на ее папашу было предостаточно. А на следующий день начались 'трудовые будни работника плаща и кинжала', как выразился Сема на 'утреннем разводе', раздавая нам ценные указания. По его мнению, за пару дней наблюдения мы должны были выявить маршруты, по которым девушка передвигается в колледж и обратно; места, которые она посещает в свободное от учебы время; количество телохранителей, которые ее сопровождают, и тому подобную дребедень. Пока мы мотались, выполняя его часто мало понятные приказы, Ремезов внимательно изучал весь прилегающий к дому нашей будущей пленницы район, рисовал какие-то схемы, ломал голову над вещами, понять которые я так и не смогла - просто не хватало опыта. Но в итоге, через трое суток после нашего прилета, Ремезов, наконец, оторвался от своих схем и повез нас по магазинам…

…Два часа, проведенные в салоне красоты, сделали свое дело - смотреть в зеркало на рыжеволосую стерву в черном вечернем платье было довольно-таки забавно: такой я себя еще не видела. И дело было не в высоких каблуках, для того, чтобы передвигаться на которых, мне требовалось находиться в состоянии джуше. И не в коротком до безобразия подоле, еле прикрывающем мою задницу, облаченную в стринги. И не в волосах парика, закрывающих мою спину почти до поясницы. Просто визажист, получивший от Ремезова очень неплохую мзду, за это время сумел придать моему лицу выражение, которого на нем не могло быть по определению - чувственности, граничащей с развратом. Женщина в зеркале явно знала себе цену, но вот с моральными принципами у нее было, как бы это сказать помягче, не густо. Она могла быть доступна немногим, но ощущение того, что стоит протянуть руку, украшенную перстнем с нехилым бриллиантом, и она задумается не только о его цене, но и о том, что может предложить ее хозяин ЕЙ, чувствовалось с первого взгляда. Даже Ремезов, придумавший такой имидж, восхищенно присвистнул, увидев его материальное воплощение:

- Охренеть, Хвостик! Я тебя не узнаю… - хмыкнул он, когда я, выйдя из дверей салона, царственно позволила ему усадить себя на заднее сидение автомобиля.

- Давай заедем домой, а? - глядя на меня дурными глазами, попросил Эрик. - Надо тебя щелкнуть… Если Вовка этого не увидит, он просто удавится от горя…

- Ща как врежу… - представив реакцию моего супруга на такую фотографию, передернулась я. - Только этого не хватало…

- Почему? - возмутился он. - Ты смотришься просто супер…

- Блин, какой же ты еще ребенок… - погладив парня по голове, я вздохнула. - Ничего, у тебя еще все впереди…

Посмотрев на непонимающе глядящего на меня Эрика Сема согнулся от хохота:

- Ну, да, Вовка бы оценил… Только вот, боюсь, из дома больше бы не выпустил… Особенно с нами…

- Почему? - обиженно поинтересовался Эрик.- Че вы ржете-то? Нет чтобы объяснить…

- До этого надо дорасти… Или пожить на Земле эдак с годик - другой… Здорово, что ты не понимаешь… - вздохнул Ремезов. - Ладно, поехали… Эрик, помнишь, что надо делать?

- Угу… - сидящий в кресле пассажира парень тут же подобрался и уставился в переднее стекло.

- Вот и отлично…

Глава 27. Маша Логинова.

…В моей новой камере, напрочь лишенной окон, за ходом времени следить не получалось - по моим ощущениям, еду мне приносили, как говорил Карлсон, 'приблизительно'. Где-то 'не позже часа, и не раньше трех'… Еда появлялась в маленьком окошечке холодной, на пластиковой одноразовой посуде и без всякого разделения на завтрак, обед или ужин. Лампочка за плафоном, защищенным мелкоячеистой решеткой, горела бесперебойно. Посетителей не было. Так что о времени, проведенном в этом помещении, я скоро смогла лишь догадываться. И это не добавляло мне хорошего настроения: ждать, когда же, наконец, за мной припрется мой благоверный, было совершенно невыносимо. Радовало только одно - плечо заживало с такой скоростью, что я просто диву давалась! Причем даже при довольно серьезных нагрузках оно почти не ныло - а тренировалась я, как проклятая. Все равно занять себя было больше нечем… Иногда я напоминала себе джинна, сидящего в лампе - в мысленных разговорах с Олежкой за свое спасение я обещала ему сначала безумную ночь любви. Чуть позже - быть послушной и верной женой до скончания века. Еще позже - клялась, что безропотно поеду с ним не только в Аниор, но и в самую гнусную дырищу Веера Миров. А последние часы перед появлением Кормухина меня здорово переклинило, и я была готова его растерзать, если он не появится тут сию же минуту… Увы, мои мольбы и стенания так и остались без ответа - вместо мужа на пороге камеры появился Савелий Иванович собственной персоной. Вслед за восемью здоровенными лбами в бронниках и сферах, вооруженных коротенькими черными автоматами и явно предупрежденными о том, что я способна на всякие неприятные неожиданности. Расклад сил был явно не в мою пользу, поэтому я позволила приковать себя к массивной, вбетонированной в пол кровати, и только после этого Кормухин приказал оставить нас наедине: