Король темных просторов - Феликс Крес

Игра продолжалась.

Раладан остался при сапогах, нескольких слитках серебра и большом количестве медяков. Больше всего выиграл товарищ высокого. Лоцман подумал, что лишь благодаря ему игра не закончилась потасовкой, как это обычно бывало. Он встал из-за стола и отдал кости хозяйке, добавив несколько медяков. Немного подумав, он спрятал серебро, а на остальное купил пива и вернулся к столу. Разозленный дылда бросил на него неприязненный взгляд. И он, и его приятель явно были не из пугливых, хотя и не походили на разбойников. Китобои? Лоцман знал, что именно такие скоро ему понадобятся.

Он поставил перед ними по кувшину и сел. Они удивленно смотрели на него.

— Скоро у меня будет серебро. Много серебра, — сказал Раладан. — В частности, благодаря вот этому. — Он показал свой выигрыш. — Мне нужно было кое-что для начала.

Они выжидающе молчали.

— Я вернусь вечером. Буду искать надежных людей. Дам заработать, но предупреждаю, что это работа не для молокососов.

— Чем пахнет? Трупом?

Он покачал головой:

— Нет, — и встал. — Мне нужны еще четверо. Вечером расскажу подробнее. Если решите, что дело того стоит, ждите меня.

Выйдя из таверны, он направился по серой улице в сторону восточной заставы. Год с лишним тому назад, когда он развлекался на Агарах — еще вместе с Раписом, — сразу за городской стеной, у восточных ворот, жил человек, занимавшийся в числе прочего сдачей внаем повозок и верховых лошадей. На Агарах лошадь была настоящей редкостью, десятка полтора держали для морской стражи и легиона, но мало кто имел собственного коня. Содержание их обходилось недешево, а ездить, собственно говоря, было особенно некуда. На Большой Агаре было всего два города, Ахелия и Арба; второй, находившийся в глубине острова, был убогой дырой, состоявшей из полутора десятков домов, в которых жили вольные рудокопы, и жалких лачуг для узников и рабов, работавших на имперских медных рудниках. Делать там было особо нечего. Однако если кто-то отправлялся в Арбу, он мог воспользоваться повозками, на которых перевозили руду на склады в Ахелии. Повозки эти возвращались пустыми, и за небольшую плату возницы брали пассажиров. Не брали они лишь грузов, экономя силы имперских волов.

Однако осенью, из-за отвратительной погоды, повозки ходили нерегулярно. Кроме того, Раладану нужно было спешить; хоть он и не был хорошим наездником, но предпочитал нанять коня, а не тащиться целый день в повозке.

Хозяин четырех кляч, из которых две были гужевыми, а из двух оставшихся лишь одну можно было назвать верховой лошадью, при виде трех с половиной слитков серебра начал было причитать и жаловаться на судьбу, но в конце концов понял, что больше не получит, поскольку больше просто нет. Вскоре Раладан трясся на хребте невероятно костлявого жеребца, возраст которого недвусмысленно указывал на то, что конь этот наверняка предок всех лошадей Шерера. Кляча тащилась раза в два быстрее не самого проворного пешехода, и хоть Раладан и довольно слабо разбирался в лошадях, все же знал достаточно, чтобы понимать, что едет не рысью и не галопом, а неким странным сочетанием одного с другим. Когда он наконец добрался до Арбы, первым его желанием было прогнать лошадь на все четыре стороны. Однако он все же сдержался, хотя явно видел, что на обратном пути конь неминуемо падет замертво.

Время торопило; лоцман быстро забыл о лошади. Среди грязных, топких улочек он отыскал ту, на которой стоял один из самых больших, если не самый большой дом в городе. Раладан поднялся по темной лестнице наверх и, старательно избегая встречи со слугами, вскоре оказался в просторной, довольно богато обставленной комнате. Оттуда он перешел в комнату поменьше, походившую на купеческую контору. Там было пусто. Он постоял немного, потом сел на массивный красный ящик у стены. В голову пришла мрачная мысль, что если любой может забраться сюда столь же легко, как и он, значит, он пришел зря. Ведь его ждала встреча с не раз уже ограбленным беднягой…

Какое-то время спустя послышались голоса. Голоса приближались, наконец в контору вошел человек в черном, лет шестидесяти, сухой и костлявый, в сопровождении богато одетого юноши. Они оживленно беседовали. Раладан, прислонившись к стене, терпеливо ждал, когда они в конце концов его заметят.

— Я проверю, господин, — сказал костлявый, обходя стол и открывая солидных размеров книгу, занимавшую чуть ли не полстола. — Так, товар для вас поступил… — Он поднял взгляд и застыл. Раладан спокойно смотрел на него. Молодой человек, видя изумление на лице торговца, быстро обернулся и тоже застыл неподвижно.

— Ты кто такой? — наконец спросил он, делая шаг в сторону Раладана. Он хотел еще что-то добавить, но хозяин конторы прервал его:

— Я его знаю, господин. Прошу прощения… но… я должен с ним поговорить…

— Закончи свои дела, Балбон, — отозвался Раладан. — Еще немножко я могу подождать.

Молодой человек удивленно посмотрел на него, потом повернулся к торговцу, но тот отчаянно замахал руками:

— Так… так будет лучше, господин, да! Так вот… так вот, товар…

Не давая молодому человеку вымолвить ни слова, он чуть дрожащим голосом все ему объяснил, после чего поспешно попрощался. Едва они остались одни, купец, явно испуганный, заговорил:

— Ради Шерни, господин! Ты неосторожен, это опасно для меня, опасно для тебя…

Раладан поднялся с ящика.

— Помолчи, Балбон, — спокойно сказал он. Купец замолк. Лоцман протянул руку: — Деньги, Балбон.

Человек в черном побледнел. Раладан шагнул к нему, схватил купца за отвороты на груди и одним движением швырнул на стол. Наклонившись, он спросил:

— В чем дело? Ты думал, мы не вернемся? Слышал об облаве, да? Думал, нас поймают, а если даже и нет, то до зимы тебя не тронут? Слушай, ты, скряга! Мы тебе дали в долг пятьсот золотых. Ты сам назначил процент. Я пришел за деньгами, и я их получу. Получу сегодня. Немедленно.

Он отпустил черную мантию, и Балбон, посиневший и дрожащий, сполз со стола. Купец без лишних слов побежал к двери и, нервно, успокаивающе махнув рукой, скрылся. Раладан подошел к окну и посмотрел на улицу, чуть покачиваясь на каблуках.

— Вот… вот долг, господин, — послышался за его спиной сдавленный голос.

Раладан подошел к столу и взвесил мешочек в ладонях.

— Золото и серебро?

— Четыреста тройных серебра и сто тройных — золота…

— Без процентов?

Купец побледнел еще больше.

— У меня нет здесь, господин… Но я отдам, отдам! Отдам завтра… нет! Послезавтра.

Раладан положил мешочек и протянул руку.

— Дай мне этот перстень, Балбон. Тот, что у тебя на пальце. Быстрее. Теперь слушай. Ты должен Демону сто пятьдесят золотых. Я приду за ними послезавтра или еще когда-нибудь. Монеты должны быть серебряные, одиночные серебряные слитки, понял? Теперь слушай дальше. Может так случиться, что вместо меня появится кто-то другой. Пусть тебя не волнует, будет ли это ребенок или старик, женщина или мужчина. Он покажет тебе перстень, и ты отдашь ему серебро. Понял?