Чудо-остров. Как живут современные тайваньцы - Ада Баскина

Пристрастилась к русским блюдам и Пин Куан-лин (Соня) – к борщу, щам, жареной картошке:

– Мне их готовила моя хозяйка, у которой я снимала комнату в Петербурге. Сначала она меня угощала жарким и котлетами. Но я призналась, что я вегетарианка. И тогда Нина Павловна стала готовить мне овощные супы, салаты, сырники, омлеты. Все это я ела с большим аппетитом. Нина Павловна вообще заботилась обо мне: следила, чтобы я не замерзла, не простудилась…

– Такое отношение к тебе в России было скорее исключением?

– Ой нет, что вы! Я была в Новгороде, Перми, Твери, и практически всюду чувствовала это участие. Когда я еще только собиралась в Россию, я представляла себе холодную страну с холодными людьми. Все оказалось не так. Нина Павловна относилась ко мне как к родной дочке или внучке – она уже пожилой человек.

– А мне тоже в Екатеринбурге вначале показалось, что я там совсем чужая, – вспоминает Се Цзунь-йи (Нина). – Языка я тогда еще не знала. Ни одного знакомого не было. Я подумала: неужели целый год придется жить в таком вот одиночестве. Но в тот же вечер меня пригласили к себе Маша и Андрей, они недавно поженились и им дали отдельную комнату. Маша испекла пирог с капустой, очень вкусный. И хотя мы плохо понимали язык друг друга, наше общение – глазами, улыбками, жестами, смехом – было очень теплым. Русские вообще теплые люди, и я в них это ценю.

Чин Йин-ян (Инна), пианистка, это подтверждает:

– Мои русские друзья гостеприимны, хлебосольны. Меня много раз приглашали в гости на семейные вечера. Тайваньцы тоже любят приглашать своих иностранных друзей, но не домой, а в ресторан. Но вот парадокс. На личном уровне русские производят впечатление людей доброжелательных, а когда с ними встречаешься, так сказать, в «открытом пространстве», на улице, в магазине, – они порой кажутся неприветливыми.

– В Тайбэе я привыкла все время улыбаться, – говорит Света. – В России же от этой привычки пришлось отвыкать. Там, кажется, считают, что если у человека нет повода, а на лице улыбка, то он какой-то странный.

Нину особенно огорчали работники сервиса, которым, по ее убеждению, просто необходимо быть улыбчивыми:

– Продавец магазина, сестра в поликлинике – это самые хмурые, а часто и просто грубые люди. Они могут не ответить на вопрос, раздраженно отреагировать, если ты их не понял, – говорит Нина.

Ин Ши (Люба), студентка, вспоминает, как в одном московском кафе официантка разговаривала с ней без улыбки, с отчужденным выражением лица.

– Я решила, что просто не нравлюсь ей, и немножко огорчилась. Я заказала какое-то незнакомое мне блюдо из меню. Но когда она принесла, я поняла, что есть его не могу: очень уж оно было непривычным. Я заказала другое. Увы! Это мне тоже не понравилось. Судя по лицу официантки, я решила, что лучше мне уйти. Но она вдруг наклонилась и спросила, что у нас принято есть на обед. Через десять минут она принесла рыбу с овощами, я съела это блюдо с удовольствием. Значит, на самом деле она оказалась человеком внимательным, никаких дурных чувств ко мне не испытывала. Но почему же такое хмурое лицо? Почему без улыбки?

Впрочем, дело не только в неулыбчивости. По мнению моих собеседников, в России вообще не принято заботиться о простых, мелких нуждах людей. Скажем, с Ниной произошла такая история.

В Екатеринбурге, куда она прилетела с Тайваня, Нина не обнаружила багажа, который сдала в аэропорте Тайбэя. Она не очень огорчилась, по опыту знала, что это случается и что багаж скоро доставят. Но ей никто ни разу не позвонил. Она же звонила каждый день, и каждый раз ей отвечали: «Ваш багаж не нашли. Звоните». На двенадцатый (!) день наконец обрадовали: «Да, можете приезжать за своими чемоданами».

– Представляете? По их вине пропал багаж, и я сама же должна за ним приезжать! – до сих пор не может успокоиться Нина.

Случались с ними в России и более крупные неприятности. У Пэн Гуэй-ин украли в метро сумочку с деньгами и паспортом. С ее знакомым студентом-тайваньцем приключилась беда и того хуже: около метро его окружили бритоголовые парни, попросили закурить. Он сказал, что вообще не курит, и они начали его бить. К счастью, рядом появился милиционер, бандиты испугались и разбежались.

Больше, правда, таких печальных эпизодов с моими собеседниками в России не происходило. Но их беспокоили другие, чисто бытовые неудобства. Например, душ.

– Я даже представить себе не могла, что в доме может не быть горячей воды, – говорит Инна. – Но в общежитии Института имени Гнесиных, где я жила, на три месяца закрыли женский душ, а потом – и тоже на три месяца – закрыли мужской.

Любе создавало неудобство другое обстоятельство:

– В России очень мало мест, где можно недорого перекусить. Ну, знаете, как у нас в Тайбэе. Днем еще ничего – работают университетские столовые, а вечером открыты только дорогие рестораны или кафе-кондитерские, где только кофе и сладости – и тоже, кстати, недешево.

Но все это меркнет в сравнении с многочисленными дружбами, веселыми тусовками, бесконечными разговорами. И в этом тайваньцы, побывавшие в России, единодушны.

У Мон-ин (Антон) учился в Новосибирском государственном университете и до сих пор с удовольствием вспоминает тамошнюю студенческую жизнь:

– У меня там остались добрые друзья. И очень хорошие девушки. Между прочим, встречаться с девушками в Новосибирске намного проще, чем в Тайбэе. У меня была одна подруга, потом мы с ней расстались. Я начал встречаться с другой. Здесь же завести себе девушку можно, только если ты намерен в дальнейшем жениться. А я как раз не намерен: мне еще аспирантуру надо закончить, потом карьеру делать…

Русский институт

Интерес к России на Тайване велик. В пяти его главных университетах есть кафедры русского языка и литературы. Кроме того, на специальных отделениях изучается русская культура и история. Главный центр всех этих исследований – Институт по изучению России университета Ченчжи, или, как его принято называть, Русский институт.

Вся деятельность этого учебно-научного центра управляется, направляется и вдохновляется его многолетним бессменным директором профессором Уонг Дин-шу. Это он ведет здесь два семинара для аспирантов: «Русская история» и «Внешняя политика современной России». Это он проводит регулярные сборы всех тайваньских специалистов по России. Два-три раза в год профессор Уонг собирает международные конференции по проблемам российской экономики, по внешней политике, социальным аспектам современной жизни.

Несколько раз я была участницей этих конференций и всегда поражалась четкости и слаженности их организации.

Однажды я затянула со своими тезисами, прислала их буквально накануне конференции. Тем не менее в день открытия я увидела свой текст в сборнике материалов, который лежал перед каждым участником. И никаких сбоев, накладок, неразберихи. Такая видимая легкость и… огромный труд за этой видимостью. Достаточно сказать, что перевод выступлений докладчиков делается на трех языках: с мандарина на английский, с английского на русский и наоборот – и все это синхронно.

Отправляясь на далекий Тайвань, я опасалась, что не смогу регулярно следить за событиями на родине (кроме Интернета, разумеется). И зря. Каждый день на семинаре, который я вела вместе с профессором Уонг Диншу, один из студентов представлял какую-нибудь статью из газеты или журнала о политической жизни России. Обычно после этого разворачивалась дискуссия.

Мне были также любопытны научные работы и самого директора Института, и его коллег. Профессор Уонг Дин-шу интересуется больше всего внешней политикой России. В день любого международного события, связанного с РФ, телефон в кабинете директора Института не замолкает: за комментариями звонят журналисты главных газет, Тайбэйского радио, телевидения, интернет-изданий. Его мнение считается наиболее компетентным.

С большим интересом также читала я работы профессора Хон Мэй-лан. Она давно уже исследует влияние экономических реформ в России на социальные условия жизни населения. От замкнутой тоталитарной, сильно централизованной системы к открытому рынку, к либерализации и демократизации – как этот переход отражается на жизни обычного человека? Работы ее еще и тем интересны, что она сравнивает ситуацию в России с ситуацией в Китае.

Проводятся в Институте и другие важные исследования. Одно из них заканчивает сейчас моя студентка, аспирантка Се Цзунь-йи (Нина). Я несколько раз уже вспоминала о Нине как о человеке добром, умном, верном моем друге в Тайбэе. Но Нина еще и талантливый молодой ученый.

Творческих вам успехов, мои дорогие друзья и коллеги по Русскому институту!

Послесловие

На моем письменном столе в Москве лежит черная лакированная шкатулка. Ее изогнутые линии точно воспроизводят очертания острова Формозы. Внутри шкатулки печатка и красные чернила. Я покрасила печатку чернилами, прижала к листу белой бумаги и получила отпечаток с китайскими иероглифами.