Восход над деревом гинкго - Елена Анатольевна Кондрацкая

кольнуло Райдэна между лопаток, и он наконец увидел то, что не заметил сразу. То, как Фуюми переживала, как заламывала руки, то, как называла его отца Ранмару, так легко опуская обязательное для обращения к главе клана «господин». Взгляд Райдэна упал на её выпуклый живот, подбирая последнюю частичку мозаики. – Ты… вы… – Отчего-то язык совсем не поворачивался.

Фуюми спрятала взгляд и положила руки на живот, догадавшись, к чему клонит Райдэн.

– Я его наложница.

– А второй ребенок? – голос предательски охрип.

– Тоже его.

– Но… – Райдэн нахмурился. – Ему сколько – четыре?

– Три. – У Фуюми задрожали руки. – Всё началось ещё до того, как… до того, как ты потерял крылья и мы ушли. Но после смерти госпожи Мегуми, разумеется!

– Но… Фуюми, тебе… ты же даже младше меня, – самое глупое, что мог выдать Райдэн, но единственное, что вертелось на языке.

Она пожала плечами, всё ещё избегая смотреть на него.

– Ранмару любит молодых наложниц.

– Ты не одна? Сколько вас?

Она долго не отвечала, взволнованная и раскрасневшаяся. Райдэн не сводил с неё глаз.

– Если считать с теми наложницами, которые были у предыдущего воплощения Шестикрылого и которые прошли отбор, то двадцать три. Но я особенная, я… я первая подарила ему ребёнка! Наследника, и… – Заметив взгляд Райдэна, она осеклась и съёжилась, будто боялась, что Райдэн её вот-вот ударит. И пробормотала на грани слышимости: – Прости…

Райдэн потёр лицо ладонями, не понимая, что испытывает. Злость? Отвращение? Жалость? Он не мог распутать тугой клубок чувств в груди, не мог понять, почему мысль о том, что Фуюми родила ребёнка его отцу, оказалась настолько ему противна. Было ли дело в том, что это именно Фуюми, которая жила в смутных воспоминаниях детства? Или в том, что отец так легко заменил испорченного сына – новым? Или в том, что, поклявшись в любви матери, он после её смерти завёл себе двадцать молоденьких наложниц? Будто хренов император! Или в том, что превратил сильнейший клан, который так оберегала мать, в проклятый культ?

В порыве гнева Райдэн ударил кулаком по одеялу, а Фуюми взвизгнула и зажмурилась, закрываясь рукой.

– Клянусь Шестикрылым, у нас ничего не было, пока была жива госпожа! – Фуюми упала в поклоне, должно быть решив, что Райдэна задела именно новость об их романе. Но Райдэн и сам не мог понять, отчего злится. Зато он отлично видел, куда вела эта злость. И знал, что должен делать.

– Скажи отцу, что я согласен на ужин, – удивительно спокойно сказал Райдэн.

Фуюми подняла голову, из глаз на татами капали слёзы.

– Райдэн, я умоляю тебя…

– Он предложил ужин. Я согласен. Хочет вспомнить былое? Я готов поболтать. Оказывается, я многого не знал. Поэтому иди и передай своему господину, что я голоден.

Так и не найдя слов, Фуюми кивнула и поспешила к выходу, Райдэн бросил ей в спину:

– И пусть подаст свинину. И не жалеет красного перца.

Фуюми поклонилась и поспешила убраться. Столкнулась в дверях с Макото, пробормотала извинения и убежала. Макото проводил её растерянным взглядом, а потом посмотрел на Райдэна.

– Доводить беременную женщину до слёз низко, Райдэн, даже для тебя, – цыкнул он, прошёл в комнату и закрыл за собой дверь.

– Я тоже рад тебя видеть, Макото.

Тот хмыкнул, уселся на пол, поближе к жаровне, и сбросил с плеча дорожную сумку и длинный шёлковый чехол.

– Между прочим, пока ты тут валялся и храпел, просматривая непристойные сны про свою ненаглядную Мико, я занимался делом. – Он развязал чехол и вытащил из него меч Райдэна. На новенькой рукояти темнела прочная оплётка и блестела цуба с гербом Карасу, в точности такая же, как и треснутая. – Повезло, что среди тэнгу каждый третий куёт оружие. Так что это было просто, а вот с этим мне пришлось попотеть. – Он достал из дорожного мешка большую деревянную шкатулку и открыл, гордо демонстрируя Райдэну её содержимое.

На дне лежал веер. Огненно-красный, с аккуратно выведенными кандзи на листьях и рукояти.

– Знаешь, как трудно здесь раздобыть листья ветреного клёна? – Макото потряс шкатулкой. – Ещё сложнее найти того, кто знает, как с ним обращаться. Местные тэнгу думают, что раз у них есть крылья, возиться с листочками ниже их достоинства. Но я нашёл одного старика и отсыпал ему полкошелька!

Райдэн поражённо смотрел то на веер, то на Макото, щёки которого заливал яркий румянец. Подумать только, этот лис и пальцем не пошевелит без личной выгоды, что уж говорить о том, чтобы тратить собственное золото. В горы они добирались исключительно на кошельке Райдэна.

– На, – Макото пихнул шкатулку ему в руки. – Надеюсь, я не зря старался, и с этим ты протянешь чуть дольше.

– Спасибо, – Райдэн разглядывал веер. Он бы сложен гораздо искуснее и изящнее, чем прежний, который Райдэн методом проб и ошибок собирал сам. Острые листья были пропитаны необычной золотистой смолой, совсем тонким слоем, но – Райдэн попробовал их на ощупь – стали гораздо прочнее. Кандзи выведены уверенной рукой каллиграфа – не чета беглым каракулям Райдэна. Металлическая рукоять, но не холодная, а тёплая – напитанная магией. В навершии – герб клана Карасу и кисточка на красной нити с двумя нефритовыми бусинами.

– Старикан сказал, что бусины зачарованы и помогают тратить на полёт гораздо меньше сил, – проследил за его взглядом Макото. – А кисточка на удачу. А ещё он сказал, что раз ты пришёл в город, то наконец вернёшь клан домой. – Он усмехнулся. – Похоже, ему не по душе местные порядки. Но вот про других не скажу, они тут шарахаются от меня, как от заразы. Фуюми сказала, будто это от того, что я выгляжу так, словно всех презираю, но, по-моему, это глупость какая-то…

Райдэн улыбнулся. Отчего-то он порадовался, что Макото сейчас с ним. Сердцу стало спокойнее, в спину и плечи вернулась уверенность, во взгляд – решимость, а злость на отца немного стихла, заглушённая болтовнёй. Он не один, у него снова есть меч и веер – ещё лучше прежних. Дороги назад нет. По крайней мере, поворачивать Райдэн не собирался.

– Надеюсь, ты не ел, потому что отец пригласил нас на ужин, – сказал он.

– Фуюми готовит потрясающие пирожки с мясом. – Макото приложил руку к груди и прищурился от приятных воспоминаний, мечтательно улыбаясь. А потом покачал головой, изображая сожаление и досаду. – Так что я сыт, да и если честно, знакомиться с твоими родственниками у меня нет никакого желания. Не пойми неправильно, но мы всё же ещё не на том этапе отношений. И отцы – это совершенно не