Золотой перстень с рубином (СИ) - Добрынина Елена

Вдруг из кабинета донёсся голос отца. Он звал Николая к себе и Ильинскому-младшему пришлось отпустить девушку. Он проводил её долгим взглядом и, нехотя отправился к отцу. Аня юркнула к себе, чтобы захватить учебник, который она читала вчера перед сном - разбирала новую тему. Мысли сбились и путались, а щеки до сих пор пылали. Кое-как успокоившись, она вернулась в детскую.

Во время обеда Татьяна Александровна сообщила, что Гнездилов собирается к ним с визитом. И это не рядовой ужин, он хочет поговорить с Павлом Андреевичем. Натали густо залилась краской, судя по всему, она была в курсе его намерения.

Ане показалось, что и графиня не сильно удивлена предстоящему визиту сыщика. Что ж, у этих двоих всё идёт, как надо. А вот они с Николаем? Как быть им? До полной луны ещё чуть больше недели и, честно признаться, чем меньше времени оставалось, тем тоскливее становилось на душе девушки. Мысль о возможном счастье здесь не давала покоя. Как же ей хотелось быть вместе с Николаем и совсем неважно, где - тут или в будущем. В конце концов, каждый раз, как только мысли о скором уходе, касались головы Ани, она злилась и откладывала их в долгий ящик - придёт время, подумаем.

А между тем, ей необходимо было вернуться в будущее. Хотя бы на время. На это было очень много причин. Во-первых, нужно убедиться, что с особняком и его обитателями все в порядке. Во-вторых, надо выяснить кое-что с Асей и Иваном, которые не сказали ей о террористической ячейке. А между тем, из-за этого она чуть не стала узницей казематов. Ну и в-третьих, ей нужно поговорить с Порфирием и матерью, чтобы выяснить откуда же на её крестике мог оказаться герб Тереповых. Этот вопрос был важнейшим, но выяснить подробности, находясь здесь, она не могла.

Поэтому, как бы ни хотелось просто жить и наслаждаться своими чувствами, уйти всё равно придётся. Правда, всё чаще в голове Ани стала мелькать мысль о том, что она может и остаться здесь, периодически навещая будущее. Но самое противное, что было во всей этой истории, она не знала, удалось ли Ивану унести кольцо. Ведь, если Гнездилов прав, и кольцо было у дворника, то тогда всё теряет какой бы то ни было смысл, ибо попасть домой невозможно. Но где в таком случае искать кольцо?

Утомившись думать об том, и непременно зайдя в своих размышлениях в тупик, Аня откладывала тревожные мысли до дня "X" И просто жила - от утра до вечера, от вечера до утра, от встречи к встрече с Николаем, от письма к письму.

Занятия с Сашей закончились, и Аня пришла пить чай на кухню. Там собралась компания из кухарки Пелагеи, вездесущей Дарьи и Глаши. Аня попросила разрешения присоединиться к женщинам и Пелагея, рада её не частому появлению на кухне, с удовольствием подвинулась, освобождая место на лавке для гувернантки. Аня застала конец разговора. Даша что-то выговаривала девушкам, они же были не очень рады слушать нравоучения. Это читалось по их личикам.

- А ты, - Дарья обернулась к камеристке, - когда к хозяйке пойдёшь? Скоро пузо на нос полезет, а ты всё прячешься.

- Ды рано ещё, - заступилась за девушку Поля. - Татьяна Александровна - барыня добрая, позволит до разрешения ходить за Анной Алексеевной, не прогонит на улицу.

Дарья зыркнула на кухарку и резко сказала:

- Ага, особенно когда выяснит, кто её обрюхатил.

На глаза Глаши навернулись слезы.

Аня посчитала это перебором. Глаша - хорошая девушка и не заслуживает такого хамского отношения. Тем более, не из своего кармана Дарья платит им жалование, не ей и считать, кому и сколько находиться в доме. Аня хотела сдержаться, но не смогла.

- Дарья, это жестоко. Какое это имеет значение? Главное, чтобы со здоровьем Глаши было всё в порядке. А вы её нервируете. Почему Татьяна Александровна должна её прогнать?

- А потому, что неча было на графе висеть, не пришлось бы теперь глаза прятать.

Аня опешила. Что несёт эта старая дева? Глаша и Павел Андреевич? Это же чушь собачья! Она только хотела уточнить, о чем вообще говорит экономка, как Глафира вскочила и в слезах выскочила из кухни.

Дарья удовлетворённо ухмыльнулась.

- Знает кошка, чью сметану поела. А вам, Анна Алексеевна, я бы тоже не советовала вешаться на шею Николай Палычу. Не ровен час, как Глашка в подоле принесете.

До Ани медленно доходил смысл сказанных слов. В голове зашумело, кровь прилила к лицу и словно сквозь толщу воды она услышала свой собственный голос:

- Какая же вы дрянь, Дарья!

- Я? Ну, это ещё как посмотреть. Я перед хозяйским сыном ноги не раздвигала. А барин навеселится с одной и на другую переключится, их дело такое.

Аню как будто ударили под дых. Не хватало дыхания, как будто затошнило даже. Предательская слабость разлилась по телу. Глаша и Николай? Разве это возможно?

Дарья намекнула, что она, Аня - одна из многих? Девушка встала из-за стола и вышла прочь из кухни. Экономка ещё что-то говорила, но она уже не слышала, не хотела слышать мерзкую бабу. Стоп, Аня, наконец осознала она, то есть Николай - отец ребёнка Глаши? Не может быть! Но тут же словно в подтверждение слов Дарьи она вспомнила их с Николаем ночную встречу в кабинете, когда она пробралась туда, чтобы вынуть письмо из шкатулки. Николай тогда явился подшофе и натолкнувшись на нее в темноте, назвал ее Глашей. Стало горько во рту, голова закружилась и Аня оперлась на стену, чтобы не упасть прямо тут в обморок. Ещё не хватало, принести своим обмороком радость экономке.

Восстановив дыхание, гувернантка поспешила в свою комнату. Слезы горьким комком застряли где-то в горле. Только бы не разреветься прям здесь! По всему выходило, что между Глашей и Ильинским что-то было. Но вот почему она никогда ничего не замечала? Да потому, что просто была влюблённой дурой - вот и весь ответ, подумала девушка.

Невообразимое что-то творилось у нее в душе: от обиды и гнева на Николая, который играл с ней, так же как с Глашей, до жалости к себе и служанке. Хотелось разреветься и выплакать всю свою боль. Но в своей комнате она обнаружила Глашу. Та сидела у сундука с вещами, прямо на полу и рыдала. Сначала Аня опешила, но потом ей стало так жаль девчонку, что она прекратила лить слезы. Вот кому нужна была поддержка. По крайней мере, у Ани просто в сердце дыра, а Глаша ответственна за жизнь не только свою, но и малыша.

- Барин хороший, за што Дарья на него так, Анна Алексеевна? - Всхлипывала камеристка, утирая слезы рукавом платья. Косы её, чёрные и тугие, рассыпались по плечам.

- Он обманул тебя, Глаша, - не сдержалась Аня. Как же она была зла на Николя!

- Нет, барин никогда мне не обещал ничего. Это моя вина и только моя! Николай Палыч - хороший, это Дашка злая. Она ненавидит меня, потому что сама никому не нужная. – Глаша подняла глаза на Аню. - А я дура, да, я знаю, но назад-то не воротишь. Так мне с этим грехом и жить! Зачем она так говорит, как будто от того что-то поменяется.

- Дело не в ней, понимаешь. Дело в том, что ты носишь под сердцем ребёнка от графа, который об этом не знает и живёт себе припеваючи. А он, между тем, отец, Глаша!

Служанка испуганно вытаращила на Аню глаза:

- Что вы? Что вы, Анна Алексеевна! Ну какой он отец? Отцом он будет для своих детей, когда благородную барышню возьмёт в жены. А таких как я, кто ж считает?

- Не говори глупости! Он отец и точка. – В негодовании Аня даже о себе позабыла. - Он обязан был знать, чем всё может закончиться. Ты должна ему всё сказать!

- Нет, что вы, нет! Выгонют меня из дома и всех делов. Лучше послужить ещё, а потом уж уйти. - Грусть тронула её лицо. - Маменька меня прогнала и идти мне совершенно некуда.

- Как же так? - Только и смогла спросить Аня. Ведь сейчас Глаше была нужна любая помощь.

- Не судите её, барышня. - Заступилась за родительница камеристка. - У ней после смерти тяти четверо на руках осталось. Только выдохнули, стали есть досыта. Куда уж новые дети? Этих бы поднять.

- Твой ребёнок уже есть, он существует, просто ещё не родился. И отца его тоже нужно привлекать, понимаешь?