Золотая коллекция классического детектива (сборник) - Гилберт Честертон

– Вот мой револьвер, – хладнокровно произнес Макмердо. – Если бы мы, капитан Марвин, встретились с вами один на один, вам бы так легко меня взять не удалось.

– А ордер у вас есть? – спросил Макгинти. – Черт побери, можно подумать, что мы живем не в Вермиссе, а где-нибудь в России! Пока такие люди, как вы, служат в полиции, порядка здесь не будет. Это произвол, и я сделаю все, чтобы вы за это ответили!

– Вы, советник, исполняйте свой долг так, как его понимаете, а мы будем исполнять свой.

– В чем меня обвиняют? – спросил Макмердо.

– В причастности к избиению мистера Стейнджера в редакции «Геральд». И тебе повезло, что это не обвинение в убийстве.

– Ну, если его обвиняют только в этом, – рассмеялся Макгинти, – то вы напрасно тратите свое время, капитан. Бросьте это дело. Когда это произошло, этот человек находился рядом со мной в моем салуне. До самой полуночи он играл в покер. Я могу предоставить дюжину свидетелей.

– Меня это не касается. Завтра расскажете все это на суде. Пока что давай, Макмердо, на выход. И без глупостей, если не хочешь по морде прикладом получить. Отойдите в сторону, Макгинти! Предупреждаю вас, я на службе и не потерплю сопротивления!

У капитана был такой решительный вид, что и Макмердо, и его боссу пришлось смириться с тем, что происходит. Однако прежде, чем ирландца увели, Макгинти успел шепнуть ему пару слов.

– А что с…? – он дернул большим пальцем вверх, имея в виду станок для штамповки денег.

– Все в порядке, – одними губами беззвучно ответил Макмердо. Машинка была спрятана в надежном тайнике под полом.

– Скоро встретимся, – громко произнес босс, и мужчины пожали руки. – Я обращусь к адвокату Рейли и сам прослежу за ходом дела. Можешь поверить, они тебя надолго не задержат.

– Я бы не стал об этом говорить так уверенно. Уведите арестованного. Если он попробует сбежать, стреляйте без предупреждения. А я пока обыщу его квартиру.

Однако обыск не дал никаких результатов. Тайника со станком он не обнаружил. Капитан спустился и вместе со своими людьми повел Макмердо в участок. Уже стемнело, и дул такой пронизывающий ветер, что почти никто из жителей города не решался выходить на улицу, и все же за небольшой процессией увязалось несколько человек. Осмелев от темноты, они осыпали проклятиями заключенного.

– Линчевать этих «сердитых» надо! – кричали они. – Линчевать его!

Когда Макмердо вталкивали в полицейский участок, они смеялись и улюлюкали. После того как дежурный инспектор задал ему несколько формальных вопросов, Макмердо отвели в общую камеру. Там уже сидели Болдуин и еще трое участников вчерашнего «дела». Всех их арестовали днем, и теперь они дожидались суда, который был назначен на завтрашнее утро.

Но оказалось, что даже сюда, в этот бастион правосудия, может проникнуть длинная рука Ордена свободных тружеников. Поздно вечером тюремщик принес им набитые соломой матрацы. Из них заключенные извлекли две бутылки виски, несколько стаканов и колоду карт. Ночь прошла бурно, никто, похоже, не задумывался о том, что ждет их на следующий день.

И, как показало утро, причин для беспокойства у них действительно не было. Магистрат на основании свидетельских показаний не счел возможным передать дело в вышестоящую судебную инстанцию. С одной стороны, наборщикам и печатникам пришлось признать, что освещение было слабое, что они сами были сильно возбуждены и не могут с уверенностью утверждать, что хорошо рассмотрели нападавших, хотя и полагали, что обвиняемые находились среди них. После того как опытный адвокат, нанятый Макгинти, подверг их перекрестному допросу, их показания стали еще путанее и сбивчивее.

Сам потерпевший заявил, что, поскольку нападение произошло так быстро, он не успел никого рассмотреть. Единственное, в чем он был уверен, – это то, что у человека, который нанес первый удар, были усы. К тому же он не сомневается, что это были «сердитые», так как никто другой неприязни к нему не питал, и именно «сердитые» уже давно угрожали ему расправой за те откровенные статьи о них, которые публиковались в его газете. С другой стороны, судья выслушал четкие и слаженные показания шести горожан, в их числе и видного представителя городской власти советника Макгинти, которые утверждали, что все обвиняемые в тот вечер играли в карты в Доме Союза и засиделись там гораздо позднее того времени, когда было совершено нападение.

Не приходится и говорить, что всех задержанных освободили из-под стражи прямо в зале суда, чуть ли не с извинениями за причиненные неудобства. Капитану Марвину и полиции было вынесено замечание за недобросовестную работу.

Когда судья огласил свое решение, присутствующие в зале, среди которых Макмердо увидел и много знакомых лиц, зааплодировали. Братья по ложе улыбались и радостно махали руками, но были здесь и такие, кто наблюдал за освобождением обвиняемых с хмурыми лицами, сведя брови и плотно сжав губы. Один из них, невысокий темнобородый мужчина с решительным лицом, высказал свои мысли и мысли своих товарищей вслух, когда бывшие заключенные проходили мимо него.

– Проклятые убийцы! – с ненавистью в голосе бросил он. – Мы еще до вас доберемся!

Глава 5

Тьма сгущается

Если что и могло еще выше поднять популярность Джека Макмердо среди братьев по ложе, так это его арест и последующее оправдание. За всю историю общества еще не было случая, чтобы прямо в день посвящения новичок совершил нечто такое, за что предстал бы перед судом. К этому времени он уже заслужил репутацию эдакого рубахи-парня, жизнерадостного гуляки, а вдобавок еще и запальчивого человека, который не простит оскорбления никому, даже всесильному боссу. Кроме того, он сумел убедить всех, что, если нужно будет составить какой-нибудь план очередного кровавого преступления, лучше него с этим не справится никто и никто лучше него не воплотит его в жизнь. «Этому парню по плечу выполнить чистую работу», – говорили друг другу старейшины ложи и ждали времени, когда можно будет применить его в деле.

У Макгинти и без того было достаточно талантливых исполнителей, но он понимал, что этот ирландец выгодно выделялся даже на их фоне. Он чувствовал себя как человек, удерживающий на поводке породистую охотничью собаку. Для повседневной работы было полно дворняг, но когда-нибудь настанет тот день, когда он отпустит поводок и натравит это создание на добычу. У некоторых членов ложи, среди них был и Тед Болдуин, столь стремительный взлет новичка не вызывал восторга, наоборот, они ненавидели его за это, однако предпочитали держаться от него подальше, потому что он всегда шел в драку с такой же готовностью, с какой ходил с друзьями в салун.

Впрочем, если среди товарищей по ложе он добился полного успеха, то в другом, более важном для него обществе, все складывалось далеко не так гладко. Теперь отец Этти Шафтер даже имени его слышать не хотел, не говоря уже о том, что запретил ему появляться на пороге своего дома. Сама Этти была слишком сильно влюблена, чтобы полностью отречься от него, но ее здравый смысл подсказывал ей, что брак с человеком, которого считают преступником, ни к чему хорошему не приведет.

Однажды утром, после бессонной ночи, она все же решилась увидеться с ним (может быть, думала она, в последний раз) для того, чтобы попытаться вырвать его из трясины, которая затягивала молодого человека все сильнее. Она пришла к нему домой, о чем он так часто просил ее, и направилась в небольшую гостиную. Макмердо сидел за столом спиной к двери над каким-то письмом. Он не услышал, как она открыла дверь, и, очевидно, от этого ею неожиданно овладело игривое настроение – ведь Этти было всего девятнадцать. Она неслышно, на цыпочках подошла к молодому человеку и легонько положила руку ему на плечо.

Если она хотела заставить его вздрогнуть от неожиданности, ей это в полной мере удалось, да только в следующую секунду ей самой пришлось испугаться не меньше, потому что, стремительно вскочив, он с разворота вцепился одной рукой ей в горло, а другой скомкал лежавший перед ним листок. На миг он замер, но потом удивление и неподдельная радость сменили то жуткое выражение, которое приняло его лицо, то непонятное ей выражение, которое заставило ее отпрянуть, как от какого-то доселе неизвестного ей ужаса, который впервые вторгся в ее безмятежную жизнь.

– Ты! – воскликнул он, проведя рукой по лбу. – Подумать только, ты, отрада моего сердца, пришла ко мне, а я вместо объятий хотел тебя задушить! Но иди же ко мне, дорогая. – Он раскрыл объятия. – Позволь мне исправить свою ошибку.

Однако выражение затаенной вины и страха, которое она только что прочитала в его взгляде, все еще стояло у нее перед глазами. Особое женское чутье подсказывало ей, что человек, просто испугавшийся неожиданного прикосновения, так бы себя не повел. Вина, вот что это было… Вина и страх!

– Что на тебя нашло, Джек? – воскликнула она. – Почему ты так испугался? О Джек, если бы у тебя на душе все было спокойно, ты бы так не вскинулся!