Воспоминания военного летчика-испытателя - Степан Микоян

Мой брат Володя – самый молодой летчик полка как по возрасту, так и по летному опыту. Ему в июне исполнилось восемнадцать, и прошло чуть больше полугода, как он окончил летную школу. Он – всеобщий любимец. Володя сделал несколько полетов в районе аэродрома – «на прикрытие». Перед днем наступления его самолет вышел из строя, поэтому в первых вылетах на линию фронта он не участвовал.

После двух напряженных боев летчики были в напряженном психологическом состоянии. Не слышалось обычных шуток, хотя обошлось пока без потерь. Видимо, все предчувствовали еще более тяжелые бои. Я хорошо помню необычный, горький вкус во рту, очевидно из-за нервного напряжения. Клещев предложил мне отдохнуть, а мой самолет отдать брату. Командир полка тоже остался на земле, группу повел командир эскадрильи Избинский, а Володя шел с ним в паре ведомым. Когда группа возвратилась и заходила на посадку, мы увидели, что недостает двух самолетов. На мою стоянку никто не зарулил. Может быть, Володя зарулил по ошибке на стоянку своей эскадрильи? Клещев взял меня в машину, и мы поехали вдоль самолетов. Но моего самолета нигде не было… Вторым невернувшимся оказался самолет Николая Шульженко (он выпрыгнул с парашютом).

Как рассказали летчики, наша восьмерка, в которой был Володя, атаковала бомбардировщики противника, а вверху появились «Мессершмитты». Герой Советского Союза Сергей Долгушин во главе другой группы подходил на подмогу первой и находился на удалении около пяти километров, когда увидел, как наш истребитель после атаки бомбардировщика вышел разворотом вверх, а немецкий истребитель спикировал на него и открыл огонь. Наш самолет медленно перевернулся и пошел к земле, потом в какой-то момент почти выправился в горизонтальный полет, но вдруг снова клюнул вниз и отвесно врезался в землю. Это был Володя. Очевидно, он был вначале тяжело ранен и пытался управлять самолетом, но потом потерял сознание. Один из наших летчиков говорил, что пытался отсечь немца огнем, но оружие его самолета отказало. Долгушин видел момент падения самолета и, вернувшись на аэродром, точно показал командиру место на карте в 12 километрах за линией фронта у излучины оврага недалеко от станции Котлубань. Мне об этом тогда не сказали. (Позже, когда полк возвратился в Люберцы, мой отец связался по телефону с Долгушиным и расспрашивал его об обстоятельствах гибели Володи.) Совсем недавно Сергей Федорович повторил мне свой рассказ.

Мне приходилось потом слышать, что молодых летчиков обычно постепенно натаскивали по возможности в не очень сложных боевых ситуациях. Однако с нами было не так. Первый бой – и сразу пекло…

Клещев повел меня в столовую, где уже собрались летчики. Есть я не мог, самочувствие было ужасное. Да и другие почти не притрагивались к еде. Клещев вызвал командира батальона обслуживания и приказал: «Водку на стол!» Мне тоже налили, но я не мог пить, зубы стучали о стакан. Меня все-таки заставили выпить, выпили и остальные. Не было заметно, чтобы кто-то опьянел, – я понял, что это лишь сняло напряжение. Я еще надеялся на чудо. К вечеру потеряли еще один самолет. Вдруг сообщили, что найден раненый летчик. Я подумал о Володе, но это оказался выпрыгнувший с парашютом Сергей Паушев (он умер в 1991 году).

Эти бои в сентябре 1942 года были частью неудавшейся попытки решительного наступления наших войск с северного направления с целью отсечения и разгрома немцев, осадивших Сталинград, которое в литературе практически не упоминается. Мне удалось только в одном издании найти всего пять-шесть строк об этом. Видимо, это событие считается не очень лестной для нашего командования страницей истории войны.

Мне рассказывали, что после разгрома окруженных под Сталинградом немцев по приказу маршала Жукова искали самолет Володи, но ничего не было найдено. Это неудивительно, если учесть интенсивность боев в этом районе, где вся земля была перепахана взрывами бомб, снарядов и падавших самолетов.

Глава 7

НА СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ

434-й полк в октябре 1942 года возвратился в Люберцы на переформирование. Под Сталинградом в результате тяжелых боев, в том числе против знаменитой истребительной эскадры «Удет», в течение трех недель наш полк асов сбил 82 немецких самолета, но и свои потери были велики – 25 самолетов и 16 погибших летчиков (в предыдущем участии полка в боевых действиях, под Калачом, при 56 сбитых неприятельских было потеряно два самолета и один летчик, а в один из дней сбили 34 самолета без своих потерь). Несколько случаев особенно обидны. Карначонок и Абросимов, сбив на пикировании Me-109, столкнулись и упали там же, где и немец. Капитан Стародуб, поразив один Ю-87, столкнулся с другим (записали как таран). Николай Тарам (один из трех братьев-летчиков), будучи подбит, садился на вынужденную и попал на заминированное поле. Так же погиб и Марикуца. Капитан Иванов после вынужденной посадки вылез из кабины, сел на крыло и закурил, а мессер спикировал и расстрелял самолет и его.

На следующий день после гибели моего брата командир полка майор Клещев, возвращаясь из района боя во главе группы и увидев в стороне «Мессершмитты», откололся от остальных и ввязался один в бой против шестерки (подозреваю, что этот отчаянный шаг был вызван гибелью Володи). Он сбил двух, но и его самолет подожгли, и он, раненный, выпрыгнул с парашютом, при этом у него оторвалась «Золотая Звезда» Героя (в войну летчики летали со всеми наградами). Василий Сталин прислал самолет, Клещева отвезли в Москву в Кремлевскую больницу. После его выздоровления Калинин в Кремле вручил ему новую «Золотую Звезду» взамен утерянной. Насколько я знаю, подобный случай – единственный в истории этой награды.

19 сентября подбили и самолет Долгушина, его прикрыли от немецких истребителей и довели до своего аэродрома Володя Луцкий и Саша Кошелев. (Володя Луцкий и в последующем не раз приходил на помощь товарищу, зачастую бросая немца, которого атаковал.) А 21-го Долгушину все-таки пришлось выброситься из горящего самолета.

Василий Сталин в октябре забрал из полка нескольких летчиков к себе в инспекцию ВВС – Героев Советского Союза С. Долгушина, В. Гаранина, командира полка И. Клещева после выхода его из больницы, а также А. Баклана и меня.

В ноябре 1942 года 434-й полк стал гвардейским и теперь назывался 32-й гвардейский истребительный авиаполк. Почти все его летчики были награждены орденами, а В.П. Бабкову и А.Я. Баклану присвоили звание Героя Советского Союза. Наградили орденом Красного Знамени Володю (посмертно), а также и меня.

Эскадрилья инспекции на Центральном аэродроме имени М. В. Фрунзе получила новые самолеты – Як-9, только что появившиеся в серийном производстве (с металлическим, вместо деревянного, лонжероном крыла). Мы на них периодически летали. В те времена на истребителях взлет и посадку летчики выполняли, не закрывая фонарь кабины (прозрачный сдвижной колпак). Считалось, что плексиглас фонаря искажает видимость земли на посадке, когда летчик должен точно определять высоту. При боевых действиях фонарь тоже не закрывали, хотя при этом заметно снижалась максимальная скорость, из-за боязни его заклинивания в случае повреждения от огня противника (аварийного сброса фонаря на наших самолетах тогда еще не было), а также для улучшения обзора назад. Однажды я решил попробовать по-другому. Запустив мотор, сразу же закрыл фонарь и сделал три полета по кругу, ни разу не открыв его даже при рулении по земле. Мне очень понравилось: тепло, не бьют в лицо завихрения воздуха, а трудностей в определении расстояния до земли на посадке я не испытывал. Однако за самовольное новшество получил замечание от старшего инспектора.